после того как семейству Хендрири сообщили новости, было созвано совещание. Встревоженные, удручённые, они входили один за другим в гостиную и усаживались за большим столом на указанные Люпи места. Арриэтта повторила свой рассказ, всё, о чём узнала, и Хендрири спросил:
– Ты уверена, что не ошиблась? Что всё именно так?
– Да. Молодой Том с дедом уезжает через три дня в двуколке; повезёт их серый пони по кличке Герцогиня, а править будет дядя Тома по имени Фред Терабоди, конюх, который живёт в Лейтон-Баззарде, а работает в гостинице «Лебедь»… («Что такое конюх?» – снова спросила себя Арриэтта.) И молодой Том очень встревожен, потому что потерял своего хорька, хотя у того на шее колокольчик и ошейник, где написано «Том». Хорёк два дня назад кинулся в кроличью нору и не вернулся, и Том боится, что ему придётся уезжать без хорька, но даже если тот найдётся, Том не уверен, что ему разрешат взять его с собой.
– Ну, это к делу не относится, – заметил дядя Хендрири, постукивая пальцами по столу.
Все явно переживали и в то же время держались на удивление спокойно.
Хендрири обвёл мрачным взором стол и принялся считать, поглаживая бороду:
– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять.
– Под тоже может ходить за добычей, – сказала Хомили.
– И я, – вставила Арриэтта.
– И я, – неожиданно пропищал Тиммис.
Все, кроме Хендрири, обернулись к нему, а Люпи погладила сына по голове.
– За добычей? – усмехнулся Хендрири. – За какой? Нет, нам не добытчики нужны – было бы что добывать. Они не оставят нам ни крошки, этот мальчишка и его дед, уж я-то знаю. Нам придётся рассчитывать только на наши запасы.
– Пока их хватит, – хмуро проговорила Люпи.
– Пока их хватит, – повторил Хендрири, – таких, какие есть.
Глаза всех присутствующих обратились к нему, пока Люпи не уточнила:
– …А хватит ненадолго.
Взглянув на полки с продуктами, она быстро отвела глаза и неожиданно покраснела.
– Насчёт добычи… – заикаясь, проговорила Хомили. – Я имела в виду – выходить из дома… на огород… за бобами и горохом… и всё в таком роде.
– Это всё склюют птицы, – сказал Хендрири. – Стоит человекам запереть дом и уехать, птицы вмиг об этом узнают… И что ещё важнее, в окрестных лесах водится больше хищников и всяких вредных тварей, чем в других местах графства. Это ласки, лисы, горностаи, барсуки, сорокопуты, сороки, ястребы-перепелятники, пустельга воробьиная, вороны…
– Хватит, Хендрири, – попросил Под, – а то Хомили уже дурно…
– Ничего, ничего, – пробормотала та и попросила воды.
Отпив глоток из желудёвой чашки, Хомили подпёрла рукой голову и уставилась на стол, но Хендрири, увлёкшись, казалось, ничего не заметил и удовлетворённо закончил свой длинный перечень:
– …совы и канюки. Вы сами видели шкурки, прибитые над дверью пристройки, и птиц, наколотых на шипы боярышника. Этот куст называется «виселица лесника». Когда старик здоров и обходит лес, все эти твари сюда носа не кажут. И мальчик ему помогает. Но когда их тут не будет…
Хендрири поднял тощие руки и возвёл глаза к потолку.
Все молчали. Арриэтта взглянула украдкой на Тиммиса и увидела, что лицо его посерело.
– А когда они закроют ставни и запрут двери, – вдруг снова заговорил Хендрири, – как, вы полагаете, мы выберемся наружу?
Он торжествующе обвёл взглядом стол, словно привёл неоспоримый довод. Хомили, по-прежнему не поднимая глаз, ничего не ответила, уже сожалея о том, что вообще открыла рот.
– Ну, всегда можно найти выход из положения, – пробормотал Под.
– Например? – налетел на него Хендрири. – Какой? – И не успел Под ответить, как загремел: – В последний раз, когда человеки уезжали отсюда, на дом напали полевые мыши… повсюду кишели: здесь, внизу и наверху, поэтому теперь, когда уезжают, всё запирают крепко-накрепко, пауку внутрь не пролезть.
– И не вылезти наружу, – добавила Люпи.
– И не вылезти наружу, – согласился Хендрири и, словно устав от собственного красноречия, глотнул воды.
Несколько мгновений все молчали, затем Под, откашлявшись, сказал:
– Ну не навсегда же они уезжают.
Хендрири пожал плечами.
– Кто знает?
– Мне кажется, – сказал Под, – что без лесника здесь не обойтись. Скажем, этот уйдёт, так пришлют другого. Дом не будет пустовать долго: и стоит удобно, на самой опушке леса, и вода сюда проведена…
– Как знать, как знать… – с сомнением проговорил Хендрири.
– Ваша задача, как я понимаю, – продолжил Под, – продержаться здесь какое-то время.
– Именно, – подтвердил Хендрири.
– Но какое именно, вы не знаете – так?
– Так, – подтвердил Хендрири.
– И чем больше вы сможете растягивать запасы, – продолжил развивать свою мысль Под, – тем дольше сможете продержаться…
– Разумеется, – согласилась Люпи.
– И чем меньше у вас будет едоков, тем надольше вам хватит еды.
– Верно, – подтвердил Хендрири.
– Скажем, вас шестеро…
– Нас девять, – уточнил Хендрири, обводя взглядом стол.
– Мы не в счёт, потому что съезжаем с квартиры, – сказал Под и, обернувшись к Хомили, спокойно спросил: – Ты ведь согласна со мной, да?
Настала гробовая тишина. Хомили вытаращила на мужа глаза как на сумасшедшего, и ему пришлось в отчаянии пнуть её под столом ногой. Судорожно проглотив комок в горле, она тут же закивала и с трудом проговорила, хлопая ресницами:
– Согласна…
Поднялся страшный шум: вопросы, советы, доводы, возражения.
– Ты сам не знаешь, что говоришь, Под, – снова и снова повторял Хендрири, а Люпи так же безостановочно спрашивала:
– Съезжаете? Но куда?
Наконец Хендрири сказал, окинув взглядом всех сидевших за столом с таким видом, словно собирался сделать публичное заявление:
– Нечего спешить, Под. Конечно, тебе решать, но мы попали в беду все вместе и пока хватит наших запасов, таких, какие есть. Что наше – то ваше.
– Это очень великодушно с твоей стороны, – сказал Под.
– Вовсе нет, – возразил Хендрири. – Скорее справедливо.
– И по-человечески, – добавила Люпи (видно, ей очень нравилось это слово).
– Но, похоже, – продолжил Хендрири, так как Под ничего не ответил, – ты уже всё решил.
– Верно.
– В таком случае нам остаётся одно: объявить собрание закрытым и пожелать вам удачи и хорошей добычи.
Хомили пробормотала что-то в ответ, и в комнате повисло неловкое молчание – все отводили от них глаза.
– Пошли, старушка, – сказал наконец Под, обернувшись к Хомили, и помог встать с места, а потом повернулся к Люпи, которая снова покраснела до корней волос: – Ты нас извини, но нам надо кое-что обсудить.
Все поднялись, и Хендрири, проводив их до дверей, озабоченно спросил:
– Когда думаешь уходить, Под?
– Дня через два, когда там, внизу, путь будет свободен.
– Ни к чему спешить. И всё, что надо в дорогу, к твоим услугам…
– Спасибо.
– Ты только скажи…
– Хорошо, – пообещал Под.
На его губах мелькнула неловкая улыбка, и он вышел из комнаты.
Глава шестая
Хомили молча взобралась по дранке, прошла во внутреннюю комнату и села на кровать. Её била дрожь.
– Я не мог этого не сказать, – проговорил Под, – и, что ещё важней, мы должны это сделать.
Хомили молча кивнула.
– Ты же видишь, в каком мы положении?
Хомили снова кивнула.
– Можешь что-нибудь предложить? Какой-нибудь другой выход?
– Нет, нам надо уходить, – сказала наконец Хомили и добавила: – А главное, нам в любом случае пришлось бы уйти.
– С чего ты это взяла?
– Я не смогла бы дольше жить с Люпи, – заявила Хомили, – даже если бы она посулила мне гору золота, хотя это вряд ли. Я молчала ради Арриэтты: всё же ровесники ей для компании, думала, семейные связи, – поэтому даже о мебели не заикнулась…
– Да, это так, – подтвердил Под.
– Просто я очень испугалась, – сказала Хомили и вздрогнула, – когда Хендрири принялся говорить про диких зверей…
– И никак не мог остановиться, – подхватил Под.
– Лучше жить одним, – заключила Хомили.
– Верно, – согласился Под, – лучше…
Он обвёл глазами комнату, но вид у него был загнанный, на круглом плоском лице ясно читалась растерянность.
Вскоре поднялась вместе с Тиммисом наверх Арриэтта, и было видно, что, несмотря на тревогу, девочка на седьмом небе от счастья.
– О, вот и вы, – произнесла Хомили и, словно не узнавая, посмотрела на Тиммиса.
– Он ни за что не хотел там оставаться, – объяснила Арриэтта, покрепче ухватив мальчика за руку.
– Ладно, идите в твою комнату. И расскажи ему какую-нибудь историю…
– Хорошо. Сейчас. Только сперва я хочу спросить…
– Потом, – отмахнулся Под. – У нас ещё куча времени, так что поговорим обо всём позднее.
– Отец прав, – поддержала мужа Хомили. – Расскажи Тиммису что-нибудь.
– Только не про сов, – взмолился мальчик испуганно.
– Конечно, не про сов, – успокоила его Хомили. – Попроси Арриэтту рассказать тебе про кукольный дом или про это место… как оно называется?.. Где есть гипсовые добывайки…
Но Арриэтта, казалось, её не слышала.
– Вы правда думаете, что поступаете правильно? – вдруг вырвалось у неё.
Хомили и Под удивлённо уставились на дочь, встревоженные её тоном:
– Конечно, – сказал Под.
– О, слава богу… слава богу! – воскликнула Арриэтта, и глаза её вдруг наполнились слезами. – Снова жить под открытым небом… снова видеть солнце…
Подбежав к родителям, она обняла каждого, потом, сияя от радости, обернулась к Тиммису:
– Всё будет хорошо… Уверена, что будет. – Пошли, я знаю замечательную историю… лучше, чем про кукольный домик… о целом городке, где полным-полно домов, о Литл-Фордэме.
Литл-Фордэм – легендарное место, рассказы о котором, особенно в последние годы, передавались добывайками из уст в уста. Откуда они о нём узнали, никто не помнил: возможно, из разговоров, подслушанных в чьей-нибудь кухне, гостиной или детской, – но знали о нём добывайки все до одного. Литл-Фордэм был, как говорили, игрушечным городком, который занимал целых пол-акра в саду построившего его человека. Там было всё как в настоящем городке: церковь с органом, школа, несколько магазинов и – поскольку за садом протекала река – своя собственная гавань, пароходы и таможня. Всё было построено очень прочно и не боялось перемен погоды. Населяли Литл-Фордэм – во всяком случае, ходили такие слухи – гипсовые фигурки ростом с добываек, которые неподвижно, с деревянными лицами, стояли там и сям на улицах городка или ездили по кругу в поездах. Добывайки знали также, что с раннего утра до вечера по асфальтовым дорожкам, надёжно отгороженные цепями, по городку бродят толпы человеков, как знали и то, что человеки роняют на землю всякую всячину: куски вафельных стаканчиков от мороженого, крошки от бутербродов и булочек, орехи, недоеденные яблоки. («Конечно, нельзя питаться этим изо дня в