– Ну и слава богу, что ты здесь ни при чём, – ответил ей Под, изо всех сил стараясь не чихнуть.
И в этот момент усатая тень загородила свет: кот наконец увидел их.
– Спокойно, без паники, – шепнул Под. – Этот рундук стоит почти вплотную к полу, так что коту нас не достать.
– Ox! Ox! Ox! – не унималась Хомили, глядя на светящийся зелёный глаз, и Поду пришлось крепко сжать ей руку, чтобы заставить замолчать.
Кот прошёл вдоль всего рундука, принюхиваясь к щели, затем вдруг улёгся на бок и уставился на них, но вполне дружелюбно, словно хотел выманить наружу, чтобы поиграть.
Время шло, всё оставалось как было, лишь солнечный луч медленно передвигался по вытертому коврику. Кот, казалось, задремал.
– Как бы там ни было, – шепнула Хомили, – а всё-таки приятно оказаться под крышей.
В фуру зашла женщина, взяла из кухонного столика деревянную ложку и сняла с огня чайник, потом вышла, и они слышали, как она ворчит, подкидывая дрова в костёр. В этот момент порыв ветра занёс внутрь едкий дым, и Арриэтта, не удержавшись, чихнула. Кот тут же проснулся и скосил на них глаза.
Ближе к полудню до них стал доноситься аппетитный, дразнящий запах тушёного мяса. Он делался то сильнее, то – когда менялся ветер – слабее.
Арриэтта почувствовала, как у неё потекли слюнки, и вздохнула:
– Ой, я так хочу есть…
– А я пить, – сказала Хомили.
– А я и есть, и пить, – подхватил Под. – Но говорить об этом ни к чему. Закройте глаза и подумайте о чём-нибудь другом.
– Стоит мне закрыть глаза, – запротестовала Хомили, – и я вижу полный напёрсток горячего крепкого чая или вспоминаю о том чайнике, который был у нас дома, том, из жёлудя, с носиком из пера.
– Что ж, вспоминай о чём хочешь, – сказал Под. – В этом вреда нет, если тебе становится легче…
Наконец вернулся Кривой Глаз: открыл дверь и кинул на коврик двух кроликов в силках. Затем они с женщиной уселись снаружи на ступени фуры и приступили к обеду, поставив тарелки прямо на пол вместо стола.
Запах мяса стал настолько сильным, что выманил наших трёх добываек из тёмного уголка на самый край убежища. Жестяные тарелки, полные сочного жаркого, оказались как раз на уровне их глаз, и они могли прекрасно рассмотреть рассыпчатый картофель и пряный соус, которым он был обильно полит.
– Ох! Ох! – пробормотала Хомили. – Это фазан… Ну кто его так готовит?!
Один кусочек Кривой Глаз кинул на коврик, и добывайки увидели с завистью, как кот прыгнул к нему и принялся есть, не спеша, хрустя костями, как настоящий хищник.
– Ох! – снова пробормотала Хомили. – Ну и зубы…
Наконец Кривой Глаз отодвинул тарелку в сторону, и кот уставился на груду полуобглоданных костей, на которых оставались лоскутки нежного мяса. Хомили, глядя туда же: тарелка стояла у самой щели, – шепнула:
– Ты не попробуешь, Под?
– Нет, – заявил Под так громко и твёрдо, что кот обернулся и посмотрел на него: одни глаза с вызовом уставились в другие.
Кот принялся медленно помахивать хвостом, потом подобрался для прыжка, и Под выдохнул:
– Бежим!
Все трое кинулись вглубь, в темноту. Ещё секунда – и было бы поздно.
Кривой Глаз быстро обернулся, не спуская глаз с кота, позвал женщину и ткнул пальцем в рундук. Они оба опустили головы до уровня пола и стали вглядываться в мрак под рундуком. Арриэтте, сидевшей вместе с родителями у задней стены фуры, казалось, что они смотрят прямо ей в лицо. Быть не может, чтобы их не видели…
– Всё в порядке, – еле слышно прошептал Под. – Спокойно. Главное – не шевелиться.
Наступила тишина… Даже у женщины сделался встревоженный вид: кот, неслышно ступая на мягких лапах, ходил взад-вперёд вдоль рундука, то и дело заглядывая в щель, и это разбудило её любопытство.
– Только не шевелитесь, – снова шепнул Под.
Вдруг на солнечное пятно на коврике упала чья-то тень: Арриэтта с удивлением заметила позади припавших к порогу фургона цыган какую-то фигуру, куда более низкую, чем Кривой Глаз. Замерев между родителями, она разглядела три пуговицы на плисовом жилете в пятнах, а над ними – мальчишеское лицо и копну светлых волос.
– Что случилось? – спросил ломающийся голос.
Арриэтта увидела, что у Кривого Глаза сразу изменилось выражение лица: стало хмурым и подозрительным. Он медленно обернулся и взглянул на говорившего, но перед этим незаметно протянул руку и отпихнул принесённых кроликов в сторонку.
– Что случилось, Кривой Глаз? – снова повторил мальчик. – Похоже, ты увидел привидение.
Кривой Глаз пожал могучими плечами:
– Может, и так.
Мальчик пригнул голову, оглядел пол и лукаво спросил:
– А может, это хорёк?
Арриэтта заметила у него в руке ружьё.
– Хорёк! – воскликнула женщина и рассмеялась. – Тебе всюду мерещатся хорьки… По-твоему, кот так себя ведёт, когда чует хорька?
Завернувшись в шаль плотнее, она пошла к костру, а мальчик, прищурив глаза, с любопытством посмотрел в тёмную щель и задумчиво проговорил:
– Да нет, не думаю.
– У него там два лилипутика, – усмехнулась женщина, – разодетые, как он говорит, в пух и прах. Вот умора… – И снова разразилась визгливым смехом.
Но мальчик не засмеялся: выражение его лица не изменилось, – а всё так же спокойно смотрел на щель под рундуком.
– Разодетые в пух и прах… – повторил он задумчиво и через секунду добавил: – Только два?
– А сколько тебе нужно? – удивилась женщина. – Десяток? По мне, и двоих предостаточно.
– А что вы намерены с ними сделать? – спросил мальчик.
– С ними? – повторила женщина, тупо глядя на него.
– Ну да, когда поймаете?
Женщина бросила на него любопытный взгляд, словно сомневаясь, в своём ли он уме.
– Но там же ничего нет…
– Вы же сами говорили…
Женщина расхохоталась – сердито и озадаченно.
– Их видел Кривой Глаз, а не я. Или ему кажется, что видел. Нет там ничего, говорю тебе…
– Ничего не кажется, ещё как видел! Вот такого роста, – возразил Кривой Глаз, растопырив большой и указательный пальцы. – Вроде как женщина и мужчина.
– Не против, если я посмотрю? – спросил мальчик, поднимаясь по лесенке.
Арриэтта, не сводившая с него глаз, увидела, как он, положив ружьё, украдкой сунул одну руку в карман. У неё похолодело сердце, и она схватила отца за рукав.
– В чём дело? – еле слышно спросил Под, наклонившись к ней.
– Карман… – заикаясь, проговорила Арриэтта. – У него в кармане что-то живое.
– Хорёк! – воскликнула Хомили, позабыв об осторожности. – Нам конец.
– Да тише ты! – умоляюще произнёс Под.
Мальчик явно что-то услышал: усевшись на верхней ступеньке, наклонился вперёд и заглянул под рундук, – а когда раздался голос Хомили, глаза его расширились, лицо насторожилось.
– Что толку говорить шёпотом? – жалобно сказала Хомили, понижая, однако, голос. – Нам конец. Теперь хоть песни пой, хоть во всю глотку кричи – всё едино.
– Ш-ш-ш, – снова шепнул Под.
– А как вы думаете их оттуда достать? – спросил мальчик, не сводя глаз со щели и не вынимая из кармана правой руки.
– Проще простого: выну из рундука вещи и подниму дощечки со дна, – объяснил Кривой Глаз.
– Видишь? – шепнула Хомили чуть ли не с торжеством. – Какое теперь имеет значение, что мы будем делать?
– Ну что ж, кричи, – сдался Под.
– Дощечки, верно, приколочены? – спросил мальчик.
– Нет, – сказал Кривой Глаз, – я вынимал их, когда гонял крыс, и больше не приколачивал.
Мальчик, опустив голову, всё так же пристально смотрел под рундук.
С того места, где сидела, скорчившись, Арриэтта видела его глаза: голубые, ласковые и задумчивые.
– Скажем, ты поймаешь их. Что потом? – поинтересовался мальчик. – Что ты намерен с ними сделать?
– Сделать? Посадить в клетку, что же ещё?
– В какую клетку?
– Да в эту. – Кривой Глаз дотронулся до птичьей клетки, и та качнулась.
– И кормить конопляным семенем, – еле слышно пробормотала Хомили.
– Хочешь держать их у себя? – спросил мальчик, по-прежнему не отрывая взгляда от рундука.
– У себя! Ну вот ещё! Продам! – воскликнул Кривой Глаз. – И за хорошие деньги… вместе с клеткой.
– Батюшки! – всхлипнула Хомили.
– Спокойно, – прошептал Под. – Лучше клетка, чем хорёк.
«Нет, – подумала Арриэтта, – лучше хорёк, чем клетка».
– А чем ты их будешь кормить? – продолжал расспросы мальчик, и добывайкам показалось, что он тянет время.
Кривой Глаз снисходительно рассмеялся.
– Да чем попало… объедками, например.
– Вы слышали? – негодующе шепнула Хомили.
– Ну, сегодня это был фазан, – напомнил Под, обрадовавшись, что жена перестала хандрить: гнев придавал ей храбрости.
Теперь и Кривой Глаз забрался в фуру, закрыв полностью солнечный свет, и сказал мальчику:
– Подвинься-ка. Надо браться за рундук.
Мальчик скорее сделал вид, что подвинулся, и спросил:
– А как быть с котом?
– Верно, – согласился Кривой Глаз. – Лучше его выгнать. Брысь, Тигр!..
Только кот оказался таким же упрямым, как мальчик, и полностью разделял его интерес к добывайкам. Ускользнув от Кривого Глаза, Тигр вскочил на кровать, а оттуда (судя по мягким шлепкам прямо над головой) перескочил на рундук. Кривой Глаз кинулся за ним (возле самой щели появились две большие ноги, и на одной – их собственный ботинок с заплатой на носу, которую поставил Под). Казалось невероятным, что в нём нога, да ещё такая враждебная.
– Лучше передай его своей хозяйке, пусть подержит, – посоветовал мальчик, когда Кривой Глаз схватил наконец кота, – не то опять сюда вскочит.
– Не делай этого… – еле слышно простонала Хомили.
Под удивлённо оглянулся и шёпотом спросил:
– Это ты кому?
– Ему, Кривому Глазу… Как только он выйдет из фуры, мальчишка выпустит на нас хорька.
– Послушай… – начал было Под, но Хомили испуганным шёпотом продолжила:
– Попомни мои слова. Теперь я знаю, кто это, – молодой Том Доброу. Я не раз слышала, как о нём говорили на кухне в старые времена, и не удивлюсь, если как раз его мы и видели тогда в окне… в тот день, когда убежали из дома. Помнишь? Говорят, он сущий дьявол, почище, чем его хорёк…