– Не подскажете, я смогу где-то достать в этом доме фотографию Рэйми при жизни? Я пытаюсь понять, чем он занимался последние месяцы, а снимок из морга как-то не располагает людей к откровенности.
– Идемте, – рявкнул Мортон и устремился через анфиладу комнат.
Мы оказались в помещении, которое я бы назвал «музыкальной залой», поскольку в центре стоял рояль. Однако неизвестно, пользовались ли инструментом по назначению, потому что на рояльной крышке, а также на каминной полке и шкафчике для музыкальных пластинок громоздились снимки с рамках.
– Важные фотографии стоят в кабинете сенатора и в парадной гостиной. Там, где он с Вильсоном, Рузвельтом и Трумэном. Где они с миссис Роббен на различных мероприятиях в Вашингтоне или здесь в Калифорнии. Например, сенатор с Пэтом Брауном19, избранным четыре года назад губернатором Калифорнии. Естественно от демократической парти. Или как миссис Роббен прошлым летом торжественно открывает школу для неимущих в Анахайме. А здесь семейные снимки. Даже те, которые не каждому стоит видеть.
Мортон покопался в рамках на рояле и извлек одну, которую подтолкнул ко мне. На фотографии был изображен Эйб в джинсах и рубахе в горошек, держащий за руку пятилетнюю Пиппу. Эйб смотрел в камеру исподлобья и криво улыбался из-за стянувшего кожу шрама. Судя по фону, фото было сделано на какой-то передвижной ярмарке.
– Как вы понимаете, Рэйми не был любителем фотографироваться, – пояснил Мортон. – Так что Пиппа очень дорожит этим снимком. Постарайтесь не потерять.
Я аккуратно вынул фото из рамки и положил во внутренний карман пиджака.
– Можно еще посмотреть? – спросил я, кивая на ряды снимков.
– Валяйте. Только Рэйми тут больше нет.
Я узнал молодых Вима и Эллен, позирующих с двумя маленькими детьми. Видимо, юную Тину с новорожденной Пиппой, снятой явно любительской камерой: она была одета в какое-то серое мешковатое платье, а слипшиеся светлые волосы безжизненно висели, будто девушку только что окатили ушатом воды, но это не умаляло ее красоты. Юная мать напоминала сказочную русалку, которая только что приволокла на берег своему рыбаку плод их любви.
Было довольно много фотографий Кристиана и Тины в отрочестве: на лошадях, в школьной форме, с клюшками для лакросса, в квадратных выпускных шапочках. Везде сестра дерзко улыбалась, а брат глядел сосредоточено и печально.
Особняком стояли фотографии их матери времен ее светской юности: в шикарном бальном платье начала века, в конной экипировке и со стеком в руке, с большим английским луком, в купальном костюме, который, несмотря на свою целомудренность, не скрывал великолепия ее фигуры и длинных ног. Аманда была права, красота молодой Эллен скорее пугала, наверное не так много ухажеров могли решить, что они достойны этой белокурой богини.
Еще я заметил несколько снимков, где Эллен и Вим позировали с третьим молодым человеком. На пляже, на фоне автомобиля, в вечерних туалетах с бокалами в руках. Этот же персонаж, уже в одиночестве, был заснят в экспедиционном костюме по моде начала века. На другом фото Эллен, одетая в костюм для сафари, стояла рядом с тем же молодым человеком на фоне пустыни, верблюдов и мертвого льва или еще какого-то незадачливого представителя семейства кошачьих.
– Арьен Де Бур, кузен сенатора. Знаменитый исследователь, возможно, вы о нем читали. Они были очень дружны, мистер Де Бур всегда останавливался в поместье, когда приезжал в Калифорнию. Здесь же он и застрелился, когда узнал, что смертельно болен. Вы заметили, что Кристиан как будто немного заикается? – неожиданно спросил меня Мортон.
– Да, мне так показалось.
– Потому что именно он нашел труп дяди. Мальчику было всего десять лет. Он был очень привязан к Арьену, отправился сразу после завтрака к нему в коттедж и обнаружил, что тот выстрелил себе в голову. Это стало настоящим шоком для Кристиана, он почти год после этого не разговаривал. Совсем. Пришлось показывать мальчика специалистам. Потом речь у него выправилась, но не до конца. Знаете, что интересно? Когда Кристиан с семьей вернулся, чтобы преподавать в Роббене, он выбрал для жизни именно тот самый коттедж, в котором застрелился Арьен. Интересно у некоторых людей устроен мозг, не находите?
Ого. Кажется я недооценил Мортона. Если он и был преданной овчаркой, то овчаркой весьма разговорчивой и с собственным мнением.
– Давно вы работаете на Роббенов? – спросил я.
– Ох, дайте вспомнить. Я начинал в штабе сенатора, еще когда он только избрался в нижнюю палату. Потом когда он уехал из Вашингтона, то пригласил меня стать его личным секретарем. Я был уверен, что вскоре мы вернемся в Капитолий, так оно и произошло. Потому после войны сенатор предложил мне место в администрации «Роббен Лензес». Так что мы знакомы без малого полвека.
– То есть вы в курсе и всех вашингтонских интриг и дел предприятий Роббенов?
– Да что вы. Моей основной работой всегда была… ммм…. персональная помощь сенатору. Он давал поручения, а я их выполнял. От сбора информации на его политических оппонентов до рецепта коктейля «Май Тай»20. Да, представляете, он срочно потребовался для какого-то приема, уже не помню, почему. А вы попробуйте раздобыть рецепт «Май Тай» в Вашингтоне сразу после войны. Там о нем слыхом не слыхивали. Я поначалу решил, что это какое-то индокитайское месиво, даже звонил в ООН. А оказалось, что он родом из Калифорнии. Вы когда-нибудь пробовали «Май Тай»?
– Не доводилось.
– Будете в Окленде, обязательно попробуйте. Знакомые знакомых рассказали мне, что пили его в полинезийском баре, так я полночи тогда потратил, чтобы дозвониться до владельца. Представляете, чего только нет в Америке?
– Вы и сейчас работаете на Вима Роббена? Выполняете все его поручения?
– Нет, – засмеялся Мортон. – Я уже скорее… друг семьи. Несколько лет назад я решил выйти на пенсию, поскольку сколотил небольшой капитал. В отличие от сенатора, я не живу бизнесом или политикой. Я купил дом в Коннектикуте, откуда я сам родом. Там провожу лето, когда мне надоедает калифорнийская жара. Но мы за эти годы с сенатором привязались друг к другу. Так что он предоставил мне в пожизненное пользование один из коттеджей в поместье. Он часто советуется со мной в сложных вопросах. Или просит о помощи… вот в таких ситуациях. Ведь тут дело касается семьи все-таки. Итак, вы готовы? Поехали?
Глава 17
– Куда? – опешил я.
– Это вы мне скажите, – ответил Мортон, привычно склонив голову набок. – Если меня спросить, то вариантов несколько. Например, в больницу. Вид у вас, прямо скажем, неважный, к тому же вы периодически начинаете шататься. Я бы на вашем месте проверился на предмет сотрясения мозга. Это опасная штука, знаете ли. Ну уж за руль вам точно в таком состоянии лучше не садиться. Ради безопасности простых избирателей Лос-Анджелеса.
Он говорил доброжелательно, но уверенно, и я начинал понимать, почему Вим Роббен даже на пенсии ценил помощь Мортона. Тем не менее я покачал головой.
– Я не собираюсь в больницу. Не так уж и сильно я схлопотал, к тому же шляпа смягчила удар. Меня скорее беспокоят ребра, по которым эти ребята лупили ботинками. Это болезненно, но скоро пройдет. Не первый раз.
– Как скажете. Но за руль я вас все равно не пущу. Выбирайте, или я с вами или вызовем вам такси. Машину отгонят, куда вы скажете.
Поскольку я и правда нетвердо стоял на ногах, то решил, что помощь Мортона мне не повредит, поэтому отдал ему ключи от машины.
– В полицию? – спросил он, заводя мотор.
– Почему в полицию?
– Писать заявление о нападении, – разжевал он мне.
О, черт, я совсем забыл, что у меня украли пистолет. Видимо, после удара я сильно утратил умственную форму. Конечно, надо обязательно написать заявление. Но я решил, что могу обождать с этим делом пару часов.
– Нет, это позже. Давайте вначале съездим на юг. Надо посетить одну старую даму.
Судя по телефонной книге, миссис Финулла Йерден все еще проживала в Санта-Ане, правда, адрес, который указал Рэйми при выписке из военного госпиталя, отличался на одну цифру.
На узкой прямой улочке впритык друг к другу стояли симпатичные разноцветные одноэтажные домики с крохотными палисадниками, и, судя по всему, не менее компактными задними лужайками.
После моего звонка на крыльцо вышла румяная дама лет шестидесяти с розовым шарфом, обернутым вокруг головы на манер тюрбана. Вокруг ее ног, обтянутых чулками, вились две кошки, рыжая и полосатая.
– Миссис Йерден?
– Да. Только я ничего не покупаю. Господи, неужели у вас такая тяжелая работа? – сочувственно спросила она, изучая мое лицо.
– Я частный детектив, Дуглас Стин, а это Мортон Джасперс, мой… компаньон, – я достал из бумажника лицензию в пластиковом чехле. – Мы хотели бы поговорить с вами о давнем жильце, Абрахаме Рэйми. Надеюсь, вы помните. Он поселился у вас в самом конце войны, комиссовавшись из госпиталя. У него еще были обожжены лицо и руки…
– Абрахам! Естественно я помню мистера Рэйми. А что с ним такое случилось? И как это связано со мной. Ой, да не стойте на крыльце, а то вы похожи на проповедников. Заходите внутрь, я налью вам свежей орчаты21. У меня была жилица-мексиканка, она научила меня делать замечательную орчату. Есть и обычный свежий лимонад по рецепту моей покойной свекрови, пусть земля ей будет пухом.
В течение ближайших двадцати минут миссис Йерден пыталась нас угостить различными домашними напитками и закусками, представляющими кухни различных народов от Гавайев до Польши. Нам с Мортоном с трудом удалось остановить поток блюд, экспрессом доставляемых из кухни, при этом пресекая попытки кошачьего отряда занять выгодную позицию на наших брюках.
Как рассказала миссис Йерден, она всегда была чужда расовых предрассудков. Ее муж, покойный мистер Йерден купил несколько соседствующих коттеджей на этой улице еще в 30-е годы после рецессии, хотя тут был совершенно черный район, но покойный мистер Йерден (мир его праху) всегда подозревал, что ситуация рано или поздно изменится, и земля вырастет в цене. Сейчас так и происходит, доверительно сообщила миссис Йерден, она еще продолжает сдавать соседние домики, но уже получила очень хорошее предложение, позволяющее ей продать всю недвижимость и переехать во Флориду.