Его сын, как водится, вообще не удостоил меня ответом, чтобы не тратить силы на подтверждение слов отца.
– Вы знаете, что Алан на днях сделал довольно странное заявление. Будто бы это он убил Абрахама Рэйми. Выследил его в парке вечером и зарезал.
– Какая возмутительная чушь! – взревел сенатор.
– Ну что за несносный мальчишка. Вечно мелет языком, лишь бы привлечь к себе внимание, – всплеснула руками Эллен. – Крис, дорогой, ты должен серьезно поговорить с сыном. Он обязан прекратить болтать глупости, ведь кто-то вдруг ему и поверит. Представляешь, что это будет за скандал?
– Не думаю, что кто-то поверит россказням Алана, – рассудительно заметил Кристиан. – У мальчика просто буйное воображение. Он слышал, как Пиппа говорила о смерти отца, вот и придумал собственную картину, где он – убийца. Возможно, Алан хочет написать об этом пьесу.
– Да, но это настоящее убийство! – настаивала Эллен.
– Я слышал, что Трумен Капоте сейчас как раз пишет роман, основанный на реальном убийстве30, – не удержался я.
Эллен посмотрела на меня, как на умалишенного.
– Между прочим, Алан все складно описал. Вы были на каком-то приеме, Пиппа гостила у друзей, миссис Беттани Роббен приняла таблетку от головной боли и легла спать. Алан заявил, что вполне мог выскользнуть незамеченным из дома, отправиться в Анахайм и убить Рэйми.
– Надеюсь, вы не успели никому повторить эту ерунду, Стин, – сурово сказал Вим Роббен.
– Ну да, мы действительно были в тот вечер на благотворительном приеме, устроенном Энн Рэтклифф и ее последним мужем, кажется, Айзеком Вишневски. Нет, Вьяновски. А ведь мне надо помнить его фамилию, потому что он согласился спонсировать кампанию Кристиана, – рассеянно произнесла Эллен. – Это было в одном из тех потрясающих викторианских особняков за Менло-авеню. Настоящие английские дома прошлого века, к тому же окруженные садами. Энн и ее муж как раз купили один из таких особняков, он напомнил мне Новую Англию. Хотя, конечно, сразу чувствуешь, что это уже Лос-Анджелес, там определенно не хватает уединения. Мы говорили с Энн о ценах на землю в этом районе, она предложила мне осмотреть дом и сад… Все-таки мы могли бы переехать поближе к городу, раз дети уже выросли.
– Хватит с нас городской жизни, дорогая, – неожиданно мягко сказал сенатор. – Что касается Алана, то нам предстоит серьезный разговор. Милая, позови Перкинса, пусть он позвонит Алану домой и попросит прийти сюда.
– Зачем такие сложности, – покачал я головой – Я с удовольствием доеду до жилища вашего внука, побеседую с ним, а потом попрошу прийти к вам. Тем более, что я помню дорогу.
– Вы не могли бы подвезти меня домой? – спросил Кристиан, быстро собирая свои листы. Я с удивлением подумал, что еще никогда прежде в салон моего автомобиля не садился человек в одних плавках и купальном халате.
Однако если я думал, что профессор Роббен хочет сообщить мне какую-то информацию наедине, то я заблуждался. Вся дорога на машине от главного особняка до коттеджа Кристиана заняла около трех минут, но этого было вполне достаточно, чтобы обменяться несколькими фразами. Тем не менее профессор хранил отрешенное молчание, разглядывая за окном пейзаж поместья, будто видел его впервые.
– Ваш сын очень талантлив, – сказал я. – Я случайно прочитал отрывок одной из его пьес.
Кристиан молча пожал плечами. То ли занятия сына его не слишком интересовали, то ли он не мог принимать на свой счет похвалу за успехи неродного ребенка. Я поставил машину на дорожке перед коттеджем, где заметил также серо-голубой «Остин-Мини». Вначале я решил, что это машина садовника или еще какой-то прислуги, но Кристиан неожиданно резво метнулся к ней и вытащил с переднего сиденья портфель, после чего окончательно ушебаршился в дом, едва кивнув мне на прощанье.
Услугами садовника супруги, видимо, вообще не пользовались – из садика перед домом ко мне вышла Беттани в огромной соломенной шляпе и розовых перчатках, держа в одной руке опрыскиватель, а в другой секатор.
– Извините моего мужа, – смущенно сказала она, наблюдая, как полы купального халата исчезают за дверью. – Кристиан такой рассеянный. Он ни за что не догадается сам распорядиться насчет напитков. Сейчас я скажу горничным, чтобы вас обслужили.
– Это автомобиль Кристиана? – удивился я. – И как он в него помещается при его росте?
– Просто отодвигает сиденье до упора. У меня есть другая машина и у Алана тоже. А этой муж пользуется, чтобы ездить в колледж. Он привез ее из Бостона и очень любит. На заднем сидении у него всегда лежит рыбацкий плащ на случай сильного ливня. Мы в шутку называем все это автомобиль-зонтик. Муж даже на официальные приемы на ней ездит, если я не могу его сопровождать. Говорит, что всегда может по-тихому улизнуть домой на такой неприметной машинке. Извините, мне надо закончить работу по саду, а потом я к вам присоединюсь. Проходите в дом.
– Вообще-то я пришел к Алану.
– К моему сыну? Он наверху. Хорошо, сейчас я переоденусь и позову его.
– Не стоит утруждаться. У меня короткий разговор, я сам поднимусь к нему. Скажите, неужели у вас нет садовника?
– Есть, конечно. Но мне нравится самой возиться с цветами. Здесь особо больше нечем и заняться.
Видимо, забавы свекрови – светские приемы, плавание, езда на лошади и все прочее – Беттани совсем не привлекали.
– Вы слышали, что случилось сегодня утром? – спросил я.
– Нет, – удивленно ответила Беттани. – Я завтракала в постели, а потом все время возилась в саду. Мужчины ушли в большой дом после завтрака, потом вернулись, потом Крис снова ушел, но мы не обменялись и парой слов. Я привыкла к его молчанию, знаете ли. А что случилось? Что-то связанное с его политической кампанией?
– Нет. Сегодня утром Пиппа нашла мертвого человека. Главу активистского комитета, борющегося за права черных. Его застрелили.
– Боже мой, – Беттани поднесла руку ко рту, забыв, что на ней грязная перчатка. – Как Пиппа? Она не пострадала?
– С ней все в порядке. Просто пережила сильное потрясение. Думаю, уже к вечеру она будет дома. Значит, ни Кристиан, ни Алан вам ничего не говорили?
– Что они должны были сказать? Алан вообще с самого утра дома. Он ничего не знает об этой истории. Подождите, о чем вы хотите говорить с моим сыном?
– Он видел утром Пиппу до отъезда на встречу с мертвецом.
– И что? Они постоянно встречаются. Знаете, мне не нравится, что вы пытаетесь втянуть Алана в делишки Пиппы. Он не имеет никакого отношения к смерти ее черномазого папаши! И вообще ко всей этой ерунде с защитой каких-то прав. Алан – очень чувствительный и утонченный мальчик, мне не нравится, что с тех пор как Пиппа вернулась из Швейцарии, она постоянно на него плохо влияет, подбивает на всякие… глупости. С тех пор как она поступила в Стэнфорд, Алан сам не свой на каникулах. Он даже предложил ей свою помощь в расследовании убийства этого черномазого.
Ну вот, как печально. Беттани мне казалась самой милой в этой семейке, но теперь она проявила себя не только невменяемой матерью-тигрицей, но еще и оголтелой расисткой. Если у них с мужем настолько расхожие взгляды на жизнь, не удивительно, что они привыкли к многолетнему молчанию.
– Что происходит, мама? Перестань так кричать и волноваться. Лучше убей еще несколько насекомых, которые жрут твои розы. Смотри, по-моему вон на том кусте ползают долгоносики.
В сад вышел Алан, держащий в руке бутерброд с арахисовым маслом. Он с удовольствием уплетал его у меня на глазах. Как и его отец, он, видимо, был чужд условностям и хорошим манерам. Войти в дом он мне не предложил, но настойчиво повел в другую сторону сада подальше от матери.
– Я хотел поговорить о сегодняшнем утре.
– Да, отец рассказал, что Пиппа наткнулась на какой-то труп в городе. Надо же, мне интересно, как бы я себя повел на ее месте. Может, грохнулся бы в обморок. Мне никогда раньше не довелось натыкаться на трупы.
– А как же ваше признание?
– Мне жаль, если вы восприняли его серьезно. Я вас просто разыгрывал. Дурачился. Отец сказал, что дед сильно на меня разозлился. Они считают, что у меня что-то не в порядке с психикой. Дурная наследственность и все такое. На мой взгляд, это они все тут полные психи. Ну кроме Пиппы, но и она немного свихнута на своем папочке и великой миссии Роббенов. Вы знали, что в доме, где мы живем, застрелился человек?
– Да, что-то такое слышал.
– Папин дядя Арьен. Отец, говорят, его очень любил, тот никогда не отказывался с ним играть в пиратов и прочую детскую чепуху. Поэтому он пошел к нему утром после завтрака – поиграть и нашел его в кабинете мертвым. В кабинете на первом этаже. С тех пор, как мы сюда переехали, эта комната всегда закрыта на замок, а отец работает на втором этаже. По-вашему, это нормально? Жить с постоянным воспоминанием о покойнике? Я вообще не мог понять, почему нам непременно надо было поселиться в дедушкином поместье. Мама говорит, что отсюда папе недалеко добираться на работу, а мне ездить в колледж. Но мы могли выбрать любой другой коттедж, сейчас к деду Виму приезжает не так много гостей. Видимо, Крис пережил травму в детстве, от которой до сих пор не избавился. Во всяком случае, например, со мной он никогда ни во что не играл. Может, это и хорошо, что у родителей нет своих родных детей. Но за каким чертом им понадобилось меня усыновлять?
– Не знаю. Я слышал, что Беттани хорошая мать, да и отец к тебе наверняка привязан, просто не подает виду.
– Когда мне исполнится двадцать один год, я съеду от них.
– Очень разумное решение. Детям не следует долго жить под одной крышей с родителями. Так что было сегодня утром?
– Ээээ, – Алан с неохотой переключился с разговора о своих горестях. – Я зашел за Пиппой, чтобы прочитать ей свою новую пьесу, которую написал для студенческого театра. Но она сказала, что должна скоро уехать. Но я ее уговорил хотя бы помочь мне по ролям пройти первый акт, поскольку через два дня мне сдавать работу своему руководителю. Наверное, мы немного увлеклись. Я никогда не думал, что встречи Пиппы такие важные, она постоянно опаздывает.