Семь часов наступили и прошли, но мальчик так и не вернулся.
Примерно через неделю Корри получила письмо от начальника полиции Харлема. Сообщение состояло из одного предложения: «Жду вас в своем офисе сегодня после обеда».
Корри предположила худшее. Она была уверена, что ее работа по размещению и укрывательству беженцев, а также ее участие в краже и присвоении продовольственных карточек разоблачены. Она сообщила об этом работникам Сопротивления, находившимся на тот момент в доме, и те тихо один за другим ушли. Постоянные поселенцы подготовили дом к обыску, например, опустошили мусорные корзины. Корри собрала и сожгла компрометирующие бумаги.
Теперь настало время выйти судьбе навстречу. Она приняла ванну, а затем собрала в сумку то, что Нолли порекомендовала взять с собой в тюрьму: Библию, расческу, зубную щетку, мыло, карандаш, иголку с ниткой. Она надела несколько слоев одежды, обняла Опу и Бетси, а затем отправилась на встречу в полицейский участок.
Войдя, она показала письмо начальника дежурному полицейскому, и тот отвел ее в нужный кабинет. За столом сидел лысеющий мужчина с рыжевато-седыми волосами.
«Госпожа тен Бум. Добро пожаловать», – поприветствовал он ее.
Полицейский закрыл дверь и пригласил Корри присесть. «Я о вас все знаю, – сказал он. – Я знаю все о вашей работе».
Корри напряглась. «Вы имеете в виду часовое дело? Тогда, скорее, мы говорим о работе моего отца, не о моей собственной».
«Нет, я говорю сейчас о совсем другой деятельности».
«Тогда вы имеете в виду мою работу с умственно отсталыми детьми? Я готова рассказать вам в подробностях, одну минуту…»
«Нет, госпожа тен Бум. Я не это имею в виду. Другую работу».
Полицейский улыбнулся, Корри вымученно улыбнулась в ответ.
«Итак, госпожа тен Бум, у меня есть к вам просьба».
Он поднялся со своего места, обошел стол, сел на край и сообщил шепотом, что и сам работает с подпольем.
Корри молчала, пытаясь сохранять спокойствие. Именно так гестапо заманивало людей в ловушку.
В полицейском управлении обнаружился предатель, который сливал информацию в гестапо, продолжил офицер: «У нас нет ресурсов, чтобы с ним разобраться на месте».
Корри старалась не показывать никаких эмоций. Она лихорадочно размышляла, что лучше ответить, и снова решила промолчать.
«Какая у нас есть альтернатива? – спросил полицейский. – Мы не можем его арестовать – все тюрьмы теперь контролируются немцами. Но если он останется на свободе, погибнут многие достойные люди. Вот почему я подумал, госпожа тен Бум, не знаете ли вы, по своей работе, кого-нибудь, кто мог бы…»
«Убить его?»
«Да».
Глава 11Миссия
Голландские патриоты называли ее «Ликвидация».
Сначала лидеры подполья расходились во мнениях относительно того, оправдана ли такая крайняя мера, но нежелание прибегать к физической ликвидации этих злодеев слабело по мере усиления жестокости немецкой полиции. В первые месяцы 1943 года Сопротивление сосредоточилось на опасных предателях – голландцах, которые предпочли связаться с НСД[31] – начиная с убийства генерала Хендрика Сейффардта, номинального командира голландского подразделения СС на восточном фронте. Следующим стал Херманнус Рейдон, генеральный секретарь Департамента Пропаганды и Искусств НСД, а затем Ф. Э. Постхума, член Государственного Политического Секретариата НСД. Позже в том же году группы Сопротивления убили несколько немецких агентов, а также членов НСД более низкого ранга. В период с февраля по сентябрь они ликвидировали около сорока национал-социалистических лидеров, включая начальников полиции в Неймегене и Утрехте[32].
Корри откинулась на спинку стула. Она оказалась в ситуации, которую шахматисты называют «цугцванг»: любой ее последующий ход возымеет разрушительные последствия. Сейчас можно признать свое активное участие в работе подполья, и, если полицай работал на гестапо, она в тот же день окажется в тюрьме. С другой стороны, если сейчас перед ней действительно сидит патриот своей страны и она согласится помочь ему, она становится соучастницей убийства. Учитывая мастерство гестапо в проведении пыток с целью выбивания признаний у работников Сопротивления, Корри находилась на волосок от собственной смерти, ведь ее помощь в проведении такой операции будет очень легко установить.
Она посмотрела полицейскому в глаза. «Господин офицер, я всегда верила, что моя роль заключается в том, чтобы спасать жизни, а не отнимать их. Я понимаю всю сложность ситуации, в которой вы оказались, и у меня есть предложение. Вы верите в Бога?»
«Кто же по нынешним временам в него не верит?»
«Тогда давайте сейчас вместе помолимся, чтобы любовь Бога дошла до сердца этого человека, и он перестал предавать своих соотечественников». Мужчина согласился, и Корри искренне помолилась о том, чтобы голландец-предатель осознал не только свою исключительность в глазах Бога, но и ценность каждого человека. Когда она закончила, полицейский поблагодарил ее, и она вернулась в Бейе с нетронутой сумочкой, собранной на случай тюремного заключения.
Она избежала ареста, но как надолго? Если даже начальник полиции Харлема знал, чем она занималась, то кто этого не знал?
Ответ нашелся, когда она узнала, что Йопа арестовали во время его последнего курьерского задания. Гестапо уже ожидало парня, к тому моменту, когда он прибыл в Эде по указанному адресу. Привычный риск навис над домом Бейе: если гестапо начнет пытать мальчика, он, скорее всего, заговорит. Как минимум, они выяснят, где он работает.
Несколько дней спустя еще одно предупреждение принес Кик, сын Виллема. Они с Корри сидели и разговаривали на лестнице, раздался звонок в дверь, и Кик заметно испугался.
«Чего ты боишься?» – спросила Корри.
На тот момент она и не подозревала, что Кик был давно и глубоко увлечен делом Сопротивления, тесно сотрудничал с британской армией. Чтобы помочь сбитым пилотам Королевских ВВС, он построил хижину в лесу и прятал там всех, кого удавалось спасти.
«Тетя Корри, вы в гораздо большей опасности, чем вы думаете».
«Кик, разве ты не веришь, что Господь и его ангелы защищают нас?»
Кик пожал плечами. «Когда да, когда нет».
В довершении всего, в январе в Бейе появились еще двое беженцев. Дом был переполнен до предела, но Корри не умела отказывать страждущим. Мета и Паула Монсанто, две сестры, лютеранки по вероисповеданию, еврейки по происхождению, были знакомы Корри по церковной общине. Сестры сбежали после того, как голландский полицейский предупредил их, что они находятся в списке подлежащих аресту гестапо. Корри пригласила их в дом тен Бумов.
Мета, которую все называли «тетя Марта», худая, тихая и скромная женщина, была примерно того же возраста, что Корри и Бетси. Как и в тен Бумах, в ней жила непоколебимая вера в Бога, она была услужливой и доброй. Она нашла симпатию и понимание даже у Йоси, который считал еврейских христиан отступниками.
Паула, с другой стороны, была полной противоположностью сестры; она говорила, что думала, и не скрывая расстраивалась по поводу потери своей свободы. Тем не менее она тоже нашла со всеми общий язык.
Разговор в гостиной Бейе, январь 1944 года
Слева направо: Йоси, неизвестный, Мэри, Ганс, господин де Фриз, Нел
С прибытием сестер Монсанто шлюзы прорвало. Казалось, все, кому нужно было спастись, не представляли себе лучшей крепости, чем Бейе. «Наш приют приобрел известность и, словно огонь во тьме, согревал тех, кто отчаянно нуждался в ночлеге, еде, талонах или деньгах, – вспоминал о том времени Ганс. – дом был переполнен, но тен Бумы никогда никого не прогоняли, ведь людям больше некуда было податься. Казалось, каждый день я отводил еще одного странника в новое укрытие».
В дни, когда тен Бумы не пристраивали людей, они занимались поиском и распределением продовольственных карточек. Ганс все глубже погружался в деятельность подполья. Поскольку Харлем отчаянно нуждался в большом количестве продовольственных карточек, Сопротивление запланировало очередной вооруженный налет на распределительный центр. Ганс – вместе с другими оперативниками – участвовал в «сухих» разведывательных вылазках, исследовал пути отхода и разрабатывал план ограбления. Однако в последнюю минуту рейд отменили.
Ганс так никогда и разобрался, почему планы так часто менялись именно за одиннадцать часов до начала операции. Казалось, вся деятельность подполья осуществлялась спонтанно.
Утром 14 января Корри позвонила брату. К ее удивлению, ответил мужской голос, который принадлежал не Виллему и не Кику. Она пробормотала слова приветствия, и тут ее осенило. Гестапо. Она позвонила во время рейда.
Не представившись, она швырнула трубку и побежала наверх.
«Скорее прячьте свои вещи в тайник, – велела она Гансу, Йоси и остальным гостям. – Сидите наверху, будьте готовы бежать в любой момент».
Мужчины поспешили перенести свои вещи в Келью ангелов, а Корри поспешила предупредить женскую половину дома. Она не беспокоилась о том, что звонок отследят – насколько ей было известно, гестапо не имело необходимого для этого оснащения, но они часто проводили одновременные налеты на дома родственников.
Более двенадцати часов все ждали наверху, готовые в любой момент спрятаться в Келье ангелов, но ничего не произошло. Виллем, как они потом узнали, убедил гестапо в собственной невиновности.
В январский разгар напряженности, вызванной слухами, налетами и воздушными тревогами, семью Бейе порадовало приятное событие: жена Йоси, Дора, родила третьего сына. Счастливый Йоси отскакивал от стен, распевал дифирамбы, декламировал отрывки из Ветхого Завета и молился за свою семью. Навестить Дору самостоятельно он не мог, поэтому умолял Ганса пойти вместо себя. Ганс не пришел в восторг от этой идеи – он достаточно часто подвергал себя опасности в рамках подпольной деятельности, – но Бетси и Мэри уговорили его.