Корри откинулась на спинку стула. Пиквик. Схвачен руководитель харлемского подполья и близкий друг семьи Тен Бумов.
Уилльямс подыграл, вынудив женщину сообщить подробности, затем надел на нее наручники и отвел наверх.
В этот момент в комнату, спотыкаясь, вошла Бетси. Ее губы распухли, на щеке расплывался синяк.
«Тебя били?» – спросила Нолли с другого конца комнаты. «Да, – ответила Бетси, вытирая кровь с губы, – и мне так жаль человека, который это сделал».
«Арестованным запрещено переговариваться!» – крикнул Каптейн.
Мгновение спустя другой немец принес из магазина коробку с часами, принадлежащими евреям, а затем по лестнице спустились еще два агента, с радио, хранившемся под лестницей.
«Какие перед нами законопослушные граждане, а!» – Каптейн ухмыльнулся. «Старик! – сказал он, указывая на Опу. – я вижу, ты веришь в Библию. Скажи мне, что там сказано о подчинении власти?»
Опа знал, что он имел в виду наставление Павла Римлянам[37] о повиновении руководящим органам, но в книге содержались и другие наставления.
«Бойтесь Бога, почитайте королеву».
«Это неправда; в Библии этого не сказано».
«Да нет же, так и написано Бойтесь Бога и почитайте короля, просто в нашем случае это королева».
В этот момент в холле зазвонил телефон. Уилльямс дернул Корри за запястье и потащил ее к аппарату. «Ответьте!» – скомандовал он, держа телефон между ее и своим ухом.
Корри постаралась произнести как можно более сухо: «Резиденция и магазин тен Бумов».
«Госпожа тен Бум, – выпалил звонивший, – вы в ужасной опасности! Арестовали Германа Слуринга! Они все знают! Будьте очень осторожны!»
Не успел абонент повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Уилльямс продолжал держать Корри и телефон, и женщина повторила сухое приветствие.
«Оом Герман доставлен в полицейский участок, – произнес звонивший. – Это означает, что они в курсе всего».
Корри повесила трубку, и Уилльямс вернул ее в столовую. Другой агент гестапо, которого Корри раньше не видела, вошел и сказал: «Мы обыскали все помещение, Уилльямс. Если здесь и есть потайная комната, то ее построил сам дьявол».
Уилльямс пристально посмотрел на Бетси, затем на Опу, затем на Корри. «Здесь есть потайная комната. И там сейчас кто-то прячется, это понятно и так. Ну ладно. Охрана будет стоять вокруг дома ровно до тех пор, пока все не превратятся в мумии».
Уилльямс приказал всем подняться на ноги, ввели Виллема и тех, кто обсуждал Писание в кабинете. Уилльямс сообщил, что присутствующие арестованы и все вместе отправятся в полицейский участок на Смедестраат, примерно в ста шагах от Бейе.
Выйдя на улицу на пронизывающий холод, Корри задрожала и так тряслась всю дорогу в участок. Внутри, в вестибюле, толпилось множество немецких солдат, очевидно, ожидающих перевода арестованных в тюрьму. Уилльямс загнал их группу в большую комнату, которая когда-то использовалась как гимнастический зал, и велел им сесть на разбросанные повсюду маты. Корри вглядывалась в разные группы арестованных вокруг себя и узнала нескольких своих соседей, но Пиквика в помещении не было.
«Кто здесь?» – спросил голос в темноте.
Один за другим Марта, Мэри, Йоси, Ронни, Арнольд и Ханс прошептали свои имена. Через несколько мгновений они проверили свои припасы, но те оказались жалкими – одеяла, простыни и несколько крекеров. Ни воды, ни еды. Они попытались устроиться поудобнее, но пространство тайника было настолько тесным, что двоим пришлось стоять, пока остальные четверо сидели.
Так они и маялись, меняясь местами в течение нескольких часов. Вскоре обнаружилась еще одна непредусмотренная деталь: после стольких репетиций, десятки раз отработанных сценариев, никому и в голову не пришло, что, если придется сидеть взаперти в течение нескольких часов, нужно было продумать вопрос с туалетом.
С наступлением ночи воцарилось отчаяние. Как они вообще выберутся отсюда? Корри, Бетси, Опа и все, кто был в доме во время налета, были арестованы, а никто другой не знал, что кто-то прячется в Келье ангелов.
В один прекрасный момент в дверь переулка Бейе раздался звонок, и не простой, а зашифрованный: три коротких звонка означали, что пришел проверенный, осведомленный подпольщик. Каждый человек, позвонивший таким образом, мгновенно попадал в лапы поджидавшего гестапо, но предупредить своих было некому.
Петер отпустил дверной звонок и отступил в тень.
Мужчина с низким голосом открыл дверь и пригласил его войти. Петер не знал этого человека, но работники Сопротивления и до этого часто открывали входную дверь. Мужчина повел его вверх по лестнице в гостиную. В большинстве случаев, навещая родных, Петер заставал тен Бумов и нескольких евреев за чтением или слушанием радио. Однако сейчас перед ним сидела группа незнакомцев. Один за другим присутствующие представились членами подполья. Они пригласили Петера сесть и присоединиться к беседе.
«У нас очень печальные новости, – сказал один из них. – Часть тайной организации разоблачена, на многих объектах наши планы расстроены. Нацисты узнали о нашей работе, и, что еще хуже, схватили дядю Германа».
Петер оглядел комнату. Казалось, все смотрели на него, ожидая какого-то ответа. Что-то было не так. Он вспомнил, что они даже не проверили его как члена подполья на кодовые слова. Он ничего не ответил и никак не отреагировал.
«Мы должны что-то сделать и немедленно! – добавил другой. – Что вы думаете о захвате тюрьмы, в которой содержится дядя Герман?»
Петер продолжал хранить молчание.
«Есть только одна загвоздка, – сказал первый говорящий, поворачиваясь к Петеру. – Нам не хватит оружия, чтобы успешно справиться с таким опасным предприятием. Возможно, вы могли бы помочь с этим?»
Петер продолжал играть роль: «Я прошу прощения, сэр. Вы уверены, что не произошло какого-то недоразумения? Я помощник священника. Если бы я мог помочь вам с чем-то в рамках своих обязанностей, я рад быть полезным. Мне действительно жаль, что я не понимаю, о чем речь. А теперь, если вы меня извините, я должен идти. У меня еще дела».
Петер поднялся и направился к двери, перед ним мгновенно оказался мужчина с револьвером наготове.
«Я думаю, тебе лучше присесть, парень. Ты арестован».
Петер сел и поморщился, услышав, как снова и снова секретным кодом звонят в дверь Бейе – сейчас еще больше подпольщиков попадутся в лапы гестапо. Позже тем же вечером его и несколько других членов Сопротивления доставили в полицейский участок. Оглядевшись, он увидел Опу, Корри, Бетси, Виллема, а затем еще около тридцати своих друзей, которых схватили во время рейда в Бейе. Еще один взгляд, и он вздрогнул: арестовали даже его мать.
«Давайте здесь потише!» – крикнул голландский полицейский. Он наклонился и еле заметно сказал что-то Виллему, а затем снова рявкнул: «Туалеты на заднем дворе. Выходить можно только по одному и под конвоем».
Виллем подошел к Корри и присел рядом. «Он говорит, что в туалетах можно смыть компрометирующие бумаги, если достаточно хорошо измельчить».
Корри проверила свои карманы, но нашла только несколько клочков бумаги и немного денег в бумажнике.
Один за другим люди направлялись наружу. Для Хенка ван Риссена, лидера подполья, арестованного в ходе рейда, очередь могла наступить слишком поздно. Его карманы были набиты записками участников Сопротивления, при этом, очень удивительно, что его не обыскали сразу же в Бейе. Оказавшись в туалете, он закрыл за собой дверь и начал сбрасывать контрабанду в унитаз. Ее оказалось так много, что унитаз засорился. Он несколько раз спустил воду, чтобы прочистить слив.
Когда он вышел, полицейский поинтересовался, успел ли он от всего избавиться. Поняв, что офицер был верным голландцем, Хенк при нем же проверил свои карманы и обнаружил, что он забыл одну бумажку – с шуткой о Гитлере.
«Давайте мне быстро, – сказал офицер, – я сам выброшу».
Хенк поспешно отдал бумажку, следующим на очереди в мужской туалет оказался Петер. Он закрыл за собой дверь и заметил, что некоторые бумаги Хенка всплыли на поверхность. Он снова попытался смыть, но ничего не получалось, поэтому он протолкнул их рукой.
Поздно вечером того же дня, прежде чем все попытались уснуть, Опа собрал возле себя тен Бумов и попросил у одного из охранников Библию, которую они забрали у Виллема. Охранник вернул книгу, и Опа поручил Виллему прочитать вслух Псалом 90.
«Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: “Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!”»
Когда Виллем закончил, Опа помолился, такой же спокойный и умиротворенный, каким был всегда. Он просил Бога оставаться рядом с каждым из своих детей, предвидя, что вскоре их разлучат.
Корри, однако, оставалась потрясенной и безутешной. В конце концов, они старались на благо Господа, так где же теперь были их ангелы-покровители? Она начала плакать, и Бетси, сидевшая рядом с ней, напомнила ей, что Бог действительно защищает тех, кто верит в Него, но Его покровительство касается их душ, а не их земной жизни или физического благополучия. Бетси заверила Корри, что Бог пребудет с ними – даже в самом глубоком аду – и даст им мужество встретиться лицом к лицу с тюрьмой.
Затем Бетси помолилась за Корри и за всех причастных.
Шестеро пленников сидели и стояли в своем тайнике; дважды прозвучал перезвон колоколов церкви Святого Баво: два часа ночи, из-за голода и тесноты никто не смог уснуть.
Откуда-то из глубины дома послышались немецкие голоса.
Несколько мгновений спустя немцы вошли в комнату Корри и начали колотить по всему: по стенам, по полу и, наконец, по их фальшивому бельевому шкафу. Секундой позже шестеро бедолаг услышали самый страшный звук, который они только могли себе представить.