Вспомнив о письме отца, я зашла в библиотеку. В дверях столкнулась с Зандером. Брадобрей шмыгнул мимо с вороватым видом. Проводив его недоуменным взглядом, я устроилась на кресле перед окном и распечатала конверт.
Послание из дома огорчило: его тон был сух и в каждой строке чувствовались обида и неодобрение. Глаза выхватывали полные яда фразы: «Твой дикий поступок… отсрочка нам поможет, но во что она выльется? … не ожидал такого … придется краснеть за тебя при встрече со знакомыми… что я им скажу?…. попробуй хотя бы извлечь выгоду, требуй у Морунгена лучших условий…»
Отец сообщал, что завтра уезжает в столицу, чтобы раздобыть у родственников денег для покрытия остальной части долга. Марта оставалась дома — в приписке она просила навещать ее, а также грозилась сама приехать в Морунген.
Горько вздохнув, отложила конверт. Если отец и был мне благодарен, то никак это не показал. Конечно, мой брак с Лео устроил бы его больше. Отец бы махом решил свою проблему с деньгами, да и я бы осталась у него под рукой. Марта, кажется, беспокоилась за меня. Надо отпроситься у полковника и съездить в Ольденбург, заодно взять дома разные необходимые вещи.
Я встала и отправилась исследовать содержимое книжных шкафов в надежде найти информацию о замке и его создателе — мастере Жакемаре. Повезло: нужные книги имелись в избытке, они занимали отдельный шкафчик. Кроме книг о биографии Жакемара, его изобретениях, нашлось несколько потрепанных кожаных папок с заметками, чертежами и планами.
Их автора удалось установить сразу: «Ульрих Кланц, доктор естественных наук, доктор медицины, почетный член Королевской Академии Инженерного искусства, придворный механик, с благодарностью и уважением подготовил сии описания для барона Маттиаса фон Морунгена», гласила надпись на одной из папок. Я держала в руках заметки, которые составил для прежнего владельца замка приезжий ученый гость. Тот самый человек, который лишил дворового мальчишку Августа его сердца.
С любопытством и волнением листала я толстые тома. Кое-что о Жакемаре я уже знала, кое-о чем догадывалась: замок, его интерьер давали богатую пищу для догадок. И все они подтвердились.
Архитектор замка, механик Жакемар, жил сто лет назад и был немало известен как своими автоматонами, которые он делал на потеху короля и придворных, так и другими изобретениями, а больше всего — экспериментами по созданию искусственных органов и искусственного сердца… Человек он был странный, имел много причуд.
Впав в немилость короля, Жакемар сбежал в далекий горный кантон. Там основал собственный город, где и пропал без вести при странных обстоятельствах спустя пару десятков лет. Больше о мастере не слышали, но его наследие до сих пор будоражило ученые умы — вот уже больше века*.
Выходит, и Ульрих Кланц немало им интересовался. И он продолжил опыты Жакемара… успешно. Весьма успешно. Он сделал то, что мастеру Жакемару добиться не удалось. Подтверждением этого было механическое сердце, которое бьется в груди полковника.
Любопытно, почему фон Морунген больше не желал иметь с Кланцем дела? Надо осторожно выяснить. И списаться с Кланцем. А вот и его столичный адрес… «Мистерикум-страда, 13». Я внимательно изучила конверт письма от Кланца старому владельцу замка, которое нашлось в папке. Пожалуй, не буду ничего говорить полковнику. Напишу мэтру, и точка. А лучше — съезжу в столицу на пару дней и встречусь с ним лично. Нет, все же стоит спросить разрешения … хотя фон Морунген бывает упрямым, тупоголовым и не видит собственной пользы.
Я вернула папки в шкаф и отправилась в людскую — подошло время ужина. Кухню миновала быстро, здесь вовсю хлопотала Барбела. Она с брезгливым выражением на лице, шлепая ложкой, выкладывала на сервировочное блюдо неаппетитную серую массу, чтобы отнести хозяйке и хозяину.
Мне повезло больше — в людской угостили отличным мясным пирогом и отварным картофелем с зеленью. Я наказала Курту отнести порцию полковнику и проследила, чтобы на тарелку попали лучшие куски.
Когда часы показали без четверти шесть, накинула шаль, надела удобную обувь и отправилась вниз, надеясь, что полковник передумал или забыл о прогулке.
Однако он уже ждал в библиотеке. Стоял у окна, сложив руки за спиной, и смотрел, как на лужайке Кербер гоняется за бабочками.
— Готовы, Майя? — спросил он не поворачиваясь. Верно, узнал мои шаги, хотя дверь я открыла бесшумно.
— Так точн… Да, ваша, милость, — вздохнула я.
Он повернулся и вышел со мной в коридор.
— Хорошо отдохнули? Ходить придется много, — сказал он, когда мы оказались на улице и двинулись по направлению к лабиринту.
— Отдохнула хорошо и могла бы сейчас заняться часами, — сделала я еще одну попытку уклониться от любования красотами поместья.
— Вечер отличный, лучше провести его на свежем воздухе. Часами займемся завтра, — сообщил полковник и неловко пошутил: — Я со своим заводным сердцем, можно сказать, родственная душа всем этим механизмам. Поэтому желаю видеть их в добром здравии.
В ответ на его попытку завести непринужденную беседу — ага, еще не все потеряно! — я вежливо улыбнулась и тоже попыталась пошутить.
— Хорошо, что вы не отбиваете время, как куранты.
— Да, это было бы неудобно, — кивнул полковник. — Но первые годы после той операции были мучительными. Никак не мог привыкнуть к звукам в моей груди.
Я собралась с духом и спросила:
— Как это было, ваша милость? Как проходила операция? Вы помните?
Мы приблизились к лабиринту, но внутрь не зашли; мой спутник повел меня в обход, по дорожке, что вела налево. Ответил он не сразу.
— Было больно, — коротко сказал он.
— Вы были в сознании?
— Мэтр Кланц практикует животный магнетизм. Знаете, что это?
— Да. Доктор Крамер изучал это явление — использование ментальных флюидов, которые вводят пациента в транс.
— Именно. Мэтр Кланц ввел меня в транс, однако не очень успешно. Некоторые люди не поддаются этому влиянию. Я был обездвижен, но все чувствовал.
— О боже!
Когда я представила, через что ему пришлось пройти, у меня сжалось в груди, а волоски на руках встали дыбом.
— Боли донимали и после операции. И потом… Но хватит об этом.
Полковник недовольно мотнул головой, оглянулся и заметил:
— Странно, что Кербер за нами не увязался. Наверное, убежал на конюшню.
Однако я не дала перевести разговор на другое, даже рискуя вызвать неудовольствие собеседника:
— Почему вы согласились на эту операцию, ваша милость? Зачем заключили договор с мэтром Кланцем и отдали ему свое сердце?
Полковник встал так резко, что я по инерции прошла пару шагов и лишь затем остановилась. Повернулась, глянула на его лицо и моментально пожалела о своем дерзком вопросе. Лицо моего спутника помрачнело, брови сомкнулись, а в глазах полыхнул недобрый огонек.
— Ну, вы же слышали все эти сплетни, госпожа Вайс, разве нет? Зачем люди заключают договор с дьяволом? Что они обычно хотят получить в обмен?
— Деньги и власть — вот обычные предметы сделки, — пробормотала я. — Иногда еще требуют молодость и любовь прекрасной девушки.
— Именно так, госпожа Вайс, именно так! — внезапно улыбнулся полковник и от его улыбки у меня мурашки побежали по спине. — Деньги и власть. В этом все дело, разумеется! Молодость мне тогда была ни к чему, мне было всего семнадцать. Любовь прекрасной девушки… да, имелись такие соображения, но не они играли главную роль. Вот так-то, голубка Майя. А вы что думали? Наверное, сочинили для меня какой-то благородный мотив?
— Я полагала, что с вашим родным сердцем было что-то не в порядке, вот и все. И мастер Кланц спас вам жизнь, дав этот механизм, — ответила я холодно. Его ответ действительно меня обескуражил.
— О нет, я отличался отменным здоровьем. Иначе операция не прошла бы успешно.
— Но вы получили, что хотели? — не удержалась я от следующего вопроса.
— Разумеется, получил. Куда больше того, на что рассчитывал. Мэтр Кланц хорошо мне заплатил и оказал протекцию. С его помощью я попал в военное училище, а позже и в Военную академию. Мозги и упорство у меня имелись, свой шанс я не упустил и сделал неплохую карьеру. Поверьте, я чувствовал себя вполне счастливым до недавнего времени. Врут легенды. Сделки с дьяволом бывают довольно выгодными. Особенно если поверить, что дьявол и впрямь желает тебе добра. И печется о благополучии человечества в целом.
Я не поняла, говорил он всерьез или шутил, и что имел в виду. Но от его слов, и в особенности — от его интонации мне стало неуютно.
Полковник опять остановился, внимательно посмотрел на мое огорченное лицо, покачал головой и с досадой добавил:
— Представляю, что вы сейчас обо мне думаете. Относитесь к этому проще, Майя. Что сделано, то сделано, и я такой человек, какой есть.
Такой человек какой есть! А какой — такой? Амбициозный, упорный, с железными принципами и железным сердцем? И в этом сердце — его сила? И его слабость…
— Но… — я прикусила язык и спросила: — Куда мы идем? Вы ведь хотели провести меня по лабиринту?
— В следующий раз. Лучше покажу другие части поместья. Где я сам еще не бывал после приезда. Что-то воспоминания нахлынули… не иначе, вы их разбередили. Теперь терпите. Вам придется выслушивать старые и никому кроме меня не интересные истории.
Фон Морунген остановился у дуба — древнего, но еще крепкого, с узловатыми мощными сучьями, и задрал голову:
— Вот мой старый приятель! — сказал он с удовольствием.
— Красивое дерево, — заметила я не без удивления. Не ожидала от полковника такой сентиментальности; видимо, он еще не раз меня удивит.
Он оглянулся и пояснил:
— Мальчишкой я часто играл здесь с друзьями. А в юности назначал под этими ветвями свидания девчонкам. Смотрите…
Он провел пальцем по морщинистой коре, на которой виднелись едва заметные царапины.
—Тут я вырезал инициалы — свои и одной знакомой девицы из Ротбурга. Она привозила в замок бакалею из лавки отца. Тогда я считал, мы проведем всю жизнь вместе, но уже через несколько недель мы расстались.