Cорвала ленту со шляпки и сердито бросила ее на кресло. И так сойдет. Я всего-навсего иду подышать свежим воздухом с наместником. С человеком, на которого я работаю и за самочувствием которого я слежу. Нечего глупить и наряжаться, как кокетка.
Фон Морунген ждал у крыльца, развлекаясь тем, что бросал палку Керберу. Пес носился за ней со рвением щенка, но иногда останавливался, недовольно мотал головой и поскуливал.
— Майя, Кербер стал поскрипывать. Что-то разладилось в его механическом каркасе. Можете и его осмотреть? — озабоченно спросил полковник, быстро оглянувшись на меня, а потом схватил пса за загривок и потрогал металлические штыри в его груди.
— Давно надо было, — согласилась я. — Сделаю. Может, оставить его дома?
— Он будет обижен и несчастен.
— Тогда займусь им вечером.
Полковник отпустил пса, выпрямился и вдруг застыл. Его стального цвета глаза странно блеснули. Он пристально посмотрел на меня, а потом его взгляд скользнул ниже по телу, до атласных туфелек, задержался на щиколотках, медленно двинулся выше. Я торопливо одернула юбку, поправила поясок и крепче вцепилась в ручку корзины.
Пульс участился, когда его взгляд вернулся к моему лицу. Он еще пару секунд смотрел на меня, прищурившись, а я стремительно краснела, не понимая, к чему такой осмотр и что Август при этом думает.
Будь на его месте какой-нибудь юнец из Ольденбурга, например, сын аптекаря, я бы тщеславно предположила, что он совершенно ошеломлен моим видом и готовится сказать какую-нибудь неуклюжую, милую глупость. Но заподозрить полковника в таком намерении было решительно невозможно.
Он легко нахмурился и промолвил:
— Майя, вы…
Однако тут же крепко сжал губы, неловко потер затылок, протянул руку и приказал:
— Давайте вашу корзину. Ого, тяжелая! Наготовили на целый взвод?
— Там всего лишь картофельный салат, холодное мясо и бутылка сидра. И печеные яблоки с медом и корицей для вас. Вам они понравились вчера. Сегодня сделала побольше — целую дюжину.
— Благодаря вам я скоро не смогу натянуть мундир.
— Хотелось бы посмотреть на вас в форме, — робко призналась я. — У старших офицеров она красивая. Видела, когда жила в столице.
— Посмотрите как-нибудь, — ворчливо пообещал полковник.
Я подозревала, что в форме он будет великолепен. Мужчинам с такой осанкой и таким разворотом плеч она идет. Сегодня полковник, по случаю жаркого дня, позволил себе некоторые вольности в одежде. Не надел шейный платок, оставил сюртук дома. На нем были лишь брюки, простой жилет да белая рубашка, расстегнутая у ворота. Однако благодаря своей выправке он и в этой простой одежде выглядел весьма импозантно.
Какое-то время шли молча. Я подставляла лицо свежим дуновениям ветра и мучительно старалась придумать тему для разговора.
— Что за книги вы листаете в библиотеке? — внезапно спросил мой спутник.
— О Жакемаре, создателе замка! — оживилась я и начала рассказывать.
Мы шли по дорожке к лабиринту, мимо тисов и клумб, и я увлеченно болтала. Полковник молча слушал, вроде как без особого интереса. Но потом я повернулась к нему, чтобы задать какой-то вопрос, и увидела, что он все это время продолжал сверлить меня этим своим странным взглядом, а когда встретился со мной глазами, вздрогнул, быстро отвернулся, а его шея над воротом рубашки покраснела. И мне стало так неловко от его смущения, что я забыла, о чем хотела спросить, замолчала на полуслове и еще больше растерялась.
Во мне разом вспыхнули тысячи прежних опасений, вкупе с новыми сомнениями и разными неудобными мыслями.
— Я нашла в библиотеке карту, — выпалила я, наконец. — Она нарисована чернилами на листе старого пергамента. С пометками Т.Ж. — Томмазо Жакемар. Она очень похожа на план потайного хода.
— Да, — кивнул полковник. — Видел этот пергамент. Мастер Кланц говорил, что это и есть план потайного хода, который ведет из замка на рудник. Сложность в том, что никто не сумел найти вход. Может, вы догадаетесь?
— Может и догадаюсь. Надо хорошенько изучить замок.
— Разве вы еще не успели этого сделать? — удивился полковник. — Почему?
Причиной, которая меня отвлекала от исследований, был он сам, но признаваться я, конечно, не стала.
Дошли до входа в лабиринт. Тут стоял Эмиль, подрезая кусты.
Он подмигнул, едва заметно показал подбородком на полковника и скорчил сочувственную гримасу. Я притворилась, что не заметила его ужимки и просто прошла мимо. А вот полковник что-то уловил, потому что остановился и резко поинтересовался, почему садовник возится с розами в заброшенной части поместья, вместо того, чтобы заняться клумбами на главной аллее. Эмиль помрачнел, неприязненно сверкнул глазами, забрал свой инструмент и побрел прочь. Покорно, но в развороте его плеч читался дерзкий вызов.
— Он ваш родственник, верно? — спросила я осторожно.
— Таких родственников у меня пол-округа, — отрезал полковник и я поняла, что тема эта ему неприятна.
Он со скрипом отворил заржавевшую калитку и мы вступили в заросшую аллею — как на дорогу в страшную сказку.
Вот уже третий раз я пришла в лабиринт, и вновь он представал передо мной иным.
За несколько недель зелень утратила весеннюю яркость, стала темнее, гуще и таинственней. И я знала, что в ее глубине скрывались еще невиданные мной разные чудеса.
Лабиринт заманивал, как хитрый хозяин, который обещает гостю показать что-то любопытное, но готовит за его спиной ловушку. Он говорит намеками, подмигивает, строит таинственные гримасы. Приоткрывает занавес, но так и не показывает, что за ним прячется.
Вы строите разные предположения, одни приводят вас в волнение, другие — пугают. И вот, вас охватывает нетерпение. Вам очень хочется узнать, что за тайна вас ждет, но в то же время вы боитесь.
И казалось, что сегодня я найду в сердце этого сооружения ответ на некую загадку. Но чтобы найти ответ, нужно сначала узнать, в чем же заключалась эта самая загадка…
А еще мерещилось, что на нас смотрят. Таращатся десятки глаз. Из полога листвы, из каменных развалин, из живой изгороди. К нам внимательно приглядывались пустые глазницы статуй, ветви кустарника шевелились, хотя ветра не было.
Мое романтическое воображение увело меня невесть куда. Я хотела поделиться своими фантазиями с Августом, но передумала: он шел рядом, глубоко погруженный в собственные мысли. Дорого бы я дала, чтобы их прочитать.
В этой части сада-лабиринта было много запутанных аллей с изящными калитками, которые стояли сами по себе посреди дорожек, и горбатыми мостиками над затянутыми ряской прудами и таинственными гротами, где могли укрыться лишь двое.
Из разросшихся кустов выглядывал то бок медного глобуса с позеленевшими очертаниями континентов, то мшистые каменные колонны или ажурные лесенки, что вели прямо в небо.
Мы натыкались на колодцы — выложенные разноцветной плиткой, каменные и резные; на сухие ступенчатые водопады и фонтаны.
Дорожка вывела на шахматное поле с покосившимися черными и белыми плитами, где стояли или лежали растрескавшиеся фигуры. Король был ростом с полковника, а пешки доставали мне до подбородка. На верхушке туры красовалось растрепанное птичье гнездо, ферзя оплели дикие розы. Керберу очень понравилось носиться по полю туда-сюда и облаивать каменных коней.
В другой раз под ногами оказался циферблат с медными фигурами. Стрелки тоже имелись: длинные, острые, каждая с небольшое деревце. Я встала посредине и топнула ногой: звук был полый, под циферблатом наверняка прятался в земле настоящий механизм. А потом нашла и мутное окошечко — люк, сквозь которое сумела разглядеть зубцы шестеренок.
И повсюду детали механизмов, предназначение которых теперь было уже и не узнать…
Сколько сокровищ! Заинтересованный исследователь мог бы пропадать здесь с утра до ночи, но и за год не изучил бы всего!
Мое воображение работало неустанно, я разволновалась, и, наверное, это волнение пробудило мой дар. Но теперь он открыл образы, идеи, энергетические формы всего, что меня окружало и было создано талантливым мастером много лет назад.
Все сооружения словно обрели еще одно измерение. Они тускло загорелись нездоровым, как будто припыленным серо-голубым светом. И я видела эфирные потоки, которые их соединяли. Они сплетались и текли, подобно реке — все в одном направлении, дальше, глубже, к центру лабиринта.
Подобного со мной раньше не происходило. От увиденного захватило дух. Я встала, раскрыв рот, протерла глаза и помотала головой.
— Майя? — услышала я голос Августа. — Вы в порядке?
В этот же миг в мою ногу ткнулся холодный нос Кербера, который, устав гоняться за белками в кустах, прибежал к хозяину. Морок мигом прошел, вернулось земное зрение, мир принял привычный вид.
— Да. Просто… мой дар проснулся. Нет, уже все прошло.
Я улыбнулась ему, потому что Август смотрел на меня с беспокойством.
— Что вы видели?
— Энергетическую копию этого места. Его тайны. Но я в них ничего не поняла. Бывает, я могу заглядывать своим вторым зрением в механизмы.
— Ну да, знаю. Вы же видите меня насквозь.
— Я бы так не сказала, — качнула я головой. — Вы, Август, для меня не меньшая загадка, чем этот замок. Но послушайте… вы говорили, что в центре лабиринта есть некое странное сооружение. Вы туда меня ведете?
— Да. Я не буду говорить вам пока, что это. Хочу, чтобы сами взглянули и сказали, что об этом думаете.
Любопытство разгорелось, я невольно зашагала быстрее. Но скоро пришлось остановиться у каменной стены, сплошь заросшей плющом. В центре была узкая дверца.
— Мы на месте, — сказал Август серьезно. — Сейчас войдем в центр лабиринта. Вы увидите… его сердце.
Он отодвинул щеколду, дверца со скрипом отворилась. Я нетерпеливо прошла вперед, огляделась и замерла.
Мы оказались на небольшой поляне. Ее можно было назвать залом, потому что она была окружена каменной стеной и живой оградой. А в центре, на небольшом постаменте, стояло… сердце.