И при всем остальном, что на него навалилось, у Раффи просто не хватит душевных сил еще и на то, чтобы препятствовать любопытной принцессе Ниоха. Он позволит ей помочь. А если что-то пойдет не так… что ж, она первая решила поиграть в убийц.
Но от одной лишь мысли о подобном у Раффи сводило живот. В нем не было и капли кровожадности, необходимой для таких решений.
А потому, обернувшись и обнаружив Каю позади себя – с широко раскрытыми глазами и зажатой в руке свечой – Раффи выдал крайне впечатляющее и витиеватое проклятие.
Девушка склонила голову набок. Он мог поклясться, что в первые мгновения заметил в ее глазах нечто близкое к испугу, но сейчас она снова стала спокойной и невозмутимой, как обычно.
– Приступ благочестия, Раффи?
Он указал на свечу в ее руке.
– Не столь сильный, как твой, судя по всему.
И снова на ее изящно очерченном лице мелькнула настороженность. Но Каю просто пожала плечами.
– Старая привычка.
Она порхнула мимо него, шурша шелками, и закрепила свечу под одной из обломанных ветвей. Аккуратными, отточенными движениями – действительно привычными.
Потом снова повернулась к Раффи, мерцая в свете огонька вышивкой на платье и оставляя алтарь за спиной без внимания. Взглянула, прищурив чернильно-темные глаза, на обломки веток вдоль стен.
– Скудное украшение.
– В Ниохе Святилище украшено?
– Строго, конечно, но лучше, чем здесь. Когда есть только одна ветвь, вокруг нее можно развернуться с остальным; а такое множество не оставляет места ни для чего другого.
– Ты можешь вернуться к прогулке со своим как-там-его, если нехватка украшений тебя так задевает.
– Не ревнуй. Об Алдосе хорошо отзываются, он с Вельведером много лет. – Она кивнула на записку, по-прежнему зажатую в руке Раффи. – Еще новости о королеве?
От этих слов он стиснул пальцы сильнее; нахмурился и убрал письмо в карман.
– Прости, но единственный способ узнать содержание моей переписки – это снова выкрасть послание.
– Кажется, это вызов, – отозвалась Каю, но слова прозвучали слишком мягко, а лицо у нее стало почти печальным. Она вздохнула и перевела взгляд с Раффи на изломанные тени веток на стенах. – Поистине удивительно, как тебе до сих пор удается держать все под контролем. Я знаю, что придворные Валлейды не расположены к интригам – наверное, из-за вечного изнуряющего холода. Но бесконечно везти тебе не может. Власть есть власть, и рано или поздно ее кто-нибудь возжелает. Чем быстрее ты найдешь Нивиру Валедрен, тем лучше.
Каю сама не представляла, насколько права. Кто знает, что творится с Нив в Тенеземье и как она вынуждена влачить дни, утекающие один за другим, пока они здесь все так же бесплодно ищут пути ее спасения. Раффи без конца прокручивал в голове воспоминания: о стеклянном гробе, о ревущем урагане, в который обратилась роща, и о том, как на миг показалось серое небо, когда Нив затянуло под землю, в перевернутый лес, в бесконечный мертвый мир, населенный нежитью. Мир этот был ничуть не схож с их собственным, и Раффи не мог даже представить, что там творится и во что он может превратить Нив.
Во что уже превратил – еще до того, как она в нем сгинула. Раффи прекрасно помнил, что последнее решение той ночью осталось за Нив. Что она открыла глаза, увидела Рэд – и его, – а потом снова закрыла их, втянула внутрь всю магию и дала ей себя захлестнуть. Сама стала тенями. Покинула его.
Это постоянно наводило на мысли о Солмире.
Все те месяцы между уходом Рэд и сражением возле Диколесья Раффи не знал, что и думать о взаимоотношениях Нив и Арика. Отношения эти не были просто дружбой, но не становились и чем-то большим. И все же поначалу ему казалось, что между ними зреют чувства, и от этого внутри его самого росла тягучая пустота. От ревности, да, но и словно бы почти от… облегчения? Для него всегда было слишком трудным все, в чем он увяз, – королевы, помолвки и нюансы любви. Может, стоило просто признать поражение.
Но время шло, и восприятие Раффи менялось – ему больше не казалось, что Нив влюблена в Арика, но Арик как будто бы влюбился в нее. Что противоречило всем представлениям Раффи об этом человеке. Арик любил Рэд с тех самых лет, когда они только научились понимать, что это значит; она была его первой во всем. И хотя на одних только чувствах Арика не получалось что-либо построить, в этом и не было необходимости. Сколько бы они ни рассуждали о том, как заставить Рэд сбежать, все прекрасно знали, что в конце концов она останется. Раффи понял это раньше, чем Арик и Нив, но, как бы они двое ни отказывались принимать ее решение, новостью для них оно не стало.
А потому казалось бессмыслицей, что Арик неожиданно возжелал Нив, свою нареченную, пока они изо всех сил пытались вернуть Рэд домой. И это должно было сразу же намекнуть Раффи на то, что Арик перестал быть собой.
Возможно, речь шла даже не о желании. Солмир относился к Нив очень бережно и внимательно. И очевидно хотел ее уберечь, даже когда все пошло из рук вон плохо. Но это могло быть подчинено не желанию заполучить ее, а желанию использовать ее.
Даже сейчас от этих мыслей у Раффи сжимались кулаки.
К тому времени, когда он все понял, события зашли слишком далеко, и он оказался не в силах что-то исправить. Раффи постоянно вспоминал, как прибежал в рощу, увидел гроб и принялся колотить по нему мечом и руками. И ничего не смог сделать.
Ничего.
А теперь Нив оказалась заперта с Солмиром в преисподней.
Каю молча стояла рядом, разглядывала обломанные ветки, прищурив глаза и скривив пухлые губы, и постукивала ухоженными ноготками по шелковому рукаву платья – образцовая принцесса.
Он был слишком склонен всем доверять. Раффи хотел верить в благие намерения людей и не единожды на этом обжигался – но никогда не сталкивался с возможностью таких масштабных последствий – войн, грызни преемников, захвата трона. На сей раз он изо всех сил боролся со своими порывами.
И все-таки, сам не понимая причин, хотел довериться Каю. Возможно, от одиночества – ему приходилось удерживать своими руками и волей так много. Насколько легче было бы хоть с кем-то это разделить.
Насколько легче было бы хоть от кого-то не таиться.
Раффи чувствовал сквозь ткань рубашки письмо Рэд в кармане, рядом с посланием Кири. Стоило бы сжечь обе бумаги, но он все перечитывал их, будто надеясь, что слова обретут новый смысл, если бесконечно прокручивать их в голове.
Но если он ничего не знает, и если Рэд и Эммон ничего не знают, то к кому еще обращаться? Может быть, Кири охотнее поделится информацией при личной встрече.
– Во сколько обойдется поездка в Рильт? – тихо спросил он.
Каю, к ее чести, не выказала удивления. Изящно пожала плечами:
– Смотря сколько нас будет.
– Трое. Нет, пятеро. – Наверное, стоит взять и Лиру с Файфом – ему будет безопаснее рядом с Кири, если он окружит себя союзниками.
– Шестеро, – поправила Каю.
Он с запозданием понял, что в своем ответе принцесса сказала нас.
– Каю, ты не понимаешь…
– Не смей мне такого говорить.
Со времени их знакомства – в сущности, не такого уж давнего – Каю выказывала себя абсолютно спокойной и собранной. Даже проникнув в его комнату под видом убийцы, она держалась как человек, у которого все и всегда под контролем, у которого просчитаны наперед три хода и все к ним тщательно подготовлено.
Но сейчас ее темные глаза горели яростью, а опущенные руки сжались в кулаки. Она резко обернулась к Раффи и воззрилась на него так, словно и правда была способна его убить, окажись при ней оружие. Он удивленно округлил глаза, но успешно сдержал порыв отступить назад, даже когда она подошла так близко, что чуть не уткнулась носом ему в грудь.
– Пожалуйста, не веди себя так, будто я тупица и ничего не понимаю, Раффи. – Она очевидно злилась, но голос сохраняла ровным. – Если ты хочешь попасть в Рильт за мой счет, я еду с тобой.
Какое-то время в тишине звучало только дыхание. Она стояла очень близко.
У него не хватит средств самостоятельно отвезти их всех в Рильт. Пытаться вернуть Кири сюда слишком опасно, это наверняка привлечет внимание – он не может подпустить эту женщину даже близко к Валлейде. Не говоря уже о невозможности незаметно привести в столицу Рэд и Эммона. Едва ли удастся скрыть ото всех их природу, особенно теперь, когда они и на людей-то едва похожи. Раффи мог попытаться выдумать объяснение и отделаться полуправдой, но легенда трещала бы по швам и не остановила бы слухи.
У него попросту не было выбора, и это все упрощало.
– Хорошо, – ответил Раффи глухо и мрачно. – Но если кто-нибудь обо всем пронюхает, я буду точно знать, кого винить. И тогда пощады не жди.
– Никогда и не ждала, – едко отозвалась Каю.
Они так и стояли, слишком близко друг к другу, разгоряченные спором, пока повисшее в комнате напряжение не разбилось о дрожь под их ногами.
Землетрясение явилось ниоткуда. Пол вздыбился, просел, содрогнулся, сталкивая Каю и Раффи и опрокидывая их на пол. Упав, Раффи неосознанно закрыл девушку собой, боясь обрушения камня или перекрытий.
Но сверху ничего не падало, будто землетрясение жило строго в одном месте – под обломками страж-древ. Каменные стены вокруг них ревели, но только ветви сгибались и выкручивались, будто нечто, пробуждавшееся от долгого сна. По белой коре метнулись всполохи цвета, черного и золотого – мгновенно родившимся и угасшим танцем света и тени.
Раффи в ужасе посмотрел на свои ладони, потом схватил руки Каю и осмотрел их тоже. Никакой крови, никаких крошечных порезов, способных ненароком разбудить обломки веток. Творилось что-то другое, что-то новое…
Закончилось все так же внезапно. Рев утих, земля выровнялась и застыла без движения. Они оба сидели, подобравшись, на полу, готовые к новой тряске, но в Святилище было тихо и спокойно.
Один вдох. И самые кончики веток коротко дрогнули, будто руки умирающих, и с треском поменяли форму.