И, поскольку если уж Раффи не везло, то по-крупному, именно этот миг выбрал Эммон, чтобы подняться и проведать ее.
Сказать, что Волк взбесился, было бы преуменьшением. Глаза у него полыхали зеленью так, что исчезли белки, а из кончиков пальцев вырывался плющ; Эммон рыскал по палубе, крича ее имя, и чуть было не бросился за борт, решив, что она могла каким-то образом туда упасть.
К счастью, отсутствовала Рэд недолго. Вскоре она вернулась с тем же громовым золотым всполохом, ошеломленная и заплаканная, и опустилась на колени, стискивая ключ в руках.
– Я с ней увиделась, – судорожно прошептала Рэд. – Я с ней увиделась.
Только об одной ней могла идти речь.
– Она в порядке? – быстро начал Раффи, едва успевая произносить слова, рвущиеся с языка. – Как нам ее вытащить? Что нам…
Но в то же мгновение Рэд скривилась и всхлипнула, утыкаясь лицом в плечо Эммона. И Раффи понял, что никаких ответов ему пока не получить, да и решимости задавать вопросы ему тогда не хватало.
Теперь же, за дверью их комнаты в Рильте, Эммон лишь вздохнул, отводя руку от глаз.
– Сказала, что там было дерево, – ответил он. – Что ключ унес ее куда-то к огромному дереву, и там была Нив. Речь о Сердцедреве, я так понимаю.
– И она может туда вернуться. – Раффи запрокинул голову и прислонился затылком к стене, пытаясь собрать воедино крупицы смысла из слов Кири – из бреда безумной жрицы, за которой им приходилось шагать сквозь тени. – Она может вернуться, но не может заставить Нив последовать за собой.
Эммон кивнул. Задумчиво взглянул на Раффи.
– Рэд сказала, что Нив сама решила остаться.
Раффи оцепенел. Кири уже говорила об этом в своей путаной и полубезумной манере, но слова Рэд сделали все это более настоящим. Реальностью, от которой уже нельзя было отмахнуться.
– Зачем ей так поступать?
Волк неловко пожал плечами.
– Она говорила о каком-то незавершенном деле. О том, что не может уйти, пока не закончит начатое. – Он помолчал. – Они с Солмиром пытаются убить Королей.
У Раффи свело живот, но не от удивления. Ну конечно, дело в этом. Конечно. Он помнил выкрики Солмира, которого затягивал ураган, возникший на месте умирающей рощи после того, как Нив вобрала в себя все темные жилы, что связывали ее с деревьями. Тот кричал, что они не понимают. Что теперь будет еще хуже.
Всегда все сводилось к Королям. К чудовищам и богам, и к мирам, либо удерживающим их в себе, либо вынужденным при них выживать.
Тени его раздери, ему нужно выпить.
– Почему это ее ответственность? – Раффи повысил голос, сам того не желая. – Это вы с Рэд – лесные божества, так почему во все это оказалась втянута Нив? – Эммон метнул многозначительный взгляд на закрытую дверь, и Раффи глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. – Я не понимаю, почему она считает, что должна помогать ему.
Ему прозвучало как ругательство, и в странных глазах Эммона читалось исключительно согласие. Никто из них не испытывал к Солмиру ни малейшей любви.
– Я не очень хорошо знаю Нив, – уклончиво ответил Волк. – То есть я совсем ничего о ней не знаю, за исключением того, что слышал от тебя или Рэд. Но она, кажется, из тех людей, которые все делают своей ответственностью. В этом они с сестрой похожи.
– Проклятый синдром спасателя, – проворчал Раффи.
Эммон фыркнул. Скрестил руки, прислоняясь рядом с ним к стене.
– Мне знакома тяга брать на себя ответственность, – негромко сказал он. – Уверенность в том, что ты обязан исправить все, что случилось до тебя. Особенно когда сам наделал ошибок, которые причинили боль другим.
Раффи притопнул ногой, выпуская избыток нервного напряжения, и ничего не ответил. Он думал о Вторых Дочерях, исчезающих в лесной чаще. Думал об окровавленных ветвях в темном Святилище.
Немного выждав, Эммон повернулся и поглядел на дверь.
– Думаю, надо принести воды, – произнес он тихо, словно боясь разбудить Рэд, вопреки тому, что их разделяла плотная древесина. Может, не зря – Волков связывало нечто не до конца доступное пониманию Раффи. – Пригодится, когда она проснется.
Он не сразу догадался, что Эммон ожидает ответа. И словно просит позволения уйти. Без которого так и будет стоять здесь, не сводя взгляда с двери и навострив уши в ожидании любых признаков того, что внутри пробудились.
– Думаю, это хорошая мысль, – отозвался Раффи, указывая на коридор. – Кухня там, справа. В конце короткой лестницы.
– Пойду поищу. – Волк обернулся и внимательно посмотрел на него глазами, в которых, казалось, соединялись все оттенки лесной зелени. – Решение Нив зависит только от нее, Раффи. Ни от кого другого.
Не от тебя, повисли в воздухе недоговоренные слова.
– Я знаю, – ответил Раффи. Но вышло неуверенно и горько.
Эммон кивнул, бросил еще один взгляд на дверь и зашагал по коридору в сторону кухни.
Раффи вздохнул, проводя рукой по коротким волосам, и откинулся затылком на стену. Еще раз, дважды, трижды – пытаясь мягко вытряхнуть из головы все то, во что не хотелось вдумываться. Он уже научился отталкивать эти мысли – по крайней мере, с той ночи, когда рассказал Рэд о том, что ему больше не снится Древо – но здесь их было труднее держать на расстоянии, словно Храм приманивал думы о Нив поближе к нему, сплетал их с его воспоминаниями.
Она была ему не безразлична. Глубоко. И, хотя в последнее время он проклинал себя за то, что во все это ввязался, дело было скорее в усталости, чем в сожалении. Он не сожалел о том, что взял на себя ее заботы и оставался в Валлейде, когда мог бы уехать в Медусию и избежать всей этой истории. Не сожалел о попытках вернуть ее.
Но черт возьми, было бы замечательно, окажись одна вещь попроще.
Рильтийский Храм выстроили просто, из центрального помещения расходились лишь три коридора; один вел направо, к Святилищу, осматривать которое у Раффи не было никакого желания, второй шел прямо – к кельям, купальным комнатам и кухне, а третий – налево, к небольшому амфитеатру со сводчатым потолком, пыльному и явно почти заброшенному. Он напоминал о том, что мир все дальше отстраняется от Ордена, что ничего не сделавшие для них Короли все быстрее и быстрее покидают сознание людей.
И скатертью, на хрен, дорога.
Раффи направился к главному входу. Они с Каю договорились встретиться там, чтобы вместе пойти в порт и нанять новый корабль на ее, похоже, бесконечные запасы монет.
Она ждала прямо за дверью, напряженная, со скрещенными руками. С самого их прибытия Каю держалась так, словно спрятала свой нрав в тугие ножны; казалось, что угнетающая обстановка Храма давит ей на плечи даже сильнее, чем всем остальным. Она обернулась, едва Раффи толкнул створку двери, но так и не посмотрела ему прямо в глаза.
– Готов?
– Полагаю, да.
Они пошли в ногу, оба решительно настроенные не глядеть друг на друга. За увитой цветами калиткой Раффи резко указал назад большим пальцем.
– Так когда ты была здесь в последний раз? Похоже, тебе все хорошо знакомо в Храме.
Она сбилась с шага и пораженно уставилась на него, взметнув темные волосы.
– Ты о чем?
– Ты сказала, что училась здесь. До приезда в Валлейду.
– Ах это, – скривилась Каю, качая головой. – Прости. Я сама не своя с тех пор, как мы прибыли. От этого места мурашки по коже.
Раффи фыркнул.
– И у меня.
– Я училась здесь около месяца. – Она поджала губы, словно задумавшись. – Языкам. Жрицы Рильта – почти последние, кто помнит древние наречия, на которых говорили много веков назад.
– Странный выбор предмета для изучения.
– Не странный, если нравится учиться.
И все же слова прозвучали негромко, словно упомянутое смятение так и не покинуло Каю.
Чем дальше они уходили от Храма, тем заметнее она расслаблялась. Причал, на который они прибыли, находился в стороне от главного порта, что становился все оживленнее по мере их приближения. Порт этот обслуживал в основном путешественников, а не торговцев – почти все суда оказались небольшими парусниками вроде того, что доставил их в Рильт, но местами на воде покачивались и крупные корабли.
Раффи задумался о своем и доверил выбор пути Каю. Сам он не вполне понимал, что делать дальше – теперь, когда все зависело только от Нив, когда они знали, что лишь собственный выбор может вернуть ее домой. Просто ждать казалось неприемлемым, но что еще он мог предпринять? Что хоть кто-то из них мог предпринять?
Даже Кири и остальных жриц, казалось, устраивало бездействие – простое наблюдение за тем, что произойдет в Тенеземье и как это отзовется здесь. Наверняка они ожидали, что Нив и Солмир потерпят поражение, а Короли вырвутся на свободу и станут править на земле, как прежде; в противном случае они должны были бы пытаться что-то изменить, разве нет? Кири могла говорить с Королями – по крайней мере, это Раффи сумел уловить в ее бреднях в палате, когда она вещала о решениях и Королевах Теней, – но она лишь… лежала там. Ждала. Все они просто ждали.
У Раффи от этого чесались руки. Столь крупные ставки перечеркивались полной беспомощностью.
– Так оно и бывает с богами, судя по всему, – пробормотал он себе под нос. За бокал вина уже хотелось убивать.
Каю быстро нашла то, что искала – пожилого седого капитана на еще более мелком паруснике, чем тот, который их привез. Пока они обо всем договаривались, Раффи держался в стороне, вживаясь в роль сильного и предоставляя ей право быть умной. Он обхватил пальцами рукоять кинжала – тор остался в Валлейде, его полузабытые навыки владения этим оружием казались жалкими в обществе Лиры – и прохаживался за спиной Каю, стараясь выглядеть наемным охранником, а не сыном медусийского советника. На него и так уже посматривали из-за дорогого наряда, и Раффи решил, что благоразумнее будет поменьше привлекать к себе внимание.
– Шестеро, – настойчиво сказала Каю. – И как можно раньше поутру.
– Раз всего шестеро, придется доплатить, – отозвался капитан, мелькнув щербатой ухмылкой. – Я не выхожу из порта, не набрав десятерых, когда путь лежит до самой Флорианы. Надо, чтоб такой переход окупался.