– Подожди, – прошептала она. Магия у нее в груди кружилась и извивалась.
Он не хотел. Это читалось в тонкой линии его губ, в горящих страхом синих глазах. Но, когда Нив обошла его и двинулась к протянутому пальцу статуи, Солмир не стал ей мешать.
Каменный палец коснулся ее лба и обратился в настоящий. Когда она открыла глаза, в Святилище с ней был только Вальхиор, создавший эту видимость уединения.
Наведя морок, Король не стал отнимать руку от ее головы. Вместо этого он скользнул ладонью от ее лба к щеке и обхватил лицо Нив, с оттенком тревоги глядя ей в глаза.
– Буду откровенен, – сказал он. – Ты совершаешь ошибку, Нивира.
Она свела брови. Комок нервов, зародившийся в ее животе, разросся вдоль всей спины.
– Ты хочешь видеть в нем хорошее, – тихо проговорил Вальхиор. – Я тебя за это не виню – все мы хотим хорошо думать о тех, кто нам важен. Даже не имея никаких доказательств.
– Доказательства есть. – Она едва шевелила губами, шепча в этой громадной, сделанной из трупа пещере. – Он хочет пожертвовать собой, чтобы уничтожить вас. Чтобы ни за что не допустить вашего возвращения.
– Уверена? – Король поднял бровь. – Уверена, что в конце он позволит себя убить? Мне кажется более вероятным, что он сделает все для того, чтобы выжить. Особенно с учетом обретенной силы. Силы, которую ты готова выбросить.
Нив раскрыла рот, чтобы сказать, что, разумеется, она уверена. Но в животе у нее так и торчал крюк сомнений, так и кололо беспокойством.
Вальхиор нащупал уязвимое место и надавил сильнее:
– Мы станем тяжелой ношей, Нивира. В нас много тьмы, которую придется вместить, и она грузом ляжет на душу. Изменит ее. Даже совершенно чистую и безупречную, а мы с тобой оба знаем, что у него она не такая.
– Ни у кого она не такая. – Прозвучало это отнюдь не уверенным опровержением, как ей хотелось бы. А оправданием.
– Верно, – кивнул Король, одобрительно улыбаясь. – Но некоторые все же в лучшей форме, чем иные, и никто не станет отрицать, что твоя лучше, чем его. Ему намного опаснее становиться сосудом, чем тебе. Ты была создана для этого. Была создана стать тьмой, равной свету сестры.
Нив не осознавала, что плачет, пока ее губ не коснулась соленая влага слез, беззвучно текущих из глаз. Она хотела стереть их, но Вальхиор ее опередил, ласково проведя большим пальцем по ее щеке.
– Так нечестно. – Она поняла, что говорит вслух, только когда Вальхиор кивнул, и крепко зажмурилась. – Это нечестно.
– Совсем, – согласился тот. – Но всем нам приходится платить за свои ошибки, Нив. Ты вобрала в себя тьму в теневой роще. Ты начала все это, не желая отпускать Рэд.
Стержень происходящего, ось вращения. Она и Рэд, снова и снова. Она сговорилась с Кири, позволила Арику стать жертвой, она изменила все, даже не задумавшись о последствиях. Чтобы спасти Рэд, да, но и ради себя тоже. Чтобы получить немного контроля над жизнью, дававшей его так мало; чтобы иметь возможность исправить хоть что-то.
– Но можно все искупить. – Вальхиор приподнял ее подбородок пальцем. – Подумай обо всем, что сможешь сделать, вобрав нашу силу. Обо всем, что сможешь совершить, имея в своем распоряжении нашу магию.
Она прерывисто вдохнула. Подумала об исправлении всех ошибок. Подумала о контроле.
– Я понял, что ты – именно то, чего мы ждали, – тихо сказал Вальхиор. – Как только впервые заметил, ощутил тебя через созданную тобой рощу. В этом твое предназначение.
– Я не могу. – Она отвела подбородок от его руки. – Любой, прошедший наружу в роли сосуда, будет…
– Волки тебя не убьют. – В голосе у него засквозило нечто, напоминающее раздражение. – Рэдарис не позволит Эммону сделать это, и даже будь там один только Эммон, он не убьет сестру жены. Он отступит.
И даже будь там один только Эммон, сказал Вальхиор, словно уже обдумывал такую возможность. Нутро ей пронзило ужасом.
– Рэд…
– В полном порядке. – Он снова заговорил успокаивающим тоном, а на прекрасное лицо вернулась маска, призванная завоевывать доверие. – Ты же чувствуешь свой ключ?
Ее ключ. Скрытый в спутанных волосах. Он мягко пульсировал у нее под затылком, прохладный, умиротворяющий. Почти как сердцебиение.
Сердцебиение Рэд. Подтверждение того, что сестра жива.
– Им даже необязательно знать, – сказал Вальхиор, убирая с ее лица и приглаживая пряди. – Ты сможешь скрывать нас, Нив. Спрятанные в твоей душе, мы будем поить тебя силой, какой ты не ведала прежде. Магией, в сравнении с которой все то, ради чего ты истекала кровью, покажется фокусами. Вбери наши души, поднимись наверх. Живи своей жизнью, оставляй щедрое наследие. Побеждай голод, укрощай моря, исцеляй хвори. Ты сама по праву станешь божеством. Тебя будут почитать.
– А когда я умру?
Король улыбнулся, в глазах у него что-то блеснуло.
– А кто сказал, что придется?
Это определило ее решение, рывком выбросило ее из растерянности и метаний, из запутанной смеси гордыни и вины. Сверкнувшая на мгновение улыбка, искра злорадства.
– Нет, – сказала Нив.
Лицо у него исказилось. В прошлом остались нежные руки и ласковые слова; он схватил ее за плечи и дернул на себя пальцами со сгнившей кожей, к голым костям и сухожилиям которых цеплялись веревки мышц. Половина лица у него провалилась, скула торчала под неправильным углом, кромка губ иссохла, а между зубов виднелась гниль.
– У тебя нет выбора, – прошипел он, выдыхая вонь мертвечины, от которой Нив чуть не стошнило. Вальхиор больше не тратил магию на то, чтобы делать себя красивым и цельным; использовал ее лишь для того, чтобы его тело оставалось хоть отчасти человеческим и могло дальше терзать Нив. – Нас не убить останками богов, Нивира, не получится вырвать из стены берцовую кость и заколоть нас. Если мы и освободим свои души, то лишь на собственных условиях. Тебе нас не заставить.
В сознании Нив всплыл их путь по лабиринтам костей к Солмиру, часы ли назад он был, или дни – текучее время подземного мира понять не давало. Только кость бога может убить другого бога, но боги эти должны быть созданы схожим образом, выкованы в одном пламени. Мы сами сделали себя богами, рявкнул он тогда.
Нив подумала о Левиафане, говорившем устами трупа своей давно мертвой любви по другую сторону стола, уставленного водорослями и соленой водой в винных бокалах. Сказавшем ей, что божественность – это просто: наполовину магия, наполовину вера. Он верит в тебя. И, если это имеет значение, я тоже.
Как Короли сделали себя богами? Магией, которой на поверхности они пользовались больше всех прочих и потому стали сильнее. И здесь тоже – магией, иной и более темной, которую они отнимали у других божеств, убивая тех и осушая до дна.
Как сделала и сама Нив.
Наполовину магия, наполовину вера.
Она закрыла глаза и подалась назад – и телом, и мыслями – и с такой силой вырвала себя из хватки проекции Вальхиора, что чуть не полетела на пол, когда та рассыпалась, оставляя ее на прежнем месте в кругу каменных Королей. Солмир ее подхватил, удержал на ногах. Его руки на ее плечах дрожали, хотя с лица у него по-прежнему не сходила высокомерная усмешка, так что Нив задумалась, не прикидывался ли он все это время – испуганный мальчишка, играющий роль злодея.
Она отступила от него на шаг. Все скоро прояснится.
– Ох, Нивира, – сказал Вальхиор, склоняясь вперед именно так, как она надеялась. – Ты могла бы стать божеством.
Грани шипов, образующих его корону, были острыми, как кинжалы, и опасно поблескивали, отражая белеющий между ними череп. Достаточно острыми, чтобы перерезать кожу, мышцы и связки.
Достаточно острыми, чтобы перерезать кость.
Нив потянулась вверх, не давая себе передумать, и ударила краем правой кисти по заточенной грани короны Вальхиора, нависшей над ней, как тюремная решетка. Острая, слепящая боль застила ей глаза, изо рта вырвался крик, который она не успела остановить. Но она продолжала давить и наконец ощутила, как треснула кость и начал падать ее мизинец, отделившийся от руки.
Она поймала его, скользкий от крови, хлеставшей серым фонтаном на бесцветном свету Тенеземья.
– Уже стала! – прорычала Нив.
И затолкала свой отрезанный палец туда, где должен был находиться глаз Вальхиора, с легкостью пронзая камень костью бога.
Глава тридцать восьмаяНив
На мгновение все замерло.
Солмир стоял позади нее, по-прежнему согнув руки так, будто хотел ее коснуться, но не мог заставить себя пошевелиться. Вокруг возвышались статуи Королей, и вихрь их мыслей был почти ощутим в воздухе, несмотря на то, что тела их застыли.
– Все должно было случиться не так, – сказал Бирианд дрожащим старческим голосом. – Все это было…
Из дыры в саване Вальхиора с шипением потекли тени. Его сила, его душа, извлеченная загнанным в его пустую глазницу кусочком окровавленной кости бога.
Кости Нив.
Вальхиор поднял каменную руку, почти недоверчиво. Кровь Нив капала с острой грани шипа на его короне.
И эта громадная, вытесанная из камня рука ринулась к ней с оглушительным скрежетом сыплющегося щебня, словно рушащаяся гора.
Нив прочитала его намерения и знала, чего ждать. Она поверила в себя, как в божество, и это стало истиной, и сила у нее в груди трепетала, а по венам струилась тьма, делая шипы на руках длиннее и острее. Она чувствовала себя так, словно с глаз у нее слетела вуаль – обретенная божественность отшлифовала все вокруг до яркого блеска и совершенной прозрачности.
Двигаясь быстрее, чем когда-либо прежде, она потянулась вверх и вырвала из лица Вальхиора свой отсеченный палец. Испачканный кровью, он все же не выскользнул из ее хватки.
– Солмир!
Она не стала оборачиваться и смотреть, поймал ли он брошенное ею жутковатое оружие. Не стала искать его взгляд, чтобы убедиться, что он знает, как действовать дальше. Она ему доверяла.
Возможно, теперь он этого даже заслуживал.