– Я видел Эммона. Он ранен. Ранен кем-то… чем-то темным.
Глаза Файфа встревоженно расширились.
– Ты его видела?
– Это уже случалось раньше.
Она не знала, как это объяснить, поэтому не стала и пытаться. Рэд поднялась так резко, что опрокинула стул.
– Мне нужно идти.
– Ни в коем случае. – Файф так энергично потряс головой, что его рыжие космы встали дыбом. – Эммон сказал…
– Я не могу просто оставить его там одного.
Краем глаза она все еще видела тени леса, острые ветки и плети вьюнка. Сила в ее груди закручивалась, как пружина, нарастала, пытаясь вырваться наружу, заставляя дрожать листья мощно разросшегося в горшке плюща.
– Это все происходит на самом деле, Файф, как и в прошлый раз. Я должна что-то сделать.
Он приподнял бровь, но что он хотел этим выразить, какое чувство, Рэд не смогла понять. Наконец Файф вздохнул и поднялся.
– Хорошо. – Он повернулся и принялся стремительно спускаться по лестнице. – Но когда Эммон захочет узнать, чья это была идея, не рассчитывай, что я возьму все на себя, чтобы спасти твою задницу.
Рэд и Файф пробирались между непривычно неподвижными деревьями. Пожалуй, это даже пугало. Все внимание леса явно было сосредоточено где-то в другом месте. Извилистые пальцы тумана тянулись в бледно-лиловое небо меж почти лишенных листвы ветвей.
– Они пришли с Края, значит, нам нужно двигаться на северо-запад, – бормотал Файф себе под нос. Направление он после стольких лет, проведенных в Диколесье, видимо, уже просто чувствовал. – Они должны быть уже где-то рядом… Вальдрек, тупой, как сраные Короли!
Рэд его почти не слышала. Она пробиралась сквозь подлесок, уклоняясь от шипов и листьев, и все ее мысли были сосредоточены только на одном.
Найти Эммона.
Что она будет делать, когда найдет, девушка еще толком не знала.
По дороге они тут и там натыкались на страж-древа. Черная гниль пятнала высокие и светлые стволы, иногда только у самых корней, иногда поднимаясь Рэд почти до колена. Когда они с Файфом проходили мимо больных деревьев, она чувствовала запах гнили – слабый, холодный. Так пахнет воздух после грозы. Земля вокруг пораженных деревьев была пока еще твердой, но Рэд не могла не задаваться вопросом: а надолго ли? И когда магия, удерживающая их на месте, потеряет силу и они все вынырнут в Крепости, как молчаливый приказ Эммону снова проливать свою кровь или позволить костяшкам на невидимых счетах снова застучать, призвав магию леса, – кто знает, в чью пользу на этот раз подобьется баланс?
Рев разорвал тишину.
Рэд и Файф переглянулись и бросились бежать на звук. Ветви так и мелькали около лица – Рэд едва успевала уворачиваться от их острых концов. Единственное правило, на котором Эммон жестко настаивал, – «не позволяй своей крови пролиться там, где деревья могут учуять ее вкус», – девушка хорошо запомнила. Она слышала мерный топот Файфа в подлеске рядом, его тяжелое дыхание и фырканье. «Не позволяй своей крови пролиться, не позволяй, не позволяй…»
Впереди раздались голоса – проклятия, приглушенные туманом. В голове Рэд промелькнули различные варианты того, что могло послужить причиной извергать эти проклятия: Эммон ранен, Эммон пронзен острой веткой, Эммон умирает в луже собственной зеленой крови, – и она помчалась сломя голову.
Но когда она добралась до него, Эммон был жив и здоров. И рычал от ярости.
Он стоял к ним спиной, вытянув руки. Из порезов на обеих ладонях сочилась и капала на землю красная, с зелеными прожилками кровь.
Перед ним стояло страж-древо, покрытое черной гнилью по самую макушку, уже на грани разложения. Корни шевелились в рыхлой, порченной земле. Кольцо тьмы вокруг них медленно расползалось, раскрываясь, как рана в земле. Там, где на почве ясно виднелись алые отпечатки ладоней, гниль оставила почву, но далеко не ушла. Собственно, гниль уже заново заливала расчищенный Эммоном участок.
Рэд инстинктивно попятилась и врезалась в кого-то теплого. Она подумала было, что это Файф, но на запястье руки, которая заткнула ей рот, обнаружился серый кожаный браслет.
– Тихо, – прошипел ей в ухо незнакомый голос. Но, собственно, он мог этого и не говорить. При виде твари, прыгающей туда-сюда по прогнившим корням страж-древа, словно бы защищавшей его, девушка уже и так лишилась дара речи.
– Рычит Волчонок, порыкивает среди деревьев. – Эта тварь имела облик мужчины и поэтому выглядела еще отвратительнее. Двигалась она совсем не по-человечески – низко присев и раскачиваясь. Колени ее сгибались назад. Рукав был разорван, обнажая раздувшийся бицепс и черную отметину раны на нем. Из раны выскользнула тень и скользнула по коже – настолько же прогнившей, как и почва у твари под ногами. – Видел тени, – напевала тварь, расхаживая по корням взад и вперед. – Видел тени и тварей в тенях, и зубы тварей в тенях.
Окровавленные пальцы Эммона сжались, когда он пытался призвать ветви и шипы. Белки его глаз позеленели, как и вены на шее. По подлеску прошла дрожь – вот и весь ответ Диколесья на призыв.
Кровь и магия, последние капли и той и другой.
На краткий миг на лице Эммона промелькнуло беспомощное выражение. Затем он снова зарычал и вспорол свою ладонь.
Рэд наконец удалось выплюнуть из себя отчаянный шепот:
– Почему ты ему не помогаешь? – Она попыталась броситься вперед, но у того, кто держал ее, была железная хватка. – Помоги ему!
– Чего ты от нас хочешь, девочка? – прошипел незнакомец за ее спиной в ответ. – Наша кровь ни хрена не поможет Диколесью, и нам не нужно, чтобы кто-нибудь еще подцепил теневую заразу.
Рэд окинула поляну взглядом в поисках Файфа. Он нашелся чуть позади нее, среди других людей, одетых в зеленое и серое. В этих одеждах они были почти неразличимы в умирающем лесу. Это, должно быть, были те «деревенские», о которых он говорил.
Взгляды Рэд и Файфа встретились, она яростно указала подбородком на страж-древо, разлагающееся в луже расползающейся гнили. Файф отрицательно затряс головой, в глазах его плескался страх. Рэд вспомнила, почему Эммон не взял его с собой. «Слишком опасно, – сказал Волк тогда. – Те, кто уже провалился в разрыв, постараются затащить в него и других людей».
– Как долго ты протянешь? – Тварь двинулась на Эммона на своих противоестественно выгнутых ногах. Одна из них сломалась – тень, выглядывающая из раны на руке, сгустилась и почти обрела плоть. Она высасывала силы из своего носителя. Существо рухнуло на колени и зашмыгало по прогнившей земле. – Недолго. Один ты продержишься недолго. Особенно сейчас, когда Диколесье учуяло кого-то новенького.
Эммон тоже опустился на колени и снова приложил окровавленную ладонь к земле. Темные круги залегли у него под глазами. На этот раз теневая гниль и вовсе не отступила. Она непрерывно продвигалась вперед, и валявшиеся на земле листья, которых она касалась, скручивались и высыхали.
Волк не мог остановить это один.
Тело Рэд приняло решение раньше, чем спохватившийся разум успел заставить его остановиться. Девушка резко дернулась, и от неожиданности пленитель выпустил ее из своей хватки. Она поскользнулась на листьях, которые отбрасывала назад накатывающаяся волна прогнившей земли. Взгляд Эммон скользнул по Рэд, отчаяние в его глазах сменилось ужасом. Он твердо, отрицательно покачал головой, но Рэд не обратила на это никакого внимания. Она тихо двигалась по краю теневой ямы, сжимая и разжимая руки, а магия леса в ее груди распускалась, как бутон. Она тянула Рэд к Волку, связь между ними позволяла легче ухватиться за ворочающийся в ее груди осколок, да и направить эту силу теперь становилось проще. Призраки кровавых воспоминаний пытались вырваться из потаенных закоулков ее души, но страх за Эммона затмил их все, не оставил для них места. Сила текла по ее венам, окрашивая их зеленью. Диколесье все еще ощущалось как выжатое, истощенное и доведенное до предела. Но когда Рэд щелкнула пальцами, ветви задрожали.
Эммон оскалился, резко взмахнул рукой – «Назад!» – но Рэд покачала головой. Еще шаг вперед. Рэд и наполнявшая ее магия почти стали единым целым…
И тут она наступила на ветку.
Та хрустнула со звуком ломаемой кости. Рэд застыла на месте с протянутыми к Эммону руками. Впервые за все то время, что она его знала, Волк выглядел напуганным.
Существо подняло нос по ветру. Принюхалось.
– А вот и она. – Раздутая теневой гнилью голова повернулась к Рэд. – Свежая кровь.
Слова огрели Рэд как дубиной, и время застыло. Мгновения тянулись слишком медленно. Рэд слышала, как бьется ее сердце, отмеряя их. Тук – и тварь бросилась на нее, тук – поднялась темная гниющая рука, тук – и ногти на ней, когда-то человеческие, обратились в когти.
Тук – Эммон прыгнул вперед, встал между девушкой и тварью, принял удар на себя. Когти обрушились на него, разрывая одежду и плоть.
Магия клокотала в груди Рэд. При виде крови Эммона воспоминания о том, что может произойти, если эта сила вырвется наружу, наконец пробились в ее мозг. Рэд рассредоточилась, и контроль над силой, легкость, с которой магия поддавалась ей, купленная ценой брака с Эммоном, изменила ей. Волк рухнул на землю. Кинжал выпал из его руки, и блеск металла напомнил Рэд, что магия – ускользнувшая от нее – была не единственным способом закрыть разрыв.
Да пропади они пропадом, все эти его правила!
Рэд схватила кинжал и рассекла ладонь.
Потом ударила рукой по земле, чтобы кровь просочилась в толстый слой палых листьев и веток.
И наконец, вложив всю свою волю, всю себя в этот крик, крик-приказ, которого было невозможно ослушаться, рявкнула:
– Стой!
Полная теней яма повиновалась.
На этот раз – мгновенно. Темный край, обозначавший пораженную теневой проказой землю, рванулся назад, к корням страж-древа, и исчез под ними. Дерево с грохотом выпрямилось, от этого мощного движения задрожала земля. Все еще стоявшие чуть поодаль деревенские попадали, потеряв равновесие на заплясавшей под их ногами тверди.