По этому чувству в глазах окружающих Рэд ну совсем не скучала.
Теперь она заметила, что все трое столпились вокруг стула, через спинку которого был перекинут ее плащ. Он, несомненно, и был причиной тех шепотков, что разбудили ее. Горничные обменялись взглядами и явно какими-то мнениями. Затем та, которая заговорила с ней первой, повернулась к Рэд.
– Мы слышали, что вы вернулись в другом плаще, – ровным голосом сказала она, хотя руки ее дрожали. – Вышитом как свадебный.
Конечно, они слышали об этом. Рэд шла в этом плаще вчера по дворцу, велела Норускану обращаться к ней «леди Волк». Завзятые придворные сплетники, видимо, уже успели сложить два и два. Рэд устало кивнула. Глаза горничных расширились до размеров, казалось, не предусмотренных природой. Они растерянно посмотрели друг на друга. Третья, до сих пор молчавшая служанка сделала крошечный шаг вперед.
– То есть вы… вы вышли замуж за Волка?
«За чудовище», – звучало в ее голосе. Рэд напряглась, хотя не так давно и она имела бы в виду то же самое, доведись ей задать этот вопрос. Каким несправедливым способом была искажена реальная история!
– Да, вышла. – Она направилась к шкафу.
Служанки все разом, как косяк испуганных рыбок, попятились от нее.
– Разве он не злой? – спросила та, самая храбрая из них.
– Нет. – Рэд вытащила первое платье, которое попалось под руку. Оно оказалось зеленое, цвета леса, расшитое белым – это напомнило ей о шрамах Эммона. – Не злее любого другого мужчины. Гораздо менее злой, чем большинство из них.
Молчание было ей ответом. Рэд не смотрела на горничных – не хотела видеть, было ли выражение на их лицах удивлением, недоверием или чем-то между.
– Можете идти. Я прекрасно умею одеваться сама.
Зашуршали юбки – служанки бросились прочь из покоев. Но самая храбрая задержалась у порога. Рэд обернулась на нее, но служанка не дрогнула под ее взглядом. Глаза ее сузились.
– Он сказал вам, зачем Вторым Дочерям нужно отправляться в Диколесье? – спросила она. – На самом деле?
Некоторые вещи слишком сложно объяснить. Некоторые вещи были слишком тяжелы, чтобы поверить в них. И у Рэд не было времени даже попытаться все объяснить.
– Потому что чудовища существуют на самом деле, – сказала она. – И даже Волку иногда нужна помощь, чтобы справиться с ними.
Глаза служанки расширились. Она быстро сделала неуклюжий реверанс и исчезла за дверью.
Сезон цветения в Валлейде всегда был коротким – северные холода резко обрывали короткое лето, и к моменту наступления осени листва и так обычно была уже везде скорее коричневой, чем зеленой. Но все же было очень странно видеть, что дворцовые сады уже почти полностью погибли. От живых изгородей остались пучки голых веток. Вся трава на клумбах засохла. Даже стебли более выносливых цветов, которые обычно доживали до первого снега, стали мягкими, а лепестки их поблекли.
Нив ждала ее в беседке, сделанной из искусно переплетенных живых ветвей – с них уже тоже облетели все листья. Под глазами королевы залегли темные круги от переутомления, но все же она улыбнулась, увидев Рэд.
– Хорошо выглядишь.
Она нашла умывальник в покоях Нив и смыла грязь с лица, потом расчесала спутанные волосы. Рэд давненько не доводилось видеть себя в зеркале, и потому перемены в собственном облике сразу бросились ей в глаза. Они, кстати, запали. Губы стали тоньше. Теперь она сутулилась, словно все время несла на плечах невидимый груз. Это напомнило ей об Эммоне, и Рэд пришлось на мгновение зажмуриться.
Она сделала неуклюжий реверанс, путаясь в юбках платья.
– Я просто очень давно не носила платьев, – сказала она, смущенно поглаживая вышивку на рукаве.
Нив покачала головой, криво улыбнулась.
– Тебе надо было опять выйти в охотничьем костюме, как в сказках. Я удивлена, что при виде тебя ни один придворный в обморок не упал, от такой-то нескромности.
– Ну, нескромно он выглядит или нет, но охотничий костюм гораздо удобнее.
Улыбка исчезла с лица Нив.
– Для того, чтобы бродить по Диколесью, разумеется.
Она была готова опять ринуться в бой, и Рэд пала духом.
Нив повернулась и двинулась по тропинке. Рэд шла рядом с ней. Молчание, висевшее между ними, было таким же холодным, как осенний воздух. Голые прутья облетевшей живой изгороди царапнули руку Рэд, когда они проходили мимо нее. Листья увядали практически на глазах, процессы, которые должны были тянуться месяцами, протекали за несколько секунд. Странный запах щекотал ее нос – холодный и чем-то знакомый. Рэд задумалась, смутно чувствуя, что уж эти-то признаки она должна распознать, но никак не могла сложить кусочки головоломки в цельную картину.
– С ними что-то не так.
Плечи Нив напряглись, но ответила она мягко:
– Просто эта осень была суровой.
Осень только началась, но Рэд не стала упоминать об этом. Лист упал с живой изгороди на мощеную дорожку. Она нахмурилась, толкнула его ногой. Лист рассыпался в пыль, оставив хрупкий скелет, окаймленный мертвыми кружевами.
– Я знаю, что сады не должны так выглядеть, – сказала Нив. – Наверное, надо бы найти специалиста, чтобы он разобрался, что с ними случилось. Но тут почти никто не ходит – эта дорожка ведет к Святилищу.
При упоминании о Святилище обе сестры выпрямились и чуть заметно отшатнулись друг от друга. Между ними снова воцарилась тишина, сияющая и хрупкая, как весенний лед.
Нив схватила Рэд за руку. Ладонь королевы была скользкой от пота.
– Моим единственным желанием всегда было спасти тебя, – с обжигающей искренностью произнесла она. – Все, что я сделала, я сделала, чтобы спасти тебя.
– Нив, я ведь тебе уже сказала, – ответила Рэд успокаивающим, фальшивым тоном, за который возненавидела саму себя. Нив уже обращалась к ней в такой манере много раз. Нив казалась зверем, попавшим в силки, бьющимся там – и каждое движение только заставляло сильнее запутываться ее в них. – Я не нуждалась в спасении. Эммон хороший человек, и я ему нужна. Я понимаю, почему ты это сделала, но уничтожение Диколесья…
– Причиняет боль и тебе. – Нив закрыла глаза, когда Рэд произнесла имя Эммона, да так и стояла, зажмуриваясь все сильнее. – Уничтожение Диколесья причиняет боль и тебе.
– Да. – Рэд не знала, что еще тут сказать.
– Я знала, что так будет. – Нив медленно выпустила руку Рэд так, словно прощалась с покойником. – Они пытались предупредить меня, что лес не отпустит тебя так легко. Неважно, сын это или отец. Диколесье превращает Волков в чудовищ. А теперь этот Волк привязал к лесу и тебя.
– Все, что сделал Эммон, – это оказался привязан к Диколесью в результате Сделки, в которой он даже не участвовал. – Рэд приподняла край рукава так, чтобы стал виден ее Знак. – Если это, по-твоему, превратило его в чудовище, во что это превратило меня?
Нив не ответила. Воздух между ними дрожал от напряжения. Темные тени залегли под глазами Нив. Она вздохнула, почти сгорбилась.
– Ты хотела увидеть Святилище.
В гневе Рэд почти позабыла об этом. Она кивнула, но рукав опускать не стала. Усики ее Знака извивались под кожей как разводы чернил.
– Тогда пошли. – Нив двинулась дальше по тропинке, мимо деревянных беседок, увитых мертвыми колючими лозами – а ведь когда-то они все были покрыты листьями и цветами.
Она остановилась у каменной арки входа в Святилище. Оглянулась на Рэд через плечо. Буря эмоций отразилась на лице Нив – печаль, надежда, страх и облегчение.
– Тебе следует поставить свечку, – мягко сказала она. – Тебе следует помолиться.
– Я не хочу молиться.
Нив сглотнула, кадык метнулся туда-обратно в ее худой шее.
– Тогда сделай это ради меня.
Она исчезла в темноте.
Рэд закрыла глаза и тяжело вздохнула. Если Нив этого так хочет, она может, конечно, поставить свечку. В конце концов, никто, кроме нее самой, не узнает, какими словами Рэд будет проклинать Королей, пока эта свеча горит.
Она вошла в Святилище.
Внутри ничего не изменилось. Может быть, с ее стороны было глупо думать, что это будет так просто, что все, что ей нужно было найти и исправить, будет выставлено на самом видном месте и с порога бросится ей в глаза.
Но, приглядевшись, Рэд заметила некоторые перемены. На алтарях и у мраморных ног Гайи мерцали темно-серые свечи. Рэд нахмурилась – она помнила, что свечи должны быть красными. Тьма за статуей, где за полупрозрачным занавесом находилось второе помещение, в котором хранились обломки страж-древ, казалась глубже, чем раньше. Например, второе помещение увеличилось в размерах.
Нив нигде не было видно.
Опасения сжали горло Рэд. Она прокралась вперед между изображениями Вторых Дочерей и Пяти королей.
– Нив?
– Я здесь, – донесся из-за статуи приглушенный занавесом голос сестры.
Это напомнило Рэд день перед жертвоприношением. Нив врывается через залитый утренним солнцем проем, огонек свечи в ее руках дрожит, и она хриплым голосом последний раз умоляет ее сбежать.
Тогда – нет, а вот сейчас Рэд очень захотелось сбежать отсюда.
Она осторожно прошла вглубь Святилища, отодвинула занавес – свечи позади нее замерцали под порывом воздуха.
Второе помещение Святилища действительно стало намного больше, чем раньше. Но не от этого у Рэд свело кишки, не это заставило ее в ужасе открыть рот.
Помещение было забито страж-древами.
Ветви впивались в пол, а покрытые пятнами теневой гнили корни оплетали потолок. Лес, перевернутый вверх тормашками. На белоснежной коре алели отпечатки многочисленных ладоней.
Лес, воткнутый в скалу, залитый кровью. Страж-древа, но перевернутые, так что сама их суть была искажена, чтобы магия, запертая в Тенеземье, могла освободиться. Частицы Диколесья, оторванные от него и собранные здесь, превращенные в нечто ужасное. Сила, запятнанная тьмой, которую она сдерживала.
Осколок магии Диколесья, засевший глубоко в груди Рэд, оплакивал оскверненные страж-древа. Беззвучный крик сотряс ее кости, заставив мышцы онеметь. Рэд поняла, что упала на колени, только когда ощутила боль в них – она ударилась о каменный пол. Но боль в разбитых коленях все равно не шла ни в какое сравнение с болью, которую излучали эти измученные частицы Диколесья перед ней. Она закричала вместе со страж-древами – высокий, пронзительный звук ударил ее по ушам.