– Видишь? – раздался холодный и ясный голос Кири.
Слезы застилали глаза Рэд, и она видела лишь размытое белое пятно и костер рыжих волос жрицы над ним на фоне больных деревьев – тех же цветов, что кора и кровь на них.
– Я знала, что здесь, в нашей роще, это сразу бросится в глаза. Диколесье глубоко запустило в нее свои корни, они все еще в ней, Нивира, и если ты хочешь, чтобы она вернулась к нам полностью, нам придется вырезать их. – Кири хищно посмотрела на Рэд, глаза жрицы заблестели. – Проклятый лес, потеряв свой якорь, ослабеет еще больше. Это может стать благословением.
Лицо Нив было напряженным, губы – твердо сжаты. Мучительная любовь сияла в ее глазах. И эта любовь делала все происходящее только хуже.
– Ты не можешь. – Рэд покачала головой, из последних сил пытаясь остановить магию, взбунтовавшуюся в ее груди – сила уже закручивалась в тугую спираль. – Нив, ты не можешь этого сделать.
С корней над их головами закапала теневая гниль. Падая на пол, капли шипели. И с каждой каплей, падающей на пол, вены на запястьях Кири наливались тьмой.
И Нив не ответила ей.
Кири вытащила из рукава кинжал, блеснуло серебряное лезвие. Она рванулась вперед, высоко замахнувшись, и вонзила его в предплечье Рэд. У девушки хватило сообразительности откатиться, чтобы не дать клинку войти глубоко, но все же Кири удалось ранить ее. Полилась кровь. «Не позволяй деревьям почувствовать вкус твоей крови», – раздалось в ее голове эхо голоса Эммона. Рэд зажала рану здоровой рукой.
Внезапно стоны отравленных страж-древ стихли, словно они услышали звук, с которым кинжал вошел в плоть Рэд.
Как будто они почувствовали запах ее крови.
Кири оторвала руку Рэд от раны, всмотрелась в алую дыру.
– Этого не может быть, – безумным шепотом пробормотала она и пронзительно закричала: – Этого не может быть! Каждая Вторая Дочь связана с Диколесьем!
Она снова замахнулась.
– Кири! – напряженным, не своим голосом произнесла Нив.
Нерешительность была написана в каждом движении ее тела, ее мысли изменили направление слишком быстро, чтобы тело могло за ними поспеть. Она широко раскрыла глаза и вытянула руки. Тьма окутывала ее запястья.
Но у Рэд не было времени выяснить, является ли происходящее частью плана Нив, или события вырвались из-под ее контроля. Молчание отравленных стражей сказало ей больше, чем их стоны; слова Эммона, всплывшие в памяти, подсказали ей, что она должна сделать.
– Если мне придется разрезать твое сердце, – продолжала вопить Кири, – чтобы найти проклятые корни, я…
Рэд потянулась и вырвала кинжал из рук жрицы быстрее, тем та успела спохватиться. Оскалившись, Рэд глубоко вспорола себе ладонь – в разрезе скользко забелели кости. Она делала это раньше только один раз и не знала, сколько крови понадобится теперь. Рэд зарычала как зверь и ударила рукой об пол.
– Давай! – заорала она Диколесью. – Разве ты не этого хотело? Возьми меня! Возьми то, что тебе так охрененно нужно!
На мгновение Диколесье заколебалось, словно бы задаваясь вопросом, как применить то, что отдавала ему Рэд. Осколок в ее груди, только что пылавший магией, остыл в этот момент нерешительности. И Рэд откуда-то знала, что ее кровь – это не все, что нужно Диколесью. Это было сложнее, чем порезать руку и приложить ее к корням. Во всем этом по-прежнему оставалась некая неизведанная ею часть, необходимость, стоявшая за простой механикой исцеления. Новое неизвестное в уравнении, включавшем лес и Вторых Дочерей. Нечто, что лес не примет до тех пор, пока она не поймет, что именно она отдает ему, во что это обойдется, и не согласится отдать это с полным пониманием.
«Подождем, что ты выберешь», – прошептал лес ей на прощание, перед тем как она проскользнула между деревьями и покинула его. Решение, которое лес принял той ночью на поляне с тремя пронизанными корнями скелетами. Диколесье и раньше брало многое, в том числе и то, что ему не принадлежало, и этого всегда оказывалось мало. Оно ждало ее выбора, и это должен был быть осознанный выбор, а не решение, принятое под влиянием паники и отчаяния.
Осколок магии в груди Рэд заворочался и спрятался глубоко, подальше от леса снаружи. Это подождет.
Все эти мысли и знания пришли из него, из осколка магии, который она носила в себе вот уже четыре года. Но сейчас Рэд не могла во всем этом разобраться. Она просто прижала окровавленную руку к полу так крепко, что ощутила забивающуюся в рану каменную крошку.
– Это святотатство. – Кири не стала пытаться вернуть себе кинжал. Она протянула руки к Рэд, жилы жрицы наливались холодом и тьмой. – Безбожная, еретическая тварь!
Рэд зажмурилась в ожидании удара этой извращенной, холодной магии и еще сильнее прижала руку к земле.
Но ничего не произошло. Только раздалось какое-то бульканье.
Рэд оглянулась. Кири так и замерла на месте; возможно, это произошло потому, что Нив вцепилась ей в горло обеими руками. Та же самая тьма, которую жрица уже неоднократно применяла к ней, теперь клубилась вокруг рук сестры – и ее хватило бы, чтобы превратить Кири в ледяную статую.
– Нив? – тихо спросила Рэд.
Извиняться Нив явно не собиралась. Тьма залила не только белки ее глаз, но и радужки. Каждый маленький сосудик на ее веках, не говоря уже о венах, стал чернильно-черным.
– Я тебя не отдам! – оскалившись, прорычала Нив. – Я не отдам тебя лесу, Рэд, но я не могу… не вот так!
Рэд и Нив смотрели друг на друга в наступившей тишине: вены одной наполнены зеленью, второй – мраком. Кровь хлестала из раны Рэд на корни отравленных страж-древ.
А затем они услышали гул.
Корни, уходящие в потолок, дрожали, пробиваясь сквозь скалу, на головы начала сыпаться каменная крошка. Золотое свечение окутало пораженные теневой гнилью места, впитывая тьму, как бинт впитывает кровь. Страж-древа из искривленных, раздутых медленно превращались в те самые деревья, которыми были всегда. Капля тени, дрожа, зависла в воздухе перед лицом Рэд и стремительно улетела обратно наверх, откуда упала – извращенная магия исправляла саму себя. Хватка Нив ослабла, темные вздувшиеся вены опали. Она разжала руки. Кири, освободившись, с криком повернулась к Рэд.
– Тебе это не остановить! – В пустых глазах ее плескалось безумие. – Ты не оставишь нас без наших богов!
Она подняла руку, чтобы ударить Рэд магией, из последних сил втягивая в себя исчезающую, угасающую силу. Сверху свалился камень, сбил ее с ног. Кири исчезла из поля зрения Рэд. Нив окутало облако пыли, она упала на бок, глаза ее закатились.
Корни вырвались из потолка, расшатав его. Пол под их ногами заходил ходуном – ветви, уходившие в него, выдергивались из камня, уменьшаясь в размерах. Это было похоже на землетрясение или на конец света. Взгляд Рэд затуманился. Она прижалась щекой к ломающемуся камню. Руку она так и прижимала к полу, и кровь все еще текла из нее. Все, чего она хотела, – это отдохнуть, полежать спокойно…
На не пораненную руку Рэд упал камень, сломав кости. Она закричала от боли и пришла в себя. Шок и адреналин заставили ее двигаться, дали силы спихнуть камень с руки и подняться на ноги, пусть и шатаясь. Покачиваясь, Рэд попыталась пробиться туда, где последний раз видела сестру.
– Нив!
Лишь треск лопающегося каменного пола был ей ответом.
– Нив! – Острое, как осколки костей в разбитой руке, рыдание вырвалось из ее горла.
Потолок начал рушиться. Большие его секции падали на пол и разбивались. Выход из Святилища быстро становился все меньше по мере того, как обломки загромождали проход к нему. Проглотив слезы, Рэд кинулась к узкому отверстию, промчавшись мимо каменных Вторых Дочерей и все еще горящих свечей, окровавленных и сломанных.
Она выскочила из Святилища, рухнула на колени, снова разбив их о брусчатку, попыталась встать, но безуспешно. Боль волнами перекатывалась по ее телу, Рэд зашипела сквозь зубы.
– Рэдарис?
Ботинки Арика появились в поле ее зрения, закрыв собой почти весь обзор. Он присел на корточки в свете осеннего солнца.
– Что ты наделала? – резким, срывающимся голосом спросил он. – Где Нив?
Рэд не ответила. Вместо этого она внимательно пригляделась к дорожке за его спиной. К булыжникам, которыми она была вымощена, – и к тому, чего на них не было. Боль заставила ее мыслить неожиданно ясно.
– У тебя нет тени, – произнесла Рэд четко.
Арик помолчал. Затем что-то острое ударило ее в висок, и мир стал черным.
Глава двадцать девятая
Янтарные глаза, мягкие губы, темные волосы между ее пальцами. Рэд не хотела просыпаться, хотя уже чувствовала, как холодная вода капает ей на шею, а в спину впиваются жесткие камни. Но все же она проснулась, открыла глаза. Боль ушла – вместе со сном об Эммоне.
Сырые каменные стены, металлические прутья. Темница.
Рэд знала, что под Долиной, королевским дворцом, есть темницы. Но на ее памяти их ни разу не использовали. Потолок нависал всего в нескольких дюймах над ее головой. Единственным источником света был висевший на стене тусклый фонарь. В полумраке она едва могла различить узкий влажный коридор и дверь в другую камеру. Сразу за прутьями той решетки начинали клубиться тяжелые тени.
Рэд собралась с духом, чтобы посмотреть на свою руку. Та оказалась чудовищно искривлена, согнута под противоестественными углами несколько раз. Вторая, которую она себе вспорола, была липкой от засохшей крови и дергала такой сильной болью, что Рэд стошнило. Но дело закончилось лишь мучительными сухими спазмами – желудок ее был пуст.
Рэд стиснула зубы и приложила израненную руку к стене. Она почувствовала глубокие корни растений, пронизывающих землю за камнем, травы и сорняки. Судорожно вздохнула, медленно согнула пальцы, потянулась к осколку магии в своей груди. Просто чтобы проверить, сможет ли она призвать свою силу здесь. Магия едва шевельнулась в ней. Ощутить ее Рэд могла, использовать, направить на растения за стеной – нет.