Она коснулась его запястья, испачкав кровью.
– Эммон, я…
Эммон сжал ее пальцы, заставив замолчать. Рэд поняла, что он хочет сделать, и попыталась отстраниться, но не успела – волна тепла и золотого сияния захлестнула ее. Эммон зарычал сквозь стиснутые зубы, когда на руке его начали открываться раны, но не остановился и потянулся к другой. Со щелчком кости Рэд встали на место, резко дернувшись под кожей.
Рэд вздрогнула. Она глянула на Эммона в поисках новых изменений, которыми ему придется за это заплатить, – что он станет еще выше ростом или глаза его станут полностью зелеными. Но вены Эммона лишь слегка позеленели, и на этом все закончилось. Полосы коры на его запястьях остались, и прожилки в его янтарных глазах были по-прежнему зелеными, но новых изменений Диколесье в него не привнесло.
Она забрала половину корней, и его внутренний баланс изменился. Теперь, благодаря Рэд, он снова в большей степени человек, чем порождение леса.
Эммон уставился на нее расширенными глазами. Закрыл их, сжал зубы от той ее боли, что взял на себя.
– Ублюдок-самоубийца, – прошептала она.
Эммон лишь тихо заворчал в ответ. Подошел к заваленному бумагами столу, принялся искать бинт, чтобы перевязать свою кровоточащую руку. Затем занялся своими переломанными пальцами. Рэд отвернулась и зажмурилась – не хотела смотреть, как он будет вправлять себе кости. Раздалось низкое, напряженное рычание, и снова – резкий щелчок, от которого она вздрогнула.
Когда Рэд посмотрела на Эммона снова, обе его руки были в повязках.
– Ты не должна была этого делать, – обращаясь, видимо, в основном к ним, а не к ней, произнес Эммон. – Пока в тебе не было корней, Диколесье позволило бы тебе уйти.
– И пожрало бы тебя. – И снова кошмарный образ Эммона, наполовину уже выпитого лесом, встал перед ее глазами. – Ему нужны двое, Эммон. Ты не можешь бесконечно нести это бремя один. Я не могу оставить тебя, чтобы ты…
– Ты должна была оставить меня, чтобы я сгнил здесь. – Эммон свирепо посмотрел на нее. – Ты же знаешь, как это происходит, – хрипло, едва слышно закончил он и отвернулся, словно не хотел, чтобы она увидела, как он сломается.
– На этот раз этого не произойдет. – Рэд знала это так же точно, как изгиб его губ. – На этот раз все по-другому. Я решила впустить корни, зная, к чему это приведет.
– Без разницы.
– Нет, разница есть.
Рэд осторожно встала с кровати, пересекла комнату и встала позади Волка. Она не прикоснулась к нему, и он не обернулся, но всем телом потянулся к ней.
– Эммон, я впустила корни, потому что я лю…
– Не надо, – низко, хрипло прошептал Эммон. – Не надо.
Рэд сжала губы, проглотив так и не сорвавшееся с них признание.
Они стояли молча. Подбородок Эммона дрожал, несмотря на явные усилия стиснуть челюсти, чтобы это прекратилось. Наконец он отбросил с лица волосы перебинтованными пальцами.
– Расскажи мне, что произошло.
Рэд снова захватил вихрь тех чувств, из-за которых она рыдала в гриву украденной лошади. У нее задрожали руки – и голос ее дрожал, когда она проговорила:
– Нив у них. Моя сестра у них, и теперь я не могу добраться до нее, и я выбрала это, и я хотела этого, но, тени их раздери, она у них, и я…
– Ш-ш-ш. – Он обхватил ее лицо забинтованными ладонями, лишившись остатков выдержки при виде ее слез. – Мы что-нибудь придумаем, Рэд, я тебе обещаю. Мы найдем способ.
Эммон принялся гладить ее по волосам, и его прикосновения вместе с запахом библиотеки, исходившим от него, постепенно помогли Рэд успокоиться. В какой-то момент он напрягся, убрал пальцы и попятился на шаг, но продолжал держать ее за руку. И благодаря этому Рэд смогла глубоко вдохнуть, втянуть сырой воздух Диколесья и начать рассказывать заново.
Эммон слушал молча и не шевелясь, пока она не дошла до того момента, когда Кири ударила ее кинжалом. Он так заскрипел зубами, что девушка услышала это даже сквозь потрескивание пламени в камине.
В своем повествовании Рэд добралась до своих приключений в темнице, и тут голос ее дрогнул.
– Когда появляется новый разрыв, ты это чувствуешь?
Эммон смущенно нахмурился:
– Когда я только стал Волком, чувствовал. Теперь уже нет.
– Арик… Арик открыл разрыв. Больше чем разрыв. Он полил своей кровью страж-древо и открыл проход в Тенеземье. – Она замолчала, собираясь с духом, и наконец произнесла: – Он заключил Сделку с Солмиром.
Тишина повисла между ними; даже огонь, казалось, начал потрескивать тише. Дыхание Эммона стало хриплым, каждый мускул его тела напрягся, на повязке выступила кровь.
Рэд осторожно пересказала, что произошло в темнице. Арик и ужасная Сделка, которую он заключил. Обломки страж-древ в Святилище, пробужденные его кровью, вырванные ею из Диколесья. И Солмир, в итоге занимающий место Арика.
Эммон почти не шевелился и не произнес ни слова. Это пугало сильнее, чем если бы он пришел в ярость.
– Солмир думал, что я не впустила корни потому, что не захотела. – Кривясь от гнева, Рэд в упор посмотрела на Эммона. – Он думал, ты мне все объяснил.
Лицо его смягчилось, ярость сменилась печалью.
– Я боялся, что, если объясню тебе все, ты впустишь их в себя. Попытаешься помочь мне.
Эммон фыркнул, глядя в пол, упавшие волосы скрыли его глаза.
– И я оказался прав.
– Конечно прав. – Ее Волк. Он хорошо ее знал. – Эммон…
Рэд запнулась, вспомнив, как он отреагировал, когда она уже пыталась произнести эти слова раньше.
– Я выбрала это. Я выбрала тебя.
– Тебе не стоило этого делать, – прошептал Эммон. – Мне не хватило сил спасти их, Рэд. Даже после того, как Диколесье запустило в них свои корни, я старался не дать ему навалиться на них полностью, сдерживал худшее. И все равно оно пожрало их до последней косточки, каждую из них. – Эммон судорожно вздохнул. – Что, если я не смогу спасти и тебя?
– Вот этого ты все никак не можешь понять: это я тебя спасаю. – Рэд осторожно потянулась к его щеке свободной рукой. – Позволь мне сделать это.
Во время ее рассказа Эммон держался крайне сдержанно, но когда она коснулась его лица, вся его сдержанность слетела с него, как маска. Рот его приоткрылся, янтарные глаза засияли.
– О Короли! – выдохнул он, словно молил о пощаде. Рэд коснулась большим пальцем его нижней губы, и он закрыл глаза. – Короли и тени, Рэдарис.
– Ты не дал мне кое-что договорить, но это важно.
Рэд яростно впилась пальцами ему в подбородок и произнесла жестко, с вызовом, почти желая, чтобы он опять начал возражать ей.
– Я люблю тебя, Эммон.
Он вздрогнул, судорожно выдохнул.
– И хочу поцеловать тебя, – выдохнула она. – Но сперва я хочу знать, что ты чувствуешь по поводу того, что я сейчас тебе сказала.
Рэд совершенно не ожидала, что в ответ он рассмеется, и тем приятнее было это слышать – хотя это был тихий и печальный смех.
Одной рукой Эммон обнял ее за талию, притягивая к себе, другой взъерошил ее волосы.
– Конечно я люблю тебя. – Та же страсть, которой были полны его прикосновения, горела в его глазах, когда он посмотрел на нее. – Вот почему я так боюсь.
– Побояться мы можем и завтра, – пробормотала Рэд.
А потом его губы, теплые, сладкие, как мед, коснулись ее губ, и не было страха в том, как он прикасался к ней, и губа его, которую она сжала зубами, была мягкая и расслабленная. Он взял ее за подбородок так, словно это была какая-то святыня, которую он должен защитить, их языки сплелись, а затем он начал покрывать поцелуями ее шею в такт бьющейся под кожей жилке. Рэд вздохнула, прерывисто и низко, и они оказались на полу, борясь с завязками на одежде, пока между ними не осталось никакой преграды. Рэд лежала на деревянном полу в комнате на верхушке башни, волосы ее разметались, а он смотрел на ничем не прикрытый Знак на ее обнаженной, порозовевшей коже.
После того как Диколесья в самой Рэд стало больше, Знак также увеличился в размерах. Усики выползли из кольца корней, находившегося чуть ниже локтя, в обоих направлениях; на своем пути вниз кружево корней заканчивалось на полпути к кисти, а наверху добралось до изгиба плеча.
Эммон легко, едва касаясь, провел пальцами по этому узору, широко раскрытыми глазами впитывая каждый его извив.
– Тени меня раздери, ты прекрасна, – пробормотал он, поцеловал метку и двинулся от локтя вверх, к нежному месту под ключицей.
Рэд привстала, желая, чтобы их губы снова встретились, но Эммон мягко нажал ей на плечо и уложил обратно на пол.
– Ляг и не суетись. Я слишком долго этого хотел, чтобы теперь сделать наспех.
– Это приказ?
– А ты бы хотела, чтобы это был приказ? – Бровь над горящим страстью янтарным глазом изогнулась.
– Да.
Он засмеялся, и смех этот согрел душу Рэд.
– Приятно это знать.
Эммон продолжал покрывать поцелуями ее плечи, груди и снова шею. Дыхание и пульс Рэд участились.
– Я хотела этого, – пробормотала она прямо в его раскрытый для поцелуя рот, когда он снова поднял голову. – Корни, Знак, я хотела иметь это все.
– Я верю. – Еще один глубокий поцелуй, от которого тело Рэд начало извиваться. Эммон порочно ухмыльнулся. – Но я позволю тебе доказать свои слова.
Рэд провела рукой по его ягодицам, прижимая его к себе, и так же порочно усмехнулась в ответ. Эммон глухо застонал, запустил пальцы ей в волосы, приподнял ее подбородок. Прихватил зубами кожу на шее – это должно было причинить боль, но получилось наоборот. Рэд застонала, ее бедра качнулись к нему, пока его губы опускались все ниже. Эммон усмехнулся, продолжая гладить ее, глядеть на нее, раздвинул ее ноги коленом. Рэд выгнулась на полу, без слов умоляя о большем. Еще всего того, от чего так долго они пытались убежать. Она хотела ощутить своей кожей каждый его шрам, она их все успела выучить наизусть.
Эммон остановился. Пламя камина освещало его рельефную грудь. Он взял лицо девушки в ладони. Рэд всем телом подалась навстречу его теплому телу, стараясь прикоснуться к нему всей поверхностью кожи. Эммон провел большим пальцем по ее виску.