Я предполагал, что инъекция должна подавить мою волю и превратить в раба Фу Манчи.
Ямамото обещает железное здоровье и мудрость веков. Это, конечно, чудо, однако я готов был бы в него поверить после всего, что увидел. Но ведь волшебство, как известно, бывает и доброе, и злое. Не верю я в доброго волшебника Фу Манчи.
Видимо, лицо мое представляло собой открытую для доктора Ямамото книгу.
— Уважаемый мистер Стерлинг! — сказал он. — Во-первых, сопротивляться бесполезно, а во-вторых, бессмысленно. Сейчас вы войдете в общество Си Фан. Новый мир с необозримыми горизонтами предстанет перед вами.
Я решил все-таки посопротивляться и попытался встать. Но не смог! Они отключали меня, как робота! Доктор Ямамото расплылся в доброй улыбке косоглазого Деда Мороза.
— Не упрямьтесь, как молодой бычок, — сказал он. — Чему быть — того не миновать. Сами потом благодарить будете.
Он встал рядом со мной и артистическим жестом мастера по каратэ вонзил шприц в мое плечо.
— Конечно, инъекция — это варварский способ введения лекарств; со временем мы придумаем другие способы, а пока приходится терпеть неудобства. У меня, например, уколы вызывают тошноту.
Мне показалось, что острая игла пронзила меня насквозь. Я хотел помешать процедуре, но не смог даже просто пошевелиться.
Вскоре Ямамото освободил меня от своего инструмента и прошел в дальний угол комнаты.
— К вам сейчас должно прийти чувство облегчения, разрядки. Вот увидите. Поверьте специалисту по инъекциям. Уверяю вас, скоро вы сами удивитесь собственной интеллектуальной мощи. Любая задача станет вам по плечу, а ведь, должен вам сказать, магистр никогда не ставит перед нами совсем уж пустяковых проблем.
Японец, оживленно болтая, мыл руки.
— Вы знаете, я приготовил вам виски с содовой. Это, если не ошибаюсь, ваш любимый национальный напиток?
— Да, это так, — подтвердил я и успокоился, осознав, что сделанного не воротишь. Что было, то прошло. Но вот что ожидает меня впереди — это большой вопрос. Как скажется на мне инъекция? Фа Ло Ше обещала, что никак.
Я должен мобилизовать все свои способности. Помешает ли в этом деле укол? Сейчас мне, судя по всему, предстоит поединок не на жизнь, а на смерть. Причем не на мою личную смерть. Ставками в этой опасной игре будут жизни миллионов, а то и миллиардов людей.
Вымыв руки, доктор Ямамото стряхнул с них капли воды и стал вытирать полотенцем.
— На вас, как я вижу, малярия оказала сильное воздействие, существенно уменьшив вашу жизненную силу. Почти все на вашем месте, то есть сразу после инъекции, кричат и прыгают от радости.
— Мне тоже хочется кричать и прыгать.
— Ну так что же вы? Давайте! Предоставьте себе свободу! Делайте, что хотите! Жизнь только начинается! Радуйтесь!
Я попытался встать. На этот раз удалось.
— А-а-а! — закричал я, подняв голову вверх и раскинув руки в стороны.
Я и впрямь почувствовал громадное облегчение, не заметив в себе никаких изменений. Фа Ло Ше действительно помогла мне, как-то нейтрализовав действие укола.
— Прекрасно! — воскликнул Ямамото, весь сияя от счастья. — Поздравляю! Поздравляю вас, коллега Стерлинг! Добро пожаловать в наше общество. Давайте выпьем за здоровье магистра, подарившего нам удивительную возможность почувствовать себя гением.
Он поднес мне рюмку виски.
— Собрат Алан Стерлинг! Давайте выпьем за Фу Манчи, Повелителя Мира!
Тост не понравился мне.
— Скажите, пожалуйста, доктор Ямамото, а что это за сигнал тревоги звучал совсем недавно?
— Пустяки. Из инкубатора сбежал гомункулус. Представляете, насколько хитрым он уродился? Не говоря уже о физической силе. А если б вы знали, насколько он свиреп! Парацельс в основном правильно предсказал все главные свойства искусственных людей. Пришлось запереть его в ловушку и обезвредить.
Я залпом выпил рюмку.
— И… что с ним стало? С гомункулусом?
— Увы, — потряс головой японец, — ничего хорошего с ним не произошло, как вы сами догадываетесь.
Не успел я осознать услышанное, как новая помеха отвлекла на себя мое внимание. Снова раздалась волшебная мелодия! На этот раз Флоретты не было рядом.
Доктор Ямамото поднял руку и нажал себе пальцем на точку, расположенную где-то за ухом. Звук мгновенно прекратился.
— Доктор Фу Манчи ждет вас, — торжественно сказал японец.
Он в полупоклоне протянул мне обе руки, которые я пожал тоже обеими руками.
Я не мог сосредоточить мысли на чем-то одном. Я не знал, над чем размышлять: над значением чарующих звуков или над гомункулусом? А времени не хватало ни на то, ни на другое. Сейчас мне предстояла схватка с одержимым, перед которым любой гомункулус покажется мальчишкой.
— Я припаду к ногам великого Фу Манчи, — с завываниями запричитал я, стараясь придать голосу религиозный экстаз.
С лица доктора Ямамото мгновенно исчезла широкая улыбка.
— Мы все припадаем к его ногам, — значительно произнес он.
ГЛАВА XXVОСНОВА ЖИЗНИ
Снова предстал я перед Фу Манчи. Он сидел в расслабленной позе и смотрел на меня изумрудными глазами с расширенными зрачками. Всю дорогу я обдумывал свою первую фразу и придумал, по-моему, неплохую.
— Слава Повелителю Мира! — как мог торжественно выпалил я с порога, сгибаясь в глубоком поклоне.
Наверное, именно так должен был произнести что-нибудь подобное человек, получивший лошадиную дозу Божественного Откровения. На самом деле меня обуревали совсем другие мысли и чувства. Меня вновь, как после известия о смерти Петри, охватила сильнейшая ненависть к этому исчадию ада. Мистер Найланд Смит был недалек от истины, когда называл доктора Фу Манчи порождением сатаны. Кто, кроме этого рогатого врага рода человеческого, мог вызвать к жизни законченного мерзавца, без чести и совести, одержимого манией величия и одаренного дьявольским по силе умом?
И вот теперь передо мной стоит почти непреодолимая задача — обмануть злого гения. И в борьбе с ним я не имею права проиграть.
Он могуществен! Он знает секрет жизни, может оживлять умерших, но все-таки он не Бог, а человек со свойственными человеку слабостями. Тщеславие — вот его ахиллесова пята.
— Через два часа, коллега Стерлинг, — заговорил Фу Манчи. — вы приступите к своим обязанностям. Вот ваш телефон.
Он подал мне обыкновенное по виду кольцо из легкого белого металла. Я взял кольцо, стиснув зубы, чтобы сдержать дрожь отвращения, вызванную прикосновением к ненавистному Фу Манчи.
— В кольце спрятаны приемник и передатчик радиоволн. В целях секретности, мы пользуемся особым кодом, похожим на азбуку Морзе. Таблицы кода вы найдете в своей комнате. Выучите ее, пожалуйста, наизусть. Расстояние, на которое действует наше средство связи, невелико, но вполне достаточно. Сегодня вечером коллега Тренк вызовет вас, чтобы дать подробные инструкции.
Пока он говорил, я смиренно молчал, сдерживаясь изо всех сил. Вдруг раздался слабый, но пронзительный визг. Неясная тень мелькнула рядом со мной, взобралась на стол, заваленный раскрытыми книгами, и прыгнула на Фу Манчи!
Он не испугался, а поднял руку и погладил мохнатое существо, усевшееся ему на плечо. Это оказалась маленькая длиннохвостая мартышка.
— Пеко! — представил ее Фу Манчи. — Самая старая обезьяна на планете. Не буду называть вам ее возраст, чтобы не быть заподозренным в преувеличении.
Мартышка вертелась из стороны в сторону, постоянно перелезала с одного плеча на другое, иногда трогая черную шапочку хозяина.
— Не смею вас долее задерживать. Меня ждет дело исключительной важности. Профессор Ашайм и доктор Холваг из Берлина открыли в одном угольном месторождении основу жизни — первую живую клетку на Земле. К сожалению, она растет чрезвычайно медленно. Коллега Тренк надеется специальными методами ускорить ее рост.
Он дотронулся рукой до гонга. Тот издал слабый гул, и тут же как из-под земли выросли два китайца и встали рядом с Фу Манчи.
Он что-то приказал им, и они поклонились мне. Я тоже отдал поклон.
Китайцы знаками приказали мне идти за ними, и я пошел, оставляя в комнате неподвижную фигуру с суетившейся на ней мартышкой.
Мы шли знакомой дорогой, по которой я уже ходил однажды с Фу Манчи, и остановились около известной мне двери под номером одиннадцать.
Во втором коридоре за другой дверью находилась цель нашего пути: мои личные апартаменты. В роскоши они ничем не уступали номерам лучших гостиниц мира: кабинет, спальня, ванная были обставлены богато и со вкусом. Во всем чувствовалась забота об удобстве. Несмотря на лихорадочное состояние и усталость, я смог оценить царское убранство моего нового жилища.
Пышная кровать звала к себе, обещая негу и наслаждение. Я был не в силах сопротивляться вожделению и рухнул, не раздеваясь, на мягкое ложе, уснув, наверное, еще не достигнув головой подушки.
Мне приснился странный сон.
Я будто бы снова очутился в опиумной комнате, стоя перед своим тюремщиком. Вместе с нами сидела Флоретта, устремив отсутствующий взгляд в одну точку. Фу Манчи взмахнул рукой, и с потолка стал спускаться вращающийся блестящий диск, весь собранный из множества ограненных, как бриллианты, камней. Постепенно скорость вращения увеличивалась, так что разноцветные блестки сливались в одну движущуюся картину, превратившуюся в конце концов в подобие киноэкрана.
Фу Манчи и Флоретта исчезли, уступив место изображению Найланда Смита. Я наблюдал за ним, как за героем кинофильма. Мистер Смит спускался по трапу самолета. Потом он сел в ожидавшую его большую полицейскую машину и куда-то поехал. Кинокамера последовала за машиной.
Они въехали в Берлин и остановились около большого дома, из окон которого вырывались наружу языки пламени. Вокруг суетилось множество сердитых людей. Не обращая внимания на протесты, Найланд Смит прорывался сквозь толпу к горящему дому. Миновав последних, он побежал…
И тут что-то холодное коснулось меня.
Я проснулся, лежа в совершенной темноте, с бьющимся сердцем, и не сразу вспомнил, куда меня занесла судьба. А был я в доме Фу Манчи, и кто-то, невидимый в потемках, сидел рядом со мной.