– А как ты думаешь, милый? Конечно знает. – Я обняла сына. – Папа еще наверху. Мы не спали всю ночь.
– И что будет? – спросил Тео потерянным тоном.
– Будем ее искать. С помощью полиции. – Я пыталась говорить так, словно верила в скорый успех, словно меня всю не сотрясал тихий ужас.
– Полиция… да. Да, понятно. – Он помолчал. – Ладно, я поспрашиваю ребят. Может, кто знает. А вообще-то она, наверное, скоро позвонит или пришлет сообщение.
– Будем надеяться, дорогой.
Он наклонился, чтобы меня поцеловать, коснувшись нежной щекой моего лица.
Не знаю, как долго я просидела за столом. Помню только, что кухня поплыла и закачалась у меня перед глазами. И я вместе с ней. Очнулась только, когда зазвонил телефон.
– Здравствуйте. Это миссис Малколм? Извините, доктор Малколм?
– Да, здравствуйте. Я вас слушаю.
– Я полицейский детектив Джон Харрисон. Из отдела уголовного розыска. Сообщить мне вам пока нечего. Мы обзвонили все больницы и травмпункты. Наоми туда не поступала. Это, конечно, хорошо. Я звонил в школу. Скоро туда поеду, поговорю с учителями и одноклассницами.
Детектив говорил серьезно, и у меня упало сердце. Значит, он понимает, что мы подняли шум не из-за пустяков.
– От меня что-нибудь требуется?
– Пока нет. К вам сегодня где-то в середине дня придет наш сотрудник. Ждите.
Чего ждать? Почему они, черт возьми, не прочесывают окрестности в поисках парня на машине, похитившего нашу девочку? О котором нам рассказала Никита. Что это за парень? Откуда он взялся? Может быть, высокий, широкоплечий, а возможно, обычный, но внешне добрый, ласковый, обманувший ее своим видом. Не исключено, что она ушла с ним добровольно, заранее подготовившись. Это, конечно, был бы самый лучший вариант, но Наоми не могла уйти с кем-то, ничего нам не сказав. Тем более я много раз просила ее не связываться с незнакомыми парнями. Особенно на машинах.
– Не отчаивайтесь, – продолжил детектив, – очень много молодых людей исчезают на некоторое время, а затем неожиданно появляются живые и невредимые. Так что есть надежда. А мы используем все наши возможности.
У него там в записной книжке, наверное, все изложено по порядку – что и как нужно делать. При исчезновении, похищении, насилии, убийстве.
Чувствуя, как защипало в глазах, я глубоко вздохнула, сосчитала до десяти и медленно выдохнула.
– Спасибо, детектив, постараюсь держаться.
Закончив разговор, я поднялась наверх. Тэд за это время не изменил позу, наверное даже не пошевелился. Я приняла горячую ванну и прилегла рядом. Думала, минут на десять, но, как только закрыла глаза, моментально погрузилась в сон.
В дверь позвонили, и я выскочила из постели. Быстро натянула джинсы и пуловер Тэда. Спустилась вниз как раз в тот момент, когда звонок раздался снова.
Стоящий в дверях мужчина смотрел на меня спокойно, без улыбки. Среднего роста, крепкий, обветренное лицо, волосы с проседью, приятные вдумчивые глаза. Нос чуть искривлен, должно быть, когда-то был сломан. Он был не красавец, но что-то в нем привлекало.
Кто я для него? Ну конечно, очередная несчастная мать пропавшего ребенка. Можно представить, какое я на него произвела впечатление. Помятое после сна лицо без макияжа, растрепанные волосы, большой мужской пуловер, босые ноги в тапочках.
– Я Майкл Копи. Детектив.
Знакомый южноафриканский выговор на мгновение вернул меня в прошлое, когда я год стажировалась в Южной Африке среди фермеров с суровыми лицами на потрепанных пикапах, борющихся с засухой и болезнями скота. Умелых и ловких.
Его рукопожатие было коротким и крепким.
– Я Дженни. Пожалуйста, заходите.
Я произнесла пару фраз, специфически южноафриканских, понятных только нам двоим. Он чуть улыбнулся, но откуда я их знаю, спрашивать не стал.
Мы прошли на кухню. Я включила чайник и пошла будить Тэда. Он быстро собрался, и мы спустились вместе. Часы на стене показывали полдень.
Тэд сел за стол напротив детектива.
– Наша дочь отсутствует уже двенадцать часов.
Майкл Копи кивнул.
– Поэтому я здесь.
– И что вы можете нам сказать?
– Мне удалось поговорить с режиссером спектакля миссис Мерз и всеми участниками постановки. Одна девушка… – он сверился с записной книжкой. – Ее зовут Никита, сообщила кое-что о Наоми.
Я сидела рядом с Тэдом, держа его руку. Мне не понравилось, как детектив произнес ее имя. Как-то спокойно, буднично, словно хорошо ее знал. Угнетало состояние зависимости от всех этих людей, в которую мы попали. Теперь этот человек, совершенно посторонний, присвоил себе право вот так произносить имя нашей дочери. Я поймала взгляд детектива и поняла, что он догадывается о моих чувствах. И тут же мое вздорное негодование показалось нелепым.
Он помолчал и снова заговорил, негромко и спокойно:
– После спектакля девушки пошли переодеваться, а миссис Мерз ушла, оставив их на попечение одного юноши. Он должен был присмотреть за порядком и запереть дверь.
– Кто этот юноша?
Майкл Копи ответил не сразу:
– Ваш сын Эдвард.
– Эд?
– Да. Он обещал миссис Мерз проводить Наоми домой.
Это было потрясение. Эд нам ничего не сказал. И Никита тоже.
– Пожалуйста, мистер Копи, продолжайте, – произнес Тэд напряженно.
– Называйте меня Майкл, – детектив на секунду замолк. – В разговоре со мной Никита призналась, что у Наоми была назначена встреча с молодым человеком. Потом за ней заехала мама. Кстати, во сколько Эд пришел вчера домой?
– Не знаю. Я спала.
Майкл, наверное, удивился, но я не собиралась спать. Просто устала и не заметила, как заснула. У меня иногда бывает – только присяду, и глаза слипаются. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.
– Думаю, ваш сын ушел сразу после Никиты, – сказал Майкл.
– Чего же это он не задержался, – пробормотал Тэд.
Я набрала номер Эда, но включился автоответчик.
– Никита, – продолжил Майкл, – ничего о новом знакомом вашей дочери не знает. Впервые Наоми упомянула о нем примерно две недели назад. Никита полагает, что однажды видела этого молодого человека в театре, но издалека. Так что описать его внешность не может.
Я пошевелилась на своем стуле.
– Но кто-то должен был заметить постороннего. Вы не спрашивали?
Он кивнул.
– Да, мне это тоже пришло в голову. Миссис Мерз сказала, что однажды во время репетиции видела Наоми с молодым человеком. Они сидели на заднем ряду партера. Она сделала ей замечание, напомнив, что родственников и знакомых на репетиции приводить не позволено. В ответ Наоми сказала, что она его не приглашала. Он пришел сам.
Этот парень вполне мог быть на премьерном спектакле. В антракте стоял где-нибудь в фойе за колонной и поглядывал на нашу группу. Могло быть такое? Вполне.
– Миссис Мерз сказала, как он выглядит?
– Задние ряды были плохо освещены, так что разглядеть его ей не удалось. Впрочем, она и не пыталась. Никакого повода не было. А вам, – детектив посмотрел на нас, – Наоми рассказывала о своем знакомом? И вообще, в последнее время с ней происходило что-то, показавшееся вам необычным?
Тэд, конечно, ничего не видел и не слышал. А я ответила утвердительно. Майкл попросил уточнить.
– Она ничего не рассказывала, но ее поведение изменилось.
– И в чем это выражалось?
Я задумалась.
– Стала молчаливой, отстраненной. С репетиций возвращалась поздно.
– Отстраненной? – Майкл ждал, готовясь сделать запись в своей книжке.
Я взглянула на место у плиты, где сейчас спал Берти. Там она стояла вчера перед уходом.
– Обычно она мне все рассказывала, – пояснила я. – А в последние недели замкнулась в себе. Стала угрюмой, неразговорчивой, раздражительной. Я думала, это усталость, переживания по поводу роли в спектакле. Только начнешь что-то спрашивать, а ей уже не терпится, когда я от нее отстану.
В тишине было слышно, как ручка Майкла скребет по бумаге. И вдруг Тэд вскинул голову.
– Коттедж.
Глава 13
Дорсет, 2010
Год спустя
Я закрываю окно – плотно, чтобы оно снова не раскрылось, затем сбрасываю мокрую одежду. Надеваю пижамные брюки, теплые носки, свитер. После дома Мэри в коттедже холодно и неуютно.
Я начинаю ходить туда-сюда, чувствуя странное возбуждение. Со мной явно что-то произошло. Пытаюсь сообразить, что именно, но не могу. В мое сознание, где уже давно нет никаких цветов, кроме черного, проник какой-то импульс, и появились краски. Пока тусклые, но ощутимые.
Я роюсь за письменным столом, где стоят старые холсты, нахожу чистый и вытаскиваю его. Затем раскладываю на столе тюбики с красками и кисти. Хочу написать грозу, какой я ее недавно увидела. Один холст падает на пол. Я быстро его поднимаю, чтобы не наступил Берти. Вглядываюсь. Это портрет Наоми, я его так и не закончила. На нем она улыбается с торжествующим видом. Да, она всегда чувствовала себя победительницей. Добивалась, чего хотела. И это в конце концов привело к беде.
Бристоль, 2009
На следующий день
– На прошлой неделе она ездила в коттедж, – сказал Тэд в ответ на вопросительный взгляд Майкла.
– Какой коттедж?
– Да, конечно. – Тэд кивнул. – Извините, я поясню. Дело в том, что родители Дженни давным-давно купили в Дорсете коттедж, где собирались провести старость. К сожалению, отец рано умер, а мать не захотела жить там одна. Совсем недавно, незадолго до смерти, она подарила коттедж Дженни. – Тэд вздохнул. – В общем, Наоми провела там с друзьями прошлый уик-энд. Решили расслабиться перед премьерой. Мы не возражали.
– Вернулась Наоми оттуда, как мне показалось, чем-то удрученная, – сказала я, вспомнив ее появление в дверях в субботу вечером. – Отвечала односложно. Как провела день, так и не рассказала.
– А с кем именно она ездила? – спросил Майкл.
– С одноклассниками, – ответил Тэд. – Которые участвовали в спектакле. Во всяком случае, так она нам сказала. Среди них был мальчик – они знакомы с детства – и Никита.