– Они за ней заехали?
– Нет, – ответила я, чувствуя холод в груди. – Наоми пошла встретиться с ними. Только теперь я сомневаюсь, что было так, как она говорила.
Майкл встал. Мы тоже.
– Мне нужен адрес коттеджа. И ключ.
– Не надо, – сказал Тэд. – Я туда поеду.
Майкл убрал записную книжку и по телефону вызвал водителя с двумя полицейскими, чтобы сопровождать Тэда в коттедж.
– Не надо никого, – отрывисто проговорил Тэд. – Лучше я поеду один. Она испугается, увидев полицейских.
– А если ее удерживает там злоумышленник? – спросил Майкл, оторвавшись от телефона. – Мы должны его задержать.
Я подошла к Тэду. Предложила поехать с ним.
– Ты же почти не спала, – возразил он, вглядываясь в мое лицо.
– Ничего, посплю в машине, – ответила я.
– Нет, оставайся, – сказал он, многозначительно глядя мне в глаза. – На всякий случай.
На случай, если я услышу ее шаги, приближающиеся к задней двери? Ее голос, возвещающий Берти, что она дома и ему пора перестать скулить? Эти знакомые обыденные события теперь казались невозможной роскошью.
Звонок в дверь возвестил о прибытии полицейских. Тэд с Майклом пошли открыть. Затем Тэд уехал в Дорсет, а Майкл вернулся на кухню.
Включая чайник, я посмотрела на часы. Половина второго. Четырнадцать часов, как она исчезла. И пройдет еще больше времени, пока они доедут до коттеджа. Скорее всего, Тэд направит машину по знакомому пути, по шоссе М5 до Тонтона и потом через Бридпорт. Помню, последние три мили детям не терпелось размять ноги.
– Я вам сочувствую, Дженни, – сказал Майкл, садясь за стол.
– Как вы намерены ее искать? – спросила я. – Ведь… этот насильник…
– Насильник тут ни при чем, – прервал меня детектив. – Он в тюрьме, его задержали десять дней назад. А для поисков вашей дочери мы делаем все возможное на данный момент. Сняли отпечатки пальцев в гримерной и других помещениях театра, с сидений в зрительном зале, раздевалке. Опросили всех ее приятелей. – Он внимательно смотрел на меня, проверяя, слежу ли я за его словами. – Опросили жителей соседних со школой домов на предмет подозрительных машин, стоящих или проезжающих там в период, когда она исчезла, проверили записи камер наружного наблюдения во всех ближайших станциях техобслуживания и на выезде из Бристоля. – Он говорил, листая записную книжку. – Мы также составили фоторобот по описанию миссис Мерз, сегодня в шестичасовых новостях его покажут по телевизору. Вот так обстоят дела.
Казалось, это должно было укрепить надежду, но я еще сильнее пала духом. Покатилась туда, где никогда прежде не бывала, цепляясь руками, пытаясь удержаться.
Он пошел к чайнику, нашел чашки, молоко. Приготовил для нас кофе. Одну чашку дал мне и снова сел за кухонный стол, на котором стояли неубранные пакеты из-под сока, грязные тарелки с овсянкой и кружки с недопитым чаем.
– Мы будем прорабатывать все версии. Даже маловероятные.
– Какие?
– Ну, разные. Но не забывайте: все может кончиться благополучно.
Я быстро вскинула на него глаза.
– Что значит благополучно?
– Например, она заночевала у какой-нибудь подруги или еще где-то.
– Это невозможно. Во-первых, у Наоми только одна подруга, Никита. А во-вторых, зачем ей было устраивать такое, если сегодня последний спектакль, участием в котором она очень дорожит?
– Может быть, это результат напряжения последних недель?
– Нет.
Мне бы хотелось в это верить, но я знала: без очень важной причины Наоми никогда бы не отказалась от последнего спектакля.
Майкл кивнул.
– В таком случае ее увел из театра новый знакомый. А может, по пути домой похитил кто-то совсем незнакомый.
Я молча смотрела на него. Что хуже? Недавний знакомый, завоевавший ее доверие и имеющий на нее непонятно какие виды, или посторонний, скрывающийся в тени у дверей театра или на улице?
Я встала, но, почувствовав слабость в ногах, опустилась на стул.
– Вот возьмите, – он протянул мне лист бумаги и ручку. – Запишите все, что сочтете нужным. Вспомните, может быть, вы пропустили что-то очевидное, ежедневно мозолящее глаза.
– Для вас этот случай, конечно, не первый?
– Конечно. Но каждый – особенный. Это ведь как и в вашей работе. К вам на прием приходит множество людей с одинаковыми болезнями, но все пациенты разные.
Он был прав.
– Кто ваши соседи? – Майкл снова раскрыл записную книжку.
– В тех многоквартирных домах в основном живут молодые пары. Недолго. Чаще всего полгода. Потом уезжают, а их место занимают другие. Ни с кем из них мы не знакомы.
– А в доме напротив?
– Миссис Мур с сыном. У него синдром Дауна.
Майкл записал.
– Может, у вас есть какие-то недоброжелатели?
Я вспомнила мужа Ани: как хмуро он смотрит на меня, высаживая жену у нашего дома. Злость в глазах мистера Прайса во время нашей последней встречи. Из приятелей Наоми я, кроме Никиты, записала только Джеймса – мальчика, который помогал ей с математикой. Он подарил ей колечко и ездил с ними в коттедж.
Зазвонил телефон. Я вскочила ответить, но меня опередил Майкл. Он быстро снял трубку, коротко бросил: «Без комментариев» – и вернулся на место. Посмотрел на меня.
– Звонил журналист. Приготовьтесь, они будут вам докучать.
Боже, какой журналист? О чем он? Единственное, что меня сейчас заботило, это Наоми. Видеть, слышать, касаться ее, обнимать.
Я протянула ему лист с тем, что записала, и он поднялся уходить. Сказал, что зайдет часа через три. Жаль, с ним было спокойнее.
Потом я долго сидела без движения, пытаясь привести в порядок мысли. В конце концов встала на ватные ноги, глянула на часы. Шестнадцать часов с тех пор, как она должна была вернуться домой, и двадцать два после ее ухода. Я вспомнила ее голос, когда она сказала до свидания, а вот попрощалась ли с ней я, стерлось из памяти.
Глава 14
Дорсет, 2010
Год спустя
Я наношу на холст тонкий слой зеленой краски, затем, после добавления малиновой, он становится серовато-зеленым. Но слишком холодным. Его надо сделать темнее и гуще, но чтобы светился. Поэтому сверху кладу голубовато-зеленую, смешанную с натуральной умброй. Море у меня темно-коричневое с пурпурным оттенком. Оно вздымается к небу, как будто стремясь его поглотить. Пену на гребне волны изображаю пунктиром, но мне больше интересна темная надвигающаяся водяная масса. Постепенно, по мере того как картина обретает форму, я начинаю ее осязать. Чувствую запах соли и даже влагу на руках. Время от времени отвлекаюсь, чтобы подложить в камин поленьев, глотнуть вина, откусить на ходу сэндвич.
Наконец где-то после полуночи картина меня отпускает. За окном все еще бушует гроза, но в комнате тепло и уютно. В камине поблескивает слабый огонь.
Год назад нашу жизнь сломала свирепая безжалостная буря. Но я продолжаю существовать. Держаться на плаву мне помогает надежда, что мы ее в конце концов найдем. И, конечно, мальчики, Эд и Тео.
Бристоль, 2009
На следующий день
В конце дня из школы пришел Тео. Купил по дороге рыбы с жареным картофелем. Принес в белом промасленном бумажном пакете. Когда зазвонил телефон, я пошла наверх, чтобы он не услышал моих слов.
– В коттедже никого нет, – произнес Тэд напряженно. – И не было в течение последних суток, – он замолк. – Я ждала, прикусив губу. – Но на прошлой неделе она здесь действительно побывала. Только…
– Что?
– Она… они…
– Что? Говори же наконец. – У меня в голове покалывало от нетерпения.
– Спали в кровати. И оставили пятно.
– Что значит спали? Она ведь там на ночь не оставалась. И какое пятно? – Мой голос дрожал.
– Кровяное.
– Боже… – На секунду я лишилась дара речи.
– Пятно оставлено несколько дней назад. И на полу тоже есть. Размазанное, – он говорил негромко. Видимо, рядом кто-то стоял. – Полицейский определил давность пятна по цвету. Он криминалист. В бокалах высохшие остатки вина. Так что определенно прошло больше суток.
– Какое, к черту, вино? – я не понимала, о чем он говорит.
– Здесь у кровати стоит бутылка и два бокала.
Ах вот оно что. Но ведь она никогда не пила спиртное. Значит, когда от нее после репетиции пахло вином, это было не случайно. Или?..
– Наверное, это пили приятели, с которыми она туда приехала. Ребята постарше. – Произнеся эти слова, я вспомнила беременных двенадцатилетних девочек, которых мамы приводили в клинику. Но Наоми не такая. У нее пока не было бойфренда. Я сказала это полицейским, которые приезжали первыми. Невозможно, чтобы она вот так вот взяла и легла в постель с парнем.
– Тут не было никаких приятелей, – резко бросил Тэд. – Она в очередной раз солгала. Криминалисты обнаружили в коттедже следы обуви только двоих. Ее и этого негодяя. Тогда вечером тебе показалось, что она чем-то удручена. Неудивительно. Это же такой стресс. – Тэд хрипло вздохнул. – Вначале он ее напоил…
– Так это же прекрасно! – воскликнула я. – Они вместе выпивали, значит, все в порядке.
– Что в порядке? Боже, он изнасиловал ее пьяную.
От его слов меня передернуло.
– Вовсе нет. Я хорошо помню: она стояла в дверях совершенно спокойная. Изнасилованные девочки так себя не ведут. Наоми тут же бы расплакалась и все выложила. – Во мне крепла уверенность. – И вообще, подумай, она пила вино в постели. То есть расслабилась и получала удовольствие.
Тэд не дал мне договорить.
– Час назад прибыла группа местных криминалистов. Фотографировали, снимали отпечатки пальцев, взяли пробы ДНК.
У меня не выходили из головы бокалы из-под вина. Он наполняет ее бокал, затем обнимает. Она делает глоток, улыбается, притворяясь, что вино ей нравится.
– Понимаешь, – произнесла я, тщательно подбирая слова, – вино означает, что он к ней неравнодушен. А кровь… так это же у нее в первый раз. Поэтому, если она сейчас с тем же самым парнем, это не так плохо. Если он уговорил ее уйти, чтобы заниматься любовью…