Те кто не получали права на постройку комфортабельной гробницы, вынуждены были довольствоваться обычными могилами и соответственно малокомфортным загробным существованием.
Глава 24
Египет 2896 год до н.э. Тинис. Прошёл год. Перет — время посева, ожидание возвращения Хотепа.
Фараон долго болел, и даже когда встал на ноги, он очень похудел и будто бы постарел. Всё это время я редко его видела, всего несколько раз.
Настало время когда все свои навыки, приобретенные в интенсивном обучении, я должна была применить в деле управления Черной Землей. Пусть это и было лишь небольшое время, пока Каа болел, но в будущем этот опыт мне пригодился сполна.
Теперь мой день начинался с того, что в мои покои входили две женщины — наставницы, жены приближенных к фараону высокородных. Одна из них была женой наместники Верхнего Египта, вторая начальника суда, они были уже не молодыми и у них были взрослые дети, а с ними входили несколько служанок и рабыни.
Если раньше это была одна Яххотен, то теперь меня одевали с десяток служанок.
Мне было не просто привыкнуть к подобным церемониям, но когда ты ничего не можешь изменить, в силу возраста, в силу обязанностей перед отцом, ты не сопротивляешься, а принимаешь всё это как должное.
Я молча и не противясь смотрела, как готовят и водружают мне на голову парик. А затем на голову сегодня мне одели головной убор шути — корону Амона.
Мне предстояло выполнять одну из обязанностей Великой женщины фараона. Сегодня я буду дочерью, и женой фараона в одном лице. Я буду дочерью бога Амона. Я буду Снеферка — Золотая Соколица Верхнего и Нижнего Египта, дочь Амона.
Когда обряд одевания закончился, я рукой поправила шикарный высоченный убор из двух страусовых перьев. И вышла из своих покоев и направилась в зал аудиенций, где меня ждали многочисленные советники и придворные. Из-за болезни фараона, часть его обязанностей легла на мои ещё совсем детские плечи.
Прошла в сопровождении охраны по длинному коридору, украшенному росписями и рельефами, изображающими подвиги и триумфы фараона Каа. Мельком взлянула и увидела на стенах: как он возглавляет военный поход против кермийцев, как он получает дары от послов, как он приносит жертвы богам, и как он строит храмы и обелиски.
Я гордилась достижениями отца и думала: " А как я сделаю Египет ещё более великим? Как я принесу ему мир и процветание? Как я буду почитать богов, и как они в ответ благословят меня?" Мне было страшно, но я гнала от себя эти мысли. Во мне ещё не было чувства, что я должна буду возглавить Великую Черную Землю. Не осознавала, не понимала…
Я вошла в зал аудиенций и села на трон, тот самый что был изготовлен именно для меня. Тот самый, что стоял рядом с троном отца, фараона. За спиной встал Охан и две наставницы, подсказывающие мне, что делать и как себя вести. Все присутствующие поклонились мне и воскликнули: «Да живет Снеферка, верная Маат-Ка-Ра, дочь Амона».
Я кивнула им и спросила: «Что за дела требуют моего внимания сегодня?».
Так было заведено моими предками и не мне было это менять…
Сидеть на троне мне было тяжело, давила корону Амона которую мне надели поверх трехчастного парика и золотого чепца нерет в виде самки грифа. Я задыхалась от парика и переживаний, что сделаю что-то не так или же скажу невпопад.
Один из советников фараона подошел ко мне и сказал: «Великая царица, мы получили известие, что прибыли послы ливийцы».
— Нужно их выслушать, — шепнула одна из наставниц.
Повернувшись к другой наставнице и спросила: «А что у нас с ливийцами? Мы торгуем с ними?»
Охан ответил: «Великая царица, мы воюем с ними».
Я улыбнулась и сказала:
— Значит нужно заключить мир и организовать торговлю между Черной Землей и ливийцами. Там где выгода, там нет место войне.
Наставницы стали шептаться друг с другом, а Охан в знак поддержки положил свою руку мне на плечо.
Советник ответил: «Конечно, великая царица».
Я кивнула и подумала: «Я расширю горизонты Черной Земли. Я открою новые земли и новые возможности. Я укреплю дружбу и торговлю с другими народами. »
Послы услышав высказанные моим, вернее советником фараона, предложением мира и возобновления торговли, просто не знали что и ответить. Они обещали всё сообщить своему царю и потом уже обговорить мирный договор.
Я же, Великая Снеферка, продолжала слушать доклады о состоянии дел в Египте и решать различные проблемы и споры.
Конечно, многие мои решения, были сначала одобрены тиату саб тиату[1] и могущественным верховным жрецом. Но всё же за время болезни отца я многое успела, произвела много значительных строительных работ, включая начало сооружение двух храмов в Карнаке, а также одобрила начало строительства храма Дейр-эль-Бахри, который был посвящен моей богине-покровительнице Таурт.
А так же я дала задание организовать походы в далёкие неизведанные земли, чтобы добыть для Египта редкие экзотические товары, такие как благовония, пряности и деревья индийской лотоса.
И вот настало время, когда отец поправился и я была счастлива. И от того, что он здоров, а ещё больше от того, что с моих плеч свалилось это бремя, принятия решений и пусть, не частых, аудиенций.
Несколько дней мне дали на вольный отдых, освободив даже от занятий. И я не могла этим не воспользоваться, упросила Охана прогуляться по садам у дворца и встретиться с другом.
Охан не обрадовался моей просьбе, но и противиться не стал.
— Ну что ж… Завтра пойдешь, я всё устрою, — ответил он на мой упрашивающий взгляд.
Я обрадованно улыбнулась, и обхватила его за пояс.
— Нефе, тебе нужно быть выдержанной, — покачал он осуждающе головой.
Но это была бы не я. Я Снеферка, радостно подпрыгнула и побежала в свои покои.
И вот на следующий день, в сопровождении охраны и её главы Охана я отправилась по знакомой тропинке в глубь садов. Радости моей не было предела, улыбка не сходила с моих губ.
Очень надеялась. что увижусь с Хотепом, думалось мне, что он уже вернулся. Но всё же на всякий случай я приготовила папирус с посланием для друга, намереваясь положить его под памятный камушек.
В прекрасном, воодушевлённом настроении я бодро шагала к хижине. Издали с небольшого пригорка я приметила хижину и человека невдалеке от неё. Листва на деревьях была молодой и не совсем ещё распустившейся, поэтому я увидела только силуэт.
Невдалеке от хижины я обернулась к Охану, как бы говоря дальше я пойду одна.
— Ждите здесь, — это начальник стажи, четверым охранникам.
Они то остановились, а вот Охан последовал за мной.
Это конечно меня смущало, но мне слишком не терпелось увидеть Хотепа.
Ускорившись я подбежала к месту где находится хижина и от неожиданности замерла на месте, отчего Охан чуть не налетел на меня.
— Великая… — повалился на колени толстяк, вытянув вдоль земли руки.
Это был Уаджи.
Я глубоко вздохнула и повернув голову посмотрела в смятении на Охана. Он тоже чего-то замялся, а потом произнес:
— Я буду рядом, — и скрылся за деревьями.
Конечно, то что он ушёл меня порадовало. Но и удивило. И только позже, где-то через год я поняла и его замешательства и то почему сейчас он ушёл и оставил меня с Уаджи одну.
— Встань, хватит валяться на коленях, — это я Уаджи, недовольно. Мне не терпелось узнать, где Хотеп.
Толстяк неуверенно встал, но глаза опустил вниз.
— Принеси мне воды, пить хочу, — приказала я.
— Да, Великая — поклонился толстяк и тут же сорвался с места выполняя.
Мне было нужно, чтобы он ушел и я могла спокойно заглянуть под камень. Как только он скрылся из виду, я шагнула к камню и приподняла его. Там лежал небольшой пергамент, я взяла его в руку, своё послание положила на землю и накрыла его камнем.
Мне не терпелось заглянуть в пергамент Хотепа, но я не успела вернулся, Уаджи и протянул склонившись мне кувшин с водой.
Я взяла кувшин, и отвернулась, изображая, что пью воду, а сама в это время прятала послание в складку калазириса.
Отдала кувшин и позвала Охана.
— Мы уходим, — произнесла и направилась к тропинке, что вела из садов к дворцу.
Уже на тропинке, шла задумавшись. Думы были о том, что останется от нашей дружбы, когда Хотеп узнает, что я дочь фараона. Перед глазами был образ Уаджи на коленях. Видеть Хотепа на коленях, с вытянутыми вдоль земли руками, я не хотела.
— Он чем-то огорчил тебя, Великая? — выводя меня из задумчивости спросил Охан.
— Нет, жаль уходить… — ответила я и зашагала бодрее.
Уже в своих покоях я нетерпеливо достала краткое послание от Хотепа, он сообщал о скором возвращении. Это значило, что скоро мы увидимся.
[1] Тиату саб тиату — премьер-министр, визирь.
Глава 25
Египет 2895 год до н.э. Тинис. Прошёл ещё год. Ахет — время разлива, Хотеп воин.
Радости моей не было предела, Хотеп возвращается. Мне не терпелось поскорее его увидеть. Прошло много времени, каким он стал? Я улыбаясь представляла нашу встречу, наши разговоры.
Отвлекали меня от этих мыслей только учителя, как мне казалось, впихивающие в мою голову знания всего мира. Я освоила язык повелителя и всех высокородных, почти изучила язык ливийцев и нубийцев. Следующим в изучении стал язык гиксосов, отец не единожды говорил, что язык врагов нужно знать.
И всё же во время следующей прогулки по саду, до хижины мы не дошли, я смогла незаметно для Охана достать из-под камня новое послание от Хотепа.
— О, Ра… Ты ослепил меня… — наклонившись и потирая пальцы в сандалии, проговорила я.
Это был повод наклониться к камню.
Охан обеспокоенно посмотрел на мои ноги. И в следующее мгновение поднял меня на руки. Не слушая мои протесты, он так и нёс меня на руках до внутреннего двора дворца.
Всё это видели слуги, и конечно же сообщили об этом фараону.
Я успела только пробежать взглядом по краткому сообщению Хотепа. Думаю, что писал его Уаджи, с его слов, Хотеп был уже в пути.