— Великая… — произнес наставник.
— Я вижу. Что это Охан? — мой голос звучал напряжённо, а белый котёнок которого я везла из Тушпе, жалобно пискнул.
— Это не нападение… Это что-то другое, — ответил он задумчиво.
— Я видел такое однажды, когда был ещё ребенком. И очень надеюсь, что это не оно, — продолжил.
— Что ты видел? — я поднялась на ноги, всматриваясь в побережье, к которому направились барисы.
— Она пришла с Запада, и не уйдет пока всех не заберёт с собой.
Я испуганно посмотрела на него, на запад уходят умершие.
Сжав зубы, я попыталась успокоиться.
На побережье нас не встречали, ворота во дворец были закрыты. Мы долго стучали, нас будто и не слышали. Но всё же их приоткрыли и впустили внутрь только нас двоих с Оханом.
После разговора с Уаджи, который во время Охана замещал его, как глава охраны дворца, всё стало понятно.
Мой наставник оказался прав, пришла богиня с Запада, она забирала целыми семьями. Дома где находили умерших сжигали, поэтому над Тинисом всегда стоял чёрный дым.
Вход во дворец закрыли, но даже это не спасло. Заболели несколько служанок, и мой верный Джет. Но больше всего меня поразило то, что верховный жрец приказал всех больных увести в город. Я долго молчала, услышав это, а потом решительно произнесла.
— Я должна поговорить с Пер О!
Жрецы врачеватели и с ними верховный, находились во дворце, и не пустили меня к отцу.
— Охан, прикажи охране пустить всех воинов внутрь? — отдала я первый приказ.
— Уаджи ты с кем? — повернув голову посмотрела на него.
— Великая, не сомневайся, я верен тебе, — он склонился почти до земли.
— Не время, — остановила я его.
— Я должна увидеть Пер О.
Я посмотрела прямо в глаза Уаджи, дав понять, что он должен сделать это.
Одновременно с этим все воины, что вернулись со мной были впущены во двор. Ворота за ними закрыли.
— Накормить, — отдала я приказ начальнику слуг дворца.
— Великая, — Уаджи выстроил охрану дворца и в её сопровождении я отправилась внутрь, к покоям фараона.
Мы двинулись по длинному коридору к покоям фараона, слуги боязливо разбегались. Вслед мне последовал выкрик верховного жреца, но я даже не обернулась, не то чтобы остановиться.
— Боги покарают тебя…
— Пусть… — пульсировало в моей голове, сейчас важнее другое.
Сейчас важнее было умилостивить, успокоить богиню с Запада, или Черная Земля опустеет.
— Пер О я приветствую тебя! — произнесла я громко на пороге покоев отца, и склонилась.
— Вернулась! — он не ожидал увидеть меня, ему ничего не сообщили.
— Да я здесь, отец.
— Подойди Нефе, — он позвал меня ближе, движением руки.
Я подошла и отец привстав обнял меня.
— Не знаю — не знаю, вовремя ли ты вернулась…
Он вновь сел, возраст брал своё.
— Великий Каа нужно действовать. Выслушай меня, прошу, — посмотрела в его глаза.
— Нефе, что ты опять хочешь свершить? Понимаешь, время бывает разное… Есть время вершить… А сейчас пришло время ждать…
— Если всё время ждать, богиня с Запада тебя догонит. А я хочу побороться!
Каа, а посмотрел на меня внимательно.
— Знаешь, Нефе я думаю что твой жизненный путь будет коротким. Ты сама себя погубишь… — он замолчал, печально взирая на меня.
— Я не знаю отец, какой путь мне дали Боги, но я буду бороться, сколько смогу.
Каа покачал головой, одобряя мои слова.
— Так что ты хочешь сделать? — произнес он после этого.
— Нужно уйти из Тиниса, возьмем верных мне воинов и наших ближних. Переждём в Инбу-хедже.
— Ты хочешь противиться воли Богини? — удивился.
— Нет, отец. Я хочу ей показать, что у нас ещё есть что сделать на этом жизненном пути.
— Что же важного мы не сделали? — посмотрел он на меня строго.
— Мы не дали покой, людям Черной Земле. Твой внук как наследник, принесёт этот покой! — произнесла я.
— Хорошо, только не нарушай Маат, ведь мы его главные хранители. Понимаешь? На нас с тобой исполнение законов Маат[2].
— Я понимаю, помню твои наставления. И потому с твоим именем буду всё делать.
— Сам, ещё есть силы, и рука тверда, но и твоя поддержка мне нужна, — фараон встал.
— Начальника стражи, начальника войска, верховного жреца, всех ко мне, — громко он приказал слугам.
Те забегали, исполняя его волю.
— Великий Каа… — первым появился верховный жрец.
Я молча на него посмотрела, на склонившегося. Как мне показалось он ещё больше потолстел.
— У меня есть важное дело, Великий Каа, а, — отвела я взгляд от жирной туши и обратилась к отцу.
— Иди, но возвращайся побыстрее. Утром мы покинем Тинис, — был его ответ.
Я склонилась перед ним и быстро покинула его покои. Мне нужно было увидеться с Джетом, а для этого найти его в городе. Там куда его отправили жрецы, выгнав из дворца.
— Нужно найти Джета, — произнесла, подойдя к Охану.
— Нет, Великая, нет… Я не пушу тебя. Ты не пойдешь сама в руки богини с Запада. — произнес он в ответ, покачал головой не соглашаясь со мной.
— Я знаю где он, — это подошёл Уаджи.
Долго и молча я смотрела на него, взвешивая, что сейчас важнее. Весы Маат качнулись в пользу жизни Джета.
— Приведи его сюда.
— Прости Великая, но он не сможет преодолеть этот путь… — Уаджи склонился.
Я простояла минуту нахмурившись, но затем подошла к ходившим со мной в Аррату воинам и твердо произнесла.
— Ваш фараон идет в город, если есть те кто пойдет со мной, будет навсегда со мной в пути. Ну а тем кто останется, я не наврежу ни чем. Сейчас каждый выберет свой путь.
Я приказала:
— Открыть ворота!
Выстроившись в ряды, и защищая меня, все воины пошли за мной. Не один не остался.
— Каждый зажгите факел, и держите рядом с собой, отдала я приказ, думая что огонь отгонит богиню.
Я верила в то, что огонь факелов, как символ Ра означает продолжение пути, означает жизнь.
Уаджи шёл вереди, указывая дорогу. Дорога по которой мы шли вела на окраину, почти через весь город. За всё время что мы шли, нам повстречались всего два человека. Они боязливо и молча смотрели на нас, но не сдвинулись с места.
Уаджи остановился, заговорил с Оханом, они что-то обсуждали.
— Сейчас Великая, Джет сам выйдет к тебе, — склонившись произнес Уаджи.
Он почти бегом направился к небольшой покосившейся хижине. Это был явно дом бедняка, и я не понимала, что делает приближенный к фараону в ней.
Прошло время, я стояла вдали и нетерпеливо посматривала на вход в хижину. И вот наконец вышел Уаджи, и следом за ним, стали выносить Джета. Его вынесли на настиле из тростника и пальмовых листьев.
— Джет!!! — я дернулась шагнуть к нему.
— Нет, Великая, — Охан не пустил меня, встав передо мной.
— Нефе, моя девочка, — услышала я слабый голос друга-наставника.
— Джет, я заберу тебя с собой! Мы уходим из Тиниса, в Инбу-хедж! — кричала я.
— Моя девочка, ты умница. Ты правильно всё решила, там спасение, — он закашлявшись.
— Охан, отойди, пусти, — попыталась его отодвинуть и не смогла сдержать слёз.
— Нефе, не нужно идти ко мне. Не плачь, я был очень счастлив, что ты была рядом со мной, очень счастлив, — кашель вновь его оборвал.
— Джет, ты не можешь меня оставить… — я не могла сдержать слёзы.
— Я прошёл свой жизненный путь, исполнил всё что мне предназначили боги. Нефе ты его только начинаешь…
— Джет…
— И запомни главное, у каждого в пути есть цель. Иди к своей, тогда и обретёшь смысл…
Его голос вновь заглушил кашель, я уже не рвалась к нему, лишь печально смотрела на него издали.
— Мой смысл был в тебе моя девочка. Ты, я верю, найдешь свой. Вот здесь я оставил тебе послание, — он поднял руку, в ней была алебастровая туба[3].
— Я отдам её Уаджи, он отдаст тебе, тогда, когда ты станешь фараоном — кашель вновь его прервал.
— Прошай…
— Джет!!! — закричала я и вновь дернулась в его сторону.
Уаджи стоявший рядом с ним склонился к нему, но почти сразу выпрямился и посмотрев в мою сторону, поднял руку с тубой.
Какое-то время я стояла молча, не в силах пошевелиться или что-то сказать.
Я так и не сдвинулась, смотрела как его понесли и положили рядом с горящим костром.
Смотрела, как его обложили сухими пальмовыми листьями и поднесли факел.
— Великая, нужно идти, — голос Охана прозвучал будто набат, для меня.
Пламя яростно пожирало листья и Джета. Пламя пожирало мою юность, сжигая её в пепел.
Я отвернулась от костра и шагнула в сторону дворца.
— Фараон возвращается во дворец, — произнесла я, ощущая себя опустошённой.
Пустота была вокруг, пусто было внутри.
.Я не слышала приказов Охана, слов Уаджи, хотя он что-то говорил.
Утром мы отплыли вновь в середину Черной Земли, там где Нижний Египет встречается с Верхним.
[1] Инбу-хедж — Мемфис.
[2]Маат — включал в себя древнеегипетские концепции истины, равновесия, порядка, гармонии, закона, морали и справедливости. Маат также была богиней, олицетворявшей эти концепции и регулировавшей звезды, времена года и действия смертных и божеств, которые принесли порядок из хаоса в момент творения. Ее идеологической противоположностью был Исфет, что означает несправедливость, хаос, насилие или творить зло.
То есть — фараон единолично, как сын бога был держателем( исполнителем и учредителем) законов Маат, а значит порядка, законности и истины, и конечно морали древних египтян.
Нет фараона и наступает хаос.
[3] Алебастровая туба — в таких хранили свертки папируса.
Глава 36
Египет 2892 год до н. э Инбу — Хедж. Шему — время засухи. Уаджи и Яхоттен.
Плаванье было тяжёлым, начинался шему. Барисы двигались медленно, Итер аа мелела на глазах.
Медленное течение реки, тревога за отца и людей, что я увела за собой в Инбу-хедж, не давала мне ни минуты покоя. Задумавшись, засмотревшись на воду, я не слышала, как подошёл Уаджи.