Остановившись рядом, задумываюсь на миг, смотрю на папирус в руках.
Мне удалось сохранить династию фараонов, власть перейдет в руки моего сына, так сказала пшеница[1]. Египет будет жить и процветать, и я надеюсь мой путь с Хотепом будет длинным и счастливым.
Я опускаю взгляд на фигурки Таурт, они мирно лежат на моем уже очень большом животе. Улыбка вновь озаряет моё лицо, ведь совсем скоро мой сын вступит на свой земной путь.
Мне немного не по себе, я волнуюсь перед появлением своего первенца. Мерит недавно осматривала меня и с её слов всё благополучно.
Я разворачиваю папирус и вспоминаю Джета, его голос вновь звучит в моей голове.
— Моя любимая Нефе, ты была лучшим подарком в моей жизни.
Мои глаза наполняются слезами, и написанное расплывается.
— Ты была радостью моей, и печалью о твоём пути. Но я знал, всегда знал, что ты справишься, и твой путь будет правильным. Ты станешь фараоном!
Я вытерла слезу, что побежала по моей щеке.
— Нефе, у меня есть к тебе просьба. Помоги моему сыну, я недавно узнал, что у меня есть сын, он жрец в храме Птаха. Единственная моя любовь по имени Мерит, родила его. Так случилось, что мы не вместе, хотя я этого очень хотел. Не оставь их Нефе, в этом моя просьба.
— Значит знал… — порадовалась я, о том что Джет узнал о своем сыне.
— Дорогая моя Нефе, дети и есть то, к чему мы идем по своему пути. Дети и есть наша цель в этом пути. Длинным он будет или коротким, это уж нам определяют боги.
Я подняла глаза на озарившего небосклон Ра и долго смотрела на него. Затем вновь опустила взгляд в послание Джета.
— Ты искала свой путь и то к чему идти по нему? Думаю ты поймёшь это, когда возьмёшь на руки своего первенца, — прозвучали последние слова ушедшего в путь перерождения Джета.
Задумавшись я долго сидела у прохладной воды.
Очнулась я только когда дворец стал оживать, проснулись слуги.
Медленно побрела в свои покои, не желая разбудить любимого мужа, присела на скамью. Я смотрела на отца своего ребенка и любимого мужчину. Осознавая все перемены произошедшие в моей жизни я приняла решение.
Как только проснулся Хотеп, он повернул голову и улыбнулся мне.
Засуетились слуги, начался ритуал омовения.
Я не спеша умылась льющейся из кувшина водой. Сил полностью омыться этим утром у меня не было. Хотеп принял ванну, после чего служанки втерли в его кожу ароматные масла. Именно я подбирала их по ароматам, для себя и своего любимого.
Не теряю время, пока одни служанки втирают масла и ублажают кожу моего Хотепа, другие готовили столики с завтраком. Завтрак у нас всегда простой: хлебные лепешки и фрукты, легкое гранатовое вино.
Когда слуги ушли, я ещё раз посмотрела на своего мужчину, он ответил мне взглядом полным обожания и любви.
Решившись, произнесла:
— Хотеп, будет лучше, если ты будешь держать уас.
Не ожидавший этих слов, он замер внимательно смотря на меня.
— Ты же всё равно отдашь его нашему сыну, а этого я и хотела, — положила свою ладонь на руку любимого.
— Ты фараон, а кто я? — тихо произнёс Хотеп.
— Ты? Ты фараон! — произнесла твёрдо.
— Нефе? — он был удивлён.
Поднимаясь со столика, чтобы обнять любимого, почувствовала резкую пронизывающую боль и не сдержавшись вскрикнула. Когда боль ушла, я открыла глаза и встречаюсь взглядом с испуганными глазами Хотепа.
Он держал меня за руку или нет, это я вцепилась с силой в его руку.
Улыбнулась, и ослабила руку.
Мерит оказавшаяся уже рядом поддержала меня и помогла дойти до ложа.
Как только я легла, боль вновь пронзила меня.
Целительница стала меня осматривать, прощупывать живот и прикладываться к нему ухом. Она водила по животу руками, а я зажав в ладони фигурки Таурт, молила богиню мне помочь.
Когда Мерит поднялась, я заметила на её лице волнение.
Но сил спросить у меня не было, боль вновь накрыла меня. Я лишь обернувшись увидела, как она повернула голову к Хотепу. Мерит вышла, а служанки начали приготовления к родам.
От боли я металась по расстеленным холстам, меня бросало в жар и трясло. Белой пеленой застелило для меня всё вокруг. Я видела как богини кружили надо мной.
Пелена боли отпустила меня из своих объятий только раз, я открыла глаза.
Вокруг меня жрецы чертили жезлами Таурт круги [3], моих сил хватило только на то, чтобы сильнее зажать свои обереги с богиней в ладони. Режущая боль заставила меня закричать. Только это был уже не крик, а хрип.
Я не знаю, кажется ли мне это или на самом деле богини стоят рядом со мной. Сама Исида стоит предо мной, Нефтиды позади, Хекет опустила руки на мой живот.
Мне слышен голос Мерит, она просит меня тужиться. Я пытаюсь…
Вновь боль, боль, боль…
Повернув голову набок, я вижу богиню Месхенет, она держит в руках божественный кирпич{4].
А дальше за ней я вижу стоявших на коленях отца и светловолосую женщину, рядом с ним, это мама понимаю я.
Глаза закрываются, настолько они тяжелы…
По моему лицу бьют, затем льётся вода и мне с трудом приходится их вновь открыть.
Мерит зовет меня, и я вновь пытают помочь своему ребенку встать на земной путь…
Когда я слышу крик младенца, и вижу державшую его Мерит, вновь звучит голос Джета.
Вот оно главное… Новая жизнь!
Вдох дается мне с трудов, а ресницы очень тяжелы…
…
— Мерит?
Хотеп поднял взгляд на целительницу.
Подбородок его дрожал, а глаза были наполнены болью.
Мерит опустила глаза…
[1] Способ узнать пол ребенка и вообще о беременности в Египте того времени.
В два мешка зерна (пшеница и ячмень) в прохладном подвале выливали по кувшину с собственными испражнениями. Если первые ростки появятся в мешке с пшеницей, значит родится мальчик, а если первым прорастет ячмень — девочка.
[2] Один из эпитет Таурт — «Та, Кто удаляет воду», прямо указывает на процесс рождения.
В так называемый период Амарны, поклонение иным богам, кроме Атона, было запрещено. Но археологи обнаружили, что изображений Таурт полным-полно прямо на месте центра поклонения Атону. Это подчеркивает важность хранительницы беременных женщин в жизни простых людей, которые не прекращали поклоняться ей даже под страхом смерти.
Изображения Таурт (и других богинь-гиппопотамов-защитниц) встречаются на множестве магических артефактов, которые тесно связаны с магией рождения: беременностью, родами и уходом за новорожденными, такие как волшебные палочки, чашечки для кормления и уникальный предмет — «кирпич рождества». Давайте рассмотрим каждую из этих категорий.
Изображения божеств-покровителей, многие из которых также защищали бога солнца в его опасном путешествии по ночному небу, украшают так называемые «магические жезлы», датируемые Средним царством Египта (1980−1630 гг. до н.э.):
[3] Во многих сценах божества держат ножи для борьбы со злыми силами. Богиня Таурт появляется примерно в 75% известных примеров. Ремесленники вырезали эти жезлы из бивней гиппопотама и они были посвящены богине Таурт. На найденных наконечниках жезлов часто имеются потертости, указывающие на то, что люди использовали их довольно специфическим способом. Практикующий магию проводил палочкой по песку и создавал защитный круг вокруг людей, например, роженицы или спящего ребенка.
Примеры этих жезлов с надписями содержат тексты, которые гласят:
«Вот речи многих защитников: Мы пришли, чтобы распространить нашу защиту на здорового ребенка Минхотепа, живого, крепкого и здоровенького, рожденного от знатной женщины Ситсобек, живой, крепкой и здоровой.»
[4]Несмотря на то, что существует ряд медицинских папирусов, посвященных проблемам женского здоровья, в них ничего не говорится о процессе родов. Чтобы понять, что могло происходить во время родов в Древнем Египте, мы должны обратиться к литературным произведениям, таким как история, найденная в папирусе Весткар, в которой женщина по имени Реджедет рожает тройню с помощью богинь Исиды, Нефтиды, Месхенет и Хекет.
Текст говорит нам:« Исида встала перед ней, Нефтида позади нее, а Хекет ускорила рождение.» Божественные акушерки обращаются к младенцу в утробе матери и велят ему появиться на свет. После рождения каждого ребенка богини омывают его, перерезают пуповину и кладут на… кирпич.
Эпилог
2891 год до н.э. Начало эпохи второй династии фараонов[1], Инбу-Хедж — храм Птаха.
Три богини стояли рядом Исида, Хатор и Таурт.
— Её имя звучит как счастливая, прекрасная. Её титулы: дочь фараона, Великая жена фараона, а теперь и мать фараона, а ещё Вождь Верхнего и Нижнего Египта, Второй пророк Амона, Верховная жрица Амона и Хатор. Её путь ещё не пройден, её ждут в Чёрной Земле.
Это произнесла богиня Хатор.
Я стояла где-то рядом, но они словно не видели меня.
— Она первая женщина удержавшая уас и давшая жизнь новой династии, я дарую ей титул хемет нечер[2] и готова призвать её к нам.
Это голос Исиды.
Таурт стоит молча.
А теперь я вижу как к богиням приближается бог Птах[3], это он проводит погребальный ритуал.
Раздаётся голос богини Таурт, он звучит эхом, будто бы два голоса сплелись в единый.
— Мы, две Таурт продолжим её путь, Птах ты поторопился, — звук двойного голоса разносится под сводами храма.
— Я пришел не за этим, — это уже глухой голос Птаха.
— Дар принесённый её мужем меня напитал, я хотел увидеть Великую.
Птах поворачивается ко мне и я вижу обернутую в холсты мумию, рук у него нет, но посох его рядом. Отвести взгляд не получается, и я смотрю в приближающиеся ко мне глазницы без глаз, холод смерти веет на меня.
Я не замечаю, как исчезают фигуры богинь, оторваться от взгляда Птаха не получается.
Закрываю лишь на миг глаза, но не от страха, а чтобы сделать глубокий вдох.
А когда открываю, вижу Хотепа у алтаря посвященного богу Птаху, он склонился над чашей для подношений.