— Я о ней слышал.
— И что же ты о ней слышал?
— То же, что и все остальные, Синтия. Она во всем была совершенна, так сказать, сделано в США, прошла специальную обработку в отделе общественной информации и в свежем виде была доставлена прямо к порогу потребителя — кушайте на здоровье! Вот вам ваш идеал женщины в армии США!
— А у тебя есть сомнения в ее идеальности?
— Да, есть. И если выяснится, что я ошибаюсь, значит, я занимаюсь не своим делом и мне пора в отставку. Ты только подумай, как она умерла, насколько эксцентрично это выглядело, и как вообще можно было рискнуть напасть на незнакомую женщину, прошедшую военную и специальную подготовку, умную, решительную и вооруженную.
— Я вот что подумала, — сказала Синтия. — Конечно, женщины-военнослужащие порой живут двойной жизнью, на службе и дома. Но мне доводилось встречаться и с такими, замужними и нет, которые вели примерный образ жизни и становились жертвами насильников по чистой случайности. Я видела и таких, которые путались со всеми подряд, но оказывались изнасилованными совершенно не по причине своей аморальности. Так что все это дело случая.
— Я не сбрасываю со счетов такую возможность, — кивнул я.
— И не надо на себя много брать, Пол. Не суди других.
— А я и не берусь, я не святой. А как насчет тебя?
— Ты сам знаешь, — сказала она и, подойдя ко мне, положила свою руку мне на плечо. — Как ты думаешь, мы сможем с этим справиться? Мы распутаем эту головоломку? Я имею в виду, вместе?
— Мы ее решим, — ответил я.
Синтия ткнула меня указательным пальцем в живот, повернулась и пошла назад к рабочему столу Энн Кэмпбелл.
Я вновь занялся изучением стены, где мое внимание на сей раз привлекла заключенная в рамку благодарность от американского Красного Креста за успехи в кампании по привлечению доноров. Рядом с ней красовалась почетная грамота, врученная Энн Кэмпбелл местной больницей в знак признательности за ее работу с тяжелобольными детьми. Тут же висел диплом преподавателя добровольной организации по ликвидации неграмотности. Как этой женщине удавалось совмещать службу в армии и столь активную общественную деятельность? И при этом выкраивать время на личную жизнь? Возможно ли, чтобы у такой необыкновенной женщины вообще не было личной жизни? И почему так случилось, что я не оказался даже среди потенциальных ее участников? Неужели я был так далек от реальной жизни базы?
— Я нашла ее записную книжку, — объявила Синтия.
— Кстати, — вспомнил я, — ты получила мою рождественскую открытку? Где ты теперь обитаешь?
— Послушай, Пол, я уверена, что твои дружки в штаб-квартире нашей конторы изучили ради тебя всю мою подноготную.
— Я бы не посмел просить их об этом, это неэтично и непрофессионально.
— Ну, извини, — сказала она и положила записную книжку в свою сумочку. Потом подошла к автоответчику и нажала на кнопку.
«Энн, это полковник Фоулер, — произнес голос. — Вы должны были заглянуть к отцу сегодня утром после дежурства. — Голос полковника звучал довольно резко. — Миссис Кэмпбелл приготовила для вас завтрак. Сейчас вы, вероятно, спите. Будьте добры, позвоните, когда проснетесь, генералу или миссис Кэмпбелл». Он положил трубку.
— Может быть, она сама себя убила. Я бы на ее месте это сделал, — вздохнул я.
— Нелегко быть генеральской дочкой, — заметила Синтия.
— Кто этот полковник Фоулер?
— Полагаю, что гарнизонный адъютант, — сказал я. — Что ты думаешь об этом его сообщении?
— Звучит вполне официально, с легким оттенком фамильярности, но без особой теплоты. Словно бы он просто выполняет свои служебные обязанности, напоминая забывчивой дочери своего начальника о ее долге перед родителями. При этом он дает понять, что выше ее по званию, но уважает ее отца. А у тебя какое впечатление?
— Мне лично это сообщение показалось надуманным, — ответил я почти сразу.
— Ты подозреваешь, что это отвлекающий маневр?
— Может быть, я становлюсь мнительным, — вздохнул я. — Давай прослушаем запись еще раз.
Мы еще раз прослушали сообщение полковника, и Синтия сказала, что, может, я и прав, подозревая неладное.
Я поднял телефонную трубку и набрал номер служебного телефона полковника Кента.
— Мы все еще в доме убитой, — сообщил ему я, когда он взял трубку. — Вы уже говорили с генералом?
— Нет… еще пока… Я жду, когда подойдет капеллан.
— Билл, через несколько часов об этом будет знать весь гарнизон. Поставьте в известность семью погибшей. И никаких официальных уведомлений или телеграмм!
— Послушайте, Пол! Я знаю, что рискую своей задницей. Я уже позвонил капеллану, он направляется сюда…
— Отлично! Вещи из ее служебного кабинета привезли?
— Да. Я все сложил в пустом ангаре на Джордан-Филд.
— Замечательно! А сейчас пошлите сюда взвод своих ребят и несколько грузовиков. Нужно быстро и без шума забрать все ее имущество из дома. И пусть ваши ребята помалкивают. Я подчеркиваю, полковник, — именно все подчистую: мебель, ковровое покрытие, электрические лампочки, туалетные сиденья, холодильники продукты. Все сфотографируйте, а вещи запрячьте куда-нибудь в надежное место, в тот же ангар, к примеру. Но только постарайтесь сложить все в том порядке, в котором забирали из дома. О’кей?
— Вы спятили?
— Да, конечно. Кстати, не забудьте прислать эксперта, чтобы он снял отпечатки пальцев, а ваши люди пусть работают в перчатках.
— Но зачем вывозить весь дом?
— Билл, дом не в нашей юрисдикции, а местной полиции я не доверяю. Для нее мы оставим обои. Положитесь во всем на меня. Преступление совершено на территории военной базы США. Так что все законно.
— Нет, вы заблуждаетесь.
— Выбирайте, полковник: либо мы делаем, как я считаю нужным, либо я уезжаю.
Наступила долгая пауза.
— О’кей, — наконец выдавил из себя Кент.
— И еще: пошлите офицера на городскую телефонную станцию, пусть они переведут номер Энн Кэмпбелл на этот самый ваш ангар. Подключите к аппарату ее автоответчик, старую кассету сохраните у себя в сейфе, она пригодится как вещественное доказательство. Да, не забудьте поставить новую кассету для записи сообщений.
— И кто же станет ей звонить, хотелось бы мне знать? Ведь завтра же об этом сообщат все газеты!
— Всякое случается. Эксперты уже на месте?
— Да, на стрельбище. И труп тоже.
— А сержант Сент-Джон и рядовая Роббинс?
— Спят мертвым сном. Я поместил их в разные камеры, не запертые, разумеется. Ознакомить их с их правами в качестве подозреваемых?
— Нет, их никто не подозревает. Пусть дождутся меня, я хочу допросить их как свидетелей.
— Они военнослужащие и имеют определенные права, — объяснил мне полковник Кент. — А у сержанта Сент-Джона есть к тому же и жена, а командир рядовой Роббинс может подумать, что она сбежала с любовником.
— Так позвоните от их имени и предупредите, что они задерживаются по служебному делу. А пока никого к ним не допускайте! И что насчет медицинской карты и личного дела капитана Кэмпбелл?
— Все уже у меня в столе.
— Мы ничего не забыли, Билл?
— Конституцию.
— Не расстраивайтесь по пустякам!
— Знаете, Пол, мне предстоит еще работать с Ярдли. Вам все равно, вы приехали и уехали, а мне не хотелось бы портить с ним отношения.
— Я возьму вину на себя, не бойтесь!
— Да уж придется, никуда не денетесь. Так вы нашли там что-нибудь интересное?
— Пока нет. А вы?
— Так, кое-какой хлам, ничего серьезного.
— А собаки?
— Других жертв не обнаружено. Собакам дали обнюхать джип, и они привели прямо к телу. Потом они вернулись снова к ее машине, потом дошли до трибун и от них уже до сортиров в роще. Там они потеряли след и вернулись к машине. Чей след они взяли — убитой или убийцы, — мы не знаем, но кто-то, чей запах они учуяли, ходил в сортир. У меня такое чувство, — добавил он без колебания в голосе, — такое чувство, что убийца тоже был на машине, и раз мы не обнаружили следов от колес на почве, значит, он не съезжал с дороги. Следовательно, там он и поставил свою машину, либо до, либо уже после ее появления. И когда они оба вышли из автомобилей, он неожиданно набросился на нее, отвел на стрельбище и сделал свое дело. После он вернулся на дорогу…
— Прихватив с собой ее одежду.
— Да. Положил ее в свою машину и…
— Пошел в сортир, умылся, причесался, вернулся к своей машине и спокойно уехал.
— Возможно, все именно так и обстояло в действительности, — сказал Кент. — Но пока это только предположение.
— Позволю себе также предположить, что нам понадобится еще один ангар для складирования предположений. О’кей, пожалуй, шести грузовиков будет достаточно. Да, и пришлите для контроля какую-нибудь свою сотрудницу из офицеров, самую внимательную. И кого-нибудь из социологов: пусть успокаивает соседей, пока ваши парни будут выносить вещи. До встречи! — Я положил трубку.
— У тебя быстрый аналитический ум, Пол, — сказала Синтия.
— Благодарю покорно.
— Еще бы чуточку сострадания и жалости, и стал бы человеком.
— А вот это мне ни к чему. Кстати, в Брюсселе я всем был хорош, не так ли? Разве я не покупал тебе бельгийские шоколадки?
— Покупал, — потупившись, согласилась она. — Не подняться ли нам наверх, пока там еще есть что осматривать? Того и гляди нагрянут ребята из военной полиции.
— Неплохая идея!
Глава 6
Спальня хозяйки дома, как я уже заметил, была чистой и аккуратной, если не брать во внимание осколки от флакона духов на полу ванной комнаты и резкий запах его содержимого, отравляющий воздух помещения. Строгая функциональная мебель в скандинавском стиле плохо гармонировала с моим представлением о дамском будуаре, казалась жесткой и холодной, и я подумал, что такая обстановка совершенно не располагает к интиму. Мало подходил для спальной комнаты и ковер из грубой шерсти, на котором нам не удалось обнаружить отпечатков босых ног. Кое-что, однако, обращало на себя внимание: найденные Синтией в стенном шкафу женские наряды и духи в