— Через пять минут я вместе с капелланом и врачом отправляюсь в офис Кэмпбелла. Номер телефона убитой будет переключен на Джордан-Филд. Судмедэксперты продолжают работать на месте происшествия. Вот личное дело и медицинская карта капитана Кэмпбелл. Кстати, она мне еще потребуется для оформления заключения о смерти: эксперт просил вернуть ему, как только ознакомитесь, — сообщил мне Кент.
— Сделайте фотокопию, — предложил я. — Я разрешаю.
Мисс Санхилл не допустила нового раунда.
— Я сама сниму фотокопию с этой чертовой карты, — заявила она.
Разминка на этом закончилась, и мы перешли к делу.
Кент провел нас в комнату для допросов, или для собеседований, как теперь стало принято говорить, и спросил:
— С кого желаете начать?
— С сержанта Сент-Джона, — ответил я, — все-таки он старший по званию.
Сержант Харольд Сент-Джон был доставлен в кабинет, и я указал ему на стул за столом напротив нас с Синтией.
— Это мисс Санхилл, а меня зовут мистер Бреннер, — представился ему я.
Он посмотрел на личную карточку на моем мундире, где значилась фамилия Уайт, на сержантские нашивки и понимающе промычал:
— Ах, вот оно что! Служба криминальных расследований, значит.
— Так или иначе, — продолжал я, — вы не проходите в качестве подозреваемого в деле, которое мы расследуем, поэтому я не буду оглашать ваши юридические права, предусмотренные тридцать первым пунктом военно-судебного кодекса. Вам следует подробно и честно отвечать на мои вопросы. Конечно, мы хотели бы надеяться на ваше добровольное сотрудничество со следствием. Если ваши показания в процессе этой беседы дадут нам с мисс Санхилл повод включить вас в круг подозреваемых, мы ознакомим вас с вашими правами и с этого момента вы будете иметь право не давать показаний. Вы все поняли?
— Так точно, сэр.
— Хорошо. — Минут пять мы поговорили о малозначительных вещах, и я успел к нему приглядеться. Сент-Джону было уже лет пятьдесят пять, и он начинал лысеть. Лицо его имело нездоровый темноватый оттенок, вызванный, на мой взгляд, злоупотреблением кофе, сигаретами и кукурузным виски. Его жизнь и служба в ремонтных мастерских, вероятно, предопределили его взгляд на окружающий мир как на бесконечный текущий ремонт, выполнить который можно, заглянув в справочник автомеханика. Ему вряд ли приходило когда-нибудь в голову, что людям, в отличие от машин, требуется нечто большее, чем замена масла и регулировка карбюратора.
Синтия сделала несколько заметок в ходе нашей беседы, и это, вероятно, встревожило сержанта, потому что он вдруг выпалил:
— Послушайте, сэр, я знаю, что был последним, кто видел ее живой, и понимаю, что это кое-что значит, но, если бы я убил ее, зачем бы я стал докладывать, что обнаружил труп. Верно?
Это звучало резонно, хотя и несколько сложновато для восприятия на слух, поэтому я сказал ему:
— Последним видел ее живой убийца, он же первым видел ее мертвой. Так что вы видели труп вторым. Верно?
— Да… То есть так точно, сэр! Я хотел сказать, что…
— Сержант, я просил бы вас не опережать мои вопросы. О’кей?
— Так точно, сэр!
— Сержант, — сказала мисс Сочувствие, — я понимаю, что это явилось для вас нелегким испытанием и что вы перенесли сильное потрясение, тяжелое даже для ветерана — вы ведь были на фронте, не так ли, сержант?
— Так точно, мэм. Вьетнам, мэм. Насмотрелся там на мертвецов, но такого никогда не видел, это уж точно. Знаете, я сразу ее даже не узнал, ведь я ее никогда в таком виде не видел. Прости Господи, да я никого в жизни в таком виде не видел! Знаете, прошлая ночь выдалась лунной, и я заметил джип капитана Кэмпбелл, вылез тотчас же из машины и увидел чуть поодаль — ну, то, что лежало там, на полигоне, и подошел поближе, потом еще ближе и наконец сообразил, что это такое, и тогда подошел прямо к ней, чтобы узнать, жива она или мертва.
— Вы присели возле трупа на корточки?
— Нет, мэм, черта с два я там задержался. Я дунул оттуда поскорей, залез в машину и рванул прямо в военную полицию.
— Вы уверены, что она была мертва?
— Уж труп от живого человека я отличу!
— В котором часу вы уехали из штаба, где дежурили?
— Около четырех утра, мэм.
— А когда обнаружили труп?
— Приблизительно спустя двадцать-тридцать минут.
— Вы побывали на других постах?
— Да, на некоторых. Там ее никто не видел в ту ночь. Вот почему я и подумал, что она начала проверку с последнего поста. Поэтому не стал заезжать на другие посты и поехал сразу же на последний.
— А вам не приходила в голову мысль, что она отправилась по личным делам?
— Никак нет, мэм.
— Подумайте хорошенько, сержант.
— Понимаете, не такой она была человек. Хотя, может быть, я и подумал об этом. Помнится, решил, что она заплутала, в темноте это запросто могло случиться.
— А вам не приходило в голову, что она могла попасть в аварию?
— И такое было, мэм.
— Так значит, когда вы ее обнаружили, это вас не очень-то и удивило?
— Может, и не очень. Можно курить? — спросил он меня, достав сигарету.
— Конечно. Только не выпускайте дым.
Он улыбнулся и закурил, выпустив облако дыма, и тотчас же извинился перед мисс Санхилл. Пожалуй, единственное, о чем я не сожалею, вспоминая былые армейские денечки, так это сигареты по двадцать пять центов за пачку и сизый дым, висящий повсюду, кроме складов боеприпасов и горючего.
Я выждал, пока он соберется с мыслями, и спросил:
— А слово «изнасилование» не приходило вам в голову, пока вы ее разыскивали по окрестностям гарнизона?
Он кивнул: дескать, было и это.
— Я совершенно не знал ее, — продолжал я. — Она была привлекательна?
— И даже очень, — сказал сержант, посмотрев сперва на Синтию и только потом на меня.
— Можно сказать, что и соблазнительна? — уточнил я.
— Я бы не сказал, что она давала повод так думать, — поморщился Сент-Джон. — Всегда держалась очень строго. Так что если кто и раскатывал на нее губы, то все равно оставался с носом. О ней говорили только хорошее. Генеральская дочь!
В ближайшие дни Харри еще предстояло узнать, что он заблуждался, но любопытно было, что все принимали Энн Кэмпбелл за леди.
— Некоторым из наших женщин, вроде медсестер, следовало бы вести себя… В общем, вы меня понимаете, — доверительно добавил сержант.
Я чувствовал, что Синтия закипает. Будь я посмелее, я бы сказал ему, что женщины из СКР еще похлеще. Но с меня достаточно было Вьетнама, чтобы больше не испытывать судьбу. Так что я решил продолжить разговор по существу вопроса и спросил:
— А почему вы не воспользовались телефоном на посту, где дежурила рядовая Роббинс, когда обнаружили труп?
— Мне как-то не пришло это в голову. Я был в шоке.
— Почему вы все-таки решили отправиться на поиски капитана Кэмпбелл? Что послужило толчком?
— Ее долго не было, и я начал волноваться.
— И часто вас беспокоит, куда отлучаются старшие офицеры?
— Нет, сэр. Но у меня возникло чувство, что с ней что-то стряслось.
— Любопытно знать почему?
— Понимаете, в ту ночь она была как бы не в своей тарелке.
— Не могли бы вы уточнить, в чем это выражалось? — встрепенулась Синтия.
— Попытаюсь. В общем, ей не сиделось на месте. Что-то ее угнетало, не давало покоя.
— Вы раньше что-нибудь о ней слышали? Были с ней знакомы?
— Конечно, как и все. Генеральская дочка! Она же снималась в рекламном ролике о службе в армии. Я видел ее по телевизору.
— Но вы с ней когда-нибудь раньше разговаривали до той роковой ночи? — спросил я его в лоб.
— Никак нет, сэр.
— Видели ее в гарнизоне?
— Да, сэр.
— Вне гарнизона?
— Никак нет, сэр.
— Значит, вы не можете знать, как она себя обычно ведет, и, следовательно, утверждать, что в ту ночь ей не сиделось на месте. Верно?
— Верно, сэр. Только я вижу, когда человек волнуется. Я видел, что по характеру она человек спокойный и свои обязанности знает. Но порой она задумывалась, и тогда я видел, что ее что-то грызет.
— Вы не пытались ей посочувствовать? Спросить, в чем дело?
— Что я, дурак? Она бы враз оторвала мне башку, чтобы не лез куда не надо, — он улыбнулся глуповатой улыбкой Синтии, обнаружив то, что осталось от его зубов после двадцати лет пыток у армейских зубных врачей. — Извините за грубое выражение, мэм.
— Ничего страшного, говорите, как привыкли, — сказала мисс Санхилл с обаятельной улыбкой человека, следящего за своими зубами и лечащегося у нормальных стоматологов.
Синтия была права: половина из старых солдат неспособны были изъясняться иначе как на жаргоне вперемешку с ругательствами, сдабривая все это услышанными во время службы за границей иностранными словечками и типично южными выражениями.
— Ей никто не звонил во время дежурства? — спросила Синтия.
Хороший вопрос, подумал я, только ответ был мне известен заранее.
— Да, был один звонок, и она попросила меня покинуть помещение, — сказал сержант.
— В котором часу это было?
— Э, примерно минут за десять до того, как она покинула пост, — подумав, ответил Сент-Джон.
— Вы не подслушали разговор? — спросил я.
— Никак нет, сэр! — затряс он головой.
— О’кей. Скажите, сержант, насколько близко вы подошли к трупу?
— Ну, на несколько шагов.
— В таком случае, как же вы сумели определить, что она мертва?
— Ну, понимаете, я просто догадался. У нее были открыты глаза, я ее окликнул и…
— Вы были вооружены?
— Нет, сэр.
— Разве вам не положено оружие во время дежурства?
— Сдается мне, я забыл его прихватить с собой.
— Итак, вы заметили тело, догадались, что это труп, и дали оттуда деру.
— Да, сэр… Мне, конечно, нужно было подойти поближе.
— Сержант, что же получается? Обнаженная женщина, причем старший офицер, которая вам знакома, лежит у ваших ног, а вы даже не решаетесь наклониться, чтобы удостовериться, жива она или мертва.