— В таком случае бегает она быстрее своих дядюшек и братьев.
— Бог мой, да у нас сегодня редкое настроение!
— Извини, — почесала она пальцем висок, — ты сам первый начал. Я от тебя скоро с ума сойду.
— Лучше сходи перекусить. А я тем временем позвоню Карлу Густаву, пока он не узнал эту новость от кого-нибудь другого и не приказал меня пристрелить.
— О’кей, — сказала она, вставая. — Я хотела бы и дальше участвовать в расследовании, Пол. Имей это в виду.
— Это решать не мне, а герру Хелльманну.
— Это тебе решать, — ткнула она меня пальцем в живот. — Ты скажешь ему, что я тебе нужна.
— А если нет?
— Ты скажешь!
Я проводил ее на улицу до машины, и она села за руль.
— Эти шесть часов и двадцать две минуты совместной работы доставили мне удовольствие, — сказал я.
— Благодарю, — улыбнулась она. — Мне и самой приятно было сотрудничать с тобой минут четырнадцать. Где и когда мы встречаемся?
— Здесь же, в четырнадцать ноль-ноль.
Она вырулила со стоянки, и я проводил красный «мустанг» взглядом, пока он не слился с общим потоком.
Вернувшись в дом, я узнал, что из себя представляет выделенный мне для работы кабинет. Кент расщедрился на чулан без окон, где помещалось два стола, два стула, узкий шкаф с папками документов и еще оставалось место для мусорной корзины.
Я сел за стол и пролистал еще раз записную книжку в кожаном переплете. Потом отшвырнул ее в сторону и попытался все это обдумать. Нет, не собственно дело, а все, что было с ним связано, отношения между замешанными в нем людьми. И не в последнюю очередь, оптимальный курс действий, которого мне следует придерживаться, чтобы не сломать себе шею.
Прежде чем позвонить Хелльманну, мне надлежало систематизировать и уточнить все известные мне факты, оставив теории и суждения для личного пользования. Карл признавал исключительно объективные данные, но принимал к сведению и персональные оценки, если только их можно было каким-то образом использовать против подозреваемого. Политиком он не был, и поэтому никакие побочные проблемы, связанные с данным делом, не могли впечатлить его. В работе с подчиненными сотрудниками он руководствовался исключительно принципом строгой субординации. В прошлом году в Брюсселе я попросил его впредь никогда не направлять меня в командировку туда, где работает мисс Синтия Санхилл, объяснив это взаимной личной неприязнью. Это было выше его понимания, но он все же пообещал мне когда-нибудь поразмышлять над моей просьбой.
Набирая номер телефона штаб-квартиры СКР в Фоллс-Черч, я утешался мыслью о том, что могу испортить Карлу настроение на весь день и нарушить все его планы.
Глава 8
Оберфюрер был у себя, и его секретарь-машинистка Диана соединила меня с ним.
— Привет, Карл! — сказал я.
— Привет, Пол, — сказал он с легким немецким акцентом.
— Здесь произошло убийство, — взял я сразу быка за рога.
— В самом деле?
— Убита дочь генерала Кэмпбелла, капитан Энн Кэмпбелл.
Молчание.
— Возможно, ее изнасиловали, во всяком случае, сексуальное надругательство налицо.
— На службе?
— Да, на одном из гарнизонных стрельбищ.
— Когда?
— Сегодня между двумя семнадцатью и четырьмя двадцатью пятью, — ответил я, что влекло за собой вопросы: кто, что, где и когда.
Он спросил почему.
— Мотив?
— Неизвестен.
— Подозреваемые?
— Нет.
— Обстоятельства?
— Она несла дежурство и отправилась проверять охраняемые объекты. — Я рассказал ему все подробности, добавив обстоятельства моего участия в расследовании — разговор с полковником Кентом, встречу с Синтией Санхилл и осмотр места происшествия и жилища убитой. О комнате отдыха в подвале я умолчал, опасаясь, что разговор прослушивается и записывается на пленку, и не желая подставлять Карла: строго говоря, ему и необязательно было об этом знать.
Помолчав немного, Карл сказал:
— Я хочу, чтобы ты вернулся на место происшествия, когда оттуда уберут труп, и, используя те же колышки, привязал там мисс Санхилл.
— Не понял?
— А я не понимаю, как это здоровая женщина не смогла вытащить палаточные колышки.
— Объясняю, — терпеливо произнес я. — Колышки были вколочены под углом, она не могла обеспечить достаточную подъемную силу. Кроме того, убийца душил ее шнуром, причем первоначально, как мне кажется, вроде бы играючи.
— Возможно, но возможно, и нет. Однако в определенный момент она поняла, что это не игра. А нам известно по опыту, какую силу может проявить женщина, когда ее жизнь в опасности. Скорее всего, ей ввели наркотик или снотворное, так что обрати на этот момент внимание токсикологов. А вам с мисс Санхилл предстоит воссоздать все преступление с начала и до конца.
— Надеюсь, ты подразумеваешь только имитацию?
— Безусловно. Не надо ее насиловать и душить.
— Не узнаю тебя, Карл. Мягчеешь, старина. Что ж, я передам ей твое предложение.
— Это не предложение. Это приказ. А теперь я хочу услышать подробности о результатах обыска в доме капитана Энн Кэмпбелл.
Я рассказал, и он не сделал никаких замечаний по поводу того, что мне не удалось уведомить местные гражданские власти.
— Кстати говоря, — спросил я у него, — у тебя не возникнут осложнения из-за моего вторжения в ее жилище и вывоза из дома имущества?
— Кстати говоря, — ответил он мне в тон, — ты сам поведал о ее склонности к подобному бесцеремонному с ней обращению. Советую научиться самому прикрывать свою задницу, Пол, а не рассчитывать всегда на меня. Даю пять секунд на разрядку, можешь меня мысленно убить.
Я нарисовал красочную воображаемую сцену убийства Карла: вот я сжимаю ему горло, у него вываливается наружу язык, вылезают из орбит глаза…
— Успокоился? — услышал я его голос.
— Еще секундочку… — он синеет, и наконец… — Я слушаю!
— Замечательно. Тебе нужна помощь ФБР?
— Нет.
— А помощник от нас или нашего отделения в Хадли?
— Начнем с того, что я вообще не хочу брать это дело.
— Почему?
— Я еще не закончил другое.
— Так заканчивай.
— Карл, ты отдаешь себе отчет, что это крайне щекотливое дело, что оно…
— У тебя были личные отношения с жертвой?
— Нет.
— Перешли мне факсом отчет обо всем уже проделанном тобой, чтобы к семнадцати ноль-ноль он лежал на моем рабочем столе. Диана его зарегистрирует. У тебя все? Или есть еще что-нибудь?
— Да, есть. Придется что-то решать с прессой, официальным заявлением военного министерства, военной прокуратурой, министерством юстиции, личным заявлением генерала Кэмпбелла и его супруги, его дальнейшей службой здесь и…
— Ограничься расследованием убийства.
— Именно это я и хотел услышать.
— Уже услышал. Что еще?
— Да. Прошу отстранить мисс Санхилл от данного дела.
— Я и не поручал ей его. Почему она им занимается?
— По той же самой причине, что и я: мы оба были здесь, когда это случилось. И мы не связаны с властными структурами или влиятельными лицами, имеющими касательство к делу. Кент попросил нас помочь ему, пока ты не назначил официальную следственную бригаду.
— Считай, что ты получил официальное предписание. Чем тебя не устраивает мисс Санхилл?
— У нас вряд ли сложатся нормальные рабочие отношения. Я даже не имею представления о ее профессиональных качествах.
— Она вполне компетентный сотрудник.
— Но у нее нет опыта в расследовании убийств.
— Ты тоже не специалист по изнасилованиям. Сейчас мы имеем дело и с изнасилованием, и с убийством, так что из вас двоих получится замечательная бригада.
— Карл, мы ведь уже однажды обсуждали эту тему. И ты дал мне слово не сводить нас вместе в командировках. Как она здесь вообще очутилась?
— Во-первых, ничего подобного я тебе не обещал. Интересы армии — прежде всего!
— Замечательно. В интересах армии отстранить ее сегодня же от данного расследования. Ведь свое задание она выполнила.
— Да, я получил от нее рапорт.
— Так в чем же дело?
— Подожди минуточку, не клади трубку. Мне кто-то еще пытается дозвониться.
То, что Карл настаивал именно на моей кандидатуре, говорило о его уверенности в моих способностях справиться с этим сложным заданием. Но мне очень хотелось услышать от него хотя бы намек на сочувствие. Нечто вроде: «Ах да, конечно, дружище Пол, это весьма щекотливое дело, крайне трудное, чреватое неприятными последствиями для твоей карьеры. Но я тебя прикрою. Все это настоящая трагедия для семьи убитой! Ведь она была так молода, красива и обаятельна, так умна! Какое несчастье для родителей!» Будь же наконец человеком, Карл!
— Пол? — услышал я в трубке.
— Да?
— Звонила мисс Санхилл.
Я этого ожидал.
— Какое она имеет право лезть через мою голову!
— Я сделал ей выговор, разумеется.
— И это правильно. Ты же понимаешь.
— Я сказал ей, что ты не хочешь с ней вместе работать, а она заявила, что это типичная дискриминация — по ее половой, возрастной и религиозной принадлежности.
— Что? Да я понятия не имею, какую она исповедует религию!
— Все данные имеются на ее личной нагрудной карточке.
— Карл, не делай из меня дурака.
— Это вполне серьезное обвинение.
— Да говорю же тебе, мы не сработаемся с ней. У нас взаимная личная неприязнь!
— В Брюсселе вы с ней отлично ладили, насколько мне известно.
Черт бы тебя подрал, Карл!
— Послушай, хочешь, я тебе все объясню?
— Нет, мне уже все кое-кто объяснил еще в прошлом году в Брюсселе и мисс Санхилл минуту назад. Я ожидаю от своих подчиненных порядочности в личной жизни и, хотя не требую от тебя принять обет безбрачия и стать монахом, настойчиво рекомендую, по крайней мере, избегать ненужной огласки и не компрометировать себя, армию и порученное дело.
— Такого я не допускал.
— Но если бы жених мисс Санхилл всадил пулю в твою башку, возникли бы неприятности