Синтия оторвалась от своего сандвича и вздохнула:
— Отправляйся спать, Пол!
Глава 15
Телефон в моей комнате зазвонил точно в 21.00, прервав мой беспокойный сон. Голос в трубке сообщил:
— Я жду тебя внизу.
— Буду через десять минут, — прохрипел я, положил трубку и побрел в душевую умываться.
Гостиница для командированных офицеров в Форт-Хадли представляла собой двухэтажное кирпичное здание, смахивающее на обычный мотель. Номера были чистые, но без кондиционеров, а душевая только одна на два номера, чтобы ни у кого не возникла мысль, будто армия балует своих младших офицеров. Так что, пользуясь душем, следовало запирать дверь в смежный номер и не забывать потом отпирать ее. Из-за последнего обстоятельства нередко возникали недоразумения.
Я почистил зубы новой зубной щеткой и пастой, вернулся в спальню и распаковал свою новую рубашку, размышляя о том, как забрать из трейлера свои вещи, не напоровшись на местную полицию. Мне и раньше доводилось становиться в чужом городе нежелательным лицом, и похоже было, что доведется еще не раз в будущем. Обычно мне удавалось хотя бы договориться, что я беспрепятственно покину город на машине. Но однажды, в городке Форт-Блисс в Техасе, мне пришлось смываться на вертолете и потом почти месяц дожидаться, пока перегонят в Фоллс-Черч мой автомобиль. Я попытался было получить компенсацию за расходы из расчета девятнадцать центов за милю, но Карл отказал мне, заявив, что я сам должен расплачиваться за свою непрофессиональную работу.
Трусы оказались не моего размера, слишком маленькие: на женщин все-таки в таких вещах полагаться нельзя. Я оделся, нацепил ремень с кобурой и вышел в коридор, где увидел Синтию, выходящую из соседнего номера.
— Это твоя комната? — спросил ее я.
— Нет, я просто здесь убиралась.
— Трудно было снять для меня номер в другом конце коридора?
— Вообще-то говоря, свободных номеров сейчас нет совсем, гостиница занята резервистами, прибывшими на двухнедельные тренировочные сборы, — объяснила она. — Мне пришлось воспользоваться своим служебным удостоверением, чтобы добиться хотя бы этого номера. Я ничего не имею против того, что нам придется пользоваться общим душем, — добавила она.
Мы вышли на улицу и сели в ее «мустанг».
— На стрельбище номер шесть? — спросила она.
— Угадала, — ответил я, критически оглядывая ее с головы до ног. Она была по-прежнему в черных брючках и белой блузке, но сменила туфли на кроссовки и поверх блузки надела еще и свитер, тоже белый. Фонарик лежал между сиденьями. Я спросил ее:
— Оружие при тебе?
— Да. Но почему ты спрашиваешь? Что-нибудь может случиться?
— Преступники всегда возвращаются на место преступления.
— Чепуха.
Солнце село, всходила полная луна, так что у меня были все основания считать погодные условия близкими к тем, которые имели место во время происшествия на стрельбище ранним утром. Это должно было способствовать столь необходимому мне вдохновению и обострению шестого чувства.
Мы миновали гарнизонный кинотеатр, из которого вываливалась после фильма толпа, потом клуб для вольнонаемных, где напитки лучше, чем в офицерском клубе, еда дешевле, а девушки приветливее.
— Я была в военной полиции и видела полковника Кента, — сообщила мне Синтия.
— Похвальная инициатива. Есть новости?
— Да. Во-первых, он хочет, чтобы ты был поделикатнее с Муром. Видимо, тот ему нажаловался.
— Интересно, кому на меня жалуется сам Кент.
— Во-вторых, тебя разыскивал Карл, и я набралась смелости и позвонила ему домой. Он рвет и мечет из-за какого-то типа по имени Далберт Элкинс, которого ты превратил из уголовника в свидетеля, пользующегося покровительством правительства.
— Надеюсь, кто-нибудь и мне однажды окажет подобную услугу, — сказал я. — Что еще?
— Еще одна новость от Карла. Завтра ему предстоит докладывать главному военному прокурору в Пентагоне, и он мечтает заполучить от тебя отчет более подробный, чем тот, который ты отправил ему сегодня утром.
— Обойдется тем, что есть. Я занят.
— Я сама напечатала отчет и послала ему по факсу прямо домой.
— Спасибо. И что же ты там написала?
— Копия на твоем письменном столе. Ты мне веришь или нет?
— Верю, безусловно, просто все дело в том, что лучше на всякий случай поменьше подписываться под разными документами: ведь еще неизвестно, как обернется дело.
— Ты прав. Поэтому я подписалась твоим именем.
— Что?
— Я пошутила. Не переживай так о моей карьере, предоставь это мне.
— Прекрасно. Что нового слышно от экспертов?
— Новости есть. Прислали предварительное заключение о смерти. Она наступила не ранее полуночи и не позднее четырех утра.
— Я это знал. — Заключение, или протокол, по результатам вскрытия лишний раз подтверждало выводы судмедэкспертов, что давало мне дополнительный козырь в этой игре.
— Смерть определенно наступила в результате удушения. Обнаружены повреждения на шее и в горле, а также следы от ее зубов на языке. Все это типично для асфиксии, вызванной сдавливанием горла веревкой.
Я насмотрелся за свою жизнь на удушенных, и, можете мне поверить, это не самое приятное зрелище. Но мало того, что жертва подвергается жуткому унижению, когда ее насилуют и убивают, ее терзают еще и после смерти, вспарывая и разрезая на куски, чтобы изучить каждый в отдельности.
— Что еще? — спросил я.
— Изменения окраски кожного покрова и мышечные судороги соответствуют тому положению трупа, в котором он был обнаружен. Это означает, что смерть наступила там же и тело не было перенесено туда откуда-то еще. Кроме следа от шнура на шее, иных ран не найдено — ни на теле, ни на костях, ни в мозге, ни во внутренних полостях.
Я кивнул и задал тот же вопрос:
— Что еще?
Синтия скрупулезно описала содержимое желудка убитой, мочевого пузыря и прямой кишки, состояние внутренних органов и тому подобных важных частей организма, и я мысленно похвалил себя за то, что не доел чизбургер, потому что меня уже подташнивало.
— Однако на шейке матки обнаружена эрозия, — заметила Синтия, — что может быть как последствием аборта, так и залеченного заболевания, или же результатом введения крупных предметов.
— О’кей, — прохрипел я. — Это все?
— Пока все. Коронер пока не сделал анализов ткани и жидкостей, равно как и не провел токсикологического обследования. Похоже, она не унесла с собой никаких секретов, верно?
— Да, кроме одного.
— Это точно. Судмедэксперты сделали серологические анализы и не обнаружили в крови ни наркотиков, ни ядов, только немного алкоголя. В углах рта обнаружена слюна, стекавшая вниз соответственно положению тела. Обнаружен также пот и следы от слез, также соответствующие положению тела. Все три вида жидкости принадлежат жертве.
— И слезы?
— Да. Она плакала. Но это не было обусловлено ранением, поскольку такового не обнаружено, и вряд ли связано с удушением. Хотя и могло быть вызвано унижением, испытываемым жертвой, когда какой-то безумец связал ее и заявил, что ей предстоит умереть. Должна заметить, что все это никак не укладывается в твою гипотезу о ее добровольном соучастии. Так что придется тебе отказаться от этой версии.
— Я буду ее совершенствовать, — сказал я. — Вот ты женщина. Скажи, почему она плакала?
— Не знаю, Пол. Меня там не было.
— Но нам придется представить, как все это было. Ее не так-то легко было заставить плакать.
— С этим я согласна, — кивнула Синтия. — В любом случае слезы были вызваны эмоциональным потрясением.
— Правильно. Кто-то из ее знакомых заставил ее заплакать, даже не прикоснувшись к ней.
— Возможно. Но может быть, она расплакалась нарочно.
— Разумное замечание, — согласился я с ней. Экспертиза объективно свидетельствовала, что плакала именно жертва, и слез было много. Они стекали от глаз к ушам, что говорит о том, что жертва лежала на спине. И на этом экспертиза умолкает. Со сцены уходит Кэл Сивер и появляется Пол Бреннер. Слезы говорят о том, что человек перед смертью плакал. Так кто вынудил ее заплакать? Что было причиной ее слез? Почему она плакала? Когда она заплакала? И так уж это важно знать? Мне почему-то думалось, что да.
— Волоски от ткани на трупе были от нижнего белья жертвы и от ее военной формы, — продолжала Синтия. — Впрочем, убийца тоже, вероятнее всего, носил такую же форму. Волосы, найденные на теле и вокруг него, также принадлежат убитой.
— А волосок в раковине умывальника в сортире?
— Не ее. Это был черный волос, кучерявый, с головы, скорее всего выпавший, группа крови типа «0», пол установить не удалось, но Кэл считает, что волос такой длины, не подвергавшийся никакой окраске, ни воздействию специальных косметических средств, которыми обычно пользуются женщины, должен принадлежать мужчине. Волос охарактеризован как вьющийся, а не волнистый или прямой.
— Мне совсем недавно пришлось разговаривать с человеком, у которого именно такие волосы, — сказал я задумчиво.
— Да. Неплохо бы иметь образец волос полковника Мура для сравнительного анализа, — кивнула Синтия.
— Верно. Что еще?
— А еще вот что: ни на коже убитой, ни где-либо на других органах спермы не обнаружено. Нет и никаких следов смазки ее ануса или влагалища, которые позволяли бы предполагать проникновение постороннего предмета или презерватива со смазкой, к примеру.
— Следовательно, полового акта не было, — кивнул я.
— Он мог бы иметь место в случае, если бы мужчина в такой же полевой форме лег на нее, не оставив на ее теле ни волоска, ни слюны или пота, ввел бы ей свой половой орган, используя презерватив без смазки, либо без него, но не довел половое сношение до семяизвержения во влагалище. Вот в каком случае мог бы иметь место половой акт.
— Но этого не произошло, полового сношения не было, иначе остались бы следы, пусть микроскопические, но непременно бы остались.