— Но вы сами сказали, что она ненавидела армию, — напомнила ему Синтия.
— Да… Я так сказал, но ведь вы возразили мне, что на самом деле она ненавидела своего отца.
— Так значит, вы заблуждались на сей счет?
— Ну, понимаете… — развел он руками.
Всегда полезно несколько подчеркнуть ложь, даже маленькую, во время допроса: это ставит подозреваемого или свидетеля в положение оправдывающегося.
Полковник Фоулер попытался исправить допущенную ошибку.
— На самом деле Энн любила армию, — подумав, сказал он. — Но в последнее время она заметно изменилась, стала раздражительной, и у нее появились иные мотивы для продолжения службы.
— Мне все ясно, — заявила Синтия. — А теперь не могли бы вы помочь нам разобраться в ее отношениях с матерью?
Полковник Фоулер подумал немного и ответил:
— Отношения между ними были натянутыми. Миссис Кэмпбелл, вопреки распространенному о ней суждению, сильная женщина, но она поступилась личными интересами ради карьеры мужа, смирилась с переездами с одного места службы на другое, равно как и с его командировками, в которые он выезжал один, без семьи, приучилась быть любезной с людьми, ей самой безразличными, и так далее. И сделала она это осознанно, потому что воспитана в старых традициях, и, раз уж она приняла на себя определенные обязательства, выходя замуж, она будет придерживаться их либо разорвет брак, если изменит свою позицию и отношение к нему. Она не станет, подобно многим современным супругам, ворчать, сетовать и дуться, но при всем при том извлекать свою выгоду. Она молча несет свой крест.
Полковник покосился на Синтию и продолжал:
— Она не поставит своего мужа неожиданной выходкой в некрасивое положение, разделит вместе с ним и беду, и радость, будет ему достойной женой и помощницей и не станет искать себе занятие типа торговли недвижимостью ради того, чтобы продемонстрировать всем свою независимость. И хотя сама она и не носит генеральских погон, но твердо знает, что муж обязан своими генеральскими звездами во многом именно ей, ее помощи, преданности и верности на протяжении многих лет. Вы попросили меня рассказать об отношениях между Энн и ее матерью. Я же рассказал вам об отношениях между супругами Кэмпбелл, так что теперь сами можете ответить на свой вопрос.
— Да, могу, — кивнул я. — Но не пыталась ли Энн как-то изменить поведение или образ мысли своей матери?
— Мне кажется, она делала такую попытку. Но миссис Кэмпбелл сразу же дала ей понять, чтобы она не лезла не в свои дела и занималась лучше собственными проблемами.
— Хороший совет, — сказала Синтия. — И после такого разговора в их отношениях ничего не изменилось?
— Мне трудно судить об отношениях между матерью и дочерью. У нас в семье было четыре мальчика, и у меня самого три сына. Я вообще плохо разбираюсь в женщинах, и мне не доводилось наблюдать отношения между матерью и дочерью. Одно мне известно: они никогда не делали ничего вместе — не ходили за покупками по магазинам, не играли в теннис и не устраивали вечеринок. Иногда, правда, вместе ужинали. Вас это устраивает?
— Да, — кивнула Синтия и задала следующий вопрос: — А ваша супруга, миссис Фоулер, хорошо знала Энн Кэмпбелл?
— Можно сказать, что неплохо, — ответил полковник. — Это вполне естественно.
— Полагаю, она неплохо знает и миссис Кэмпбелл. Так что, если вы не возражаете, мне бы хотелось с ней поговорить об отношениях между супругой генерала и ее дочерью.
— Миссис Фоулер очень расстроена всем случившимся, — не совсем уверенно проговорил полковник Фоулер. — Так что если вы не настаиваете, то я бы попросил вас отложить этот разговор на несколько дней.
— А не получится ли так, что миссис Фоулер уедет куда-нибудь отдыхать после пережитого потрясения, и я не смогу поговорить с ней? — спросила Синтия.
— Как лицо гражданское, она имеет полное право уезжать и приезжать, когда ей это будет угодно, — многозначительно посмотрел на нее полковник Фоулер.
— В таком случае, полковник, мне бы все-таки хотелось поговорить с ней сегодня, потому что потом у меня может и не оказаться такой возможности, — твердо сказала Синтия.
Полковник Фоулер тяжело вздохнул. Он явно недооценил нас и не ожидал подобного нажима от низших по званию офицеров. Мне кажется, если бы на нас были мундиры, он не стал бы терпеть все это дерьмо и давным-давно выставил бы нас за порог. Вот почему сотрудники СКР и предпочитают для грязной работы облачаться в штатское. Наконец он сказал:
— Я спрошу ее, готова ли она встретиться с вами сегодня после обеда.
— Благодарю вас, — ответила Синтия. — Лучше, если она побеседует с нами, чем с сотрудниками ФБР.
Полковник понял намек и кивнул в знак согласия.
— Чисто для протокола, — вставил я, — не могли бы вы вспомнить, где вы находились и что делали в ночь, когда убили капитана Энн Кэмпбелл?
— Я ожидал, что это будет вашим первым вопросом, — улыбнулся полковник. — Значит, вас интересует, где я был? Приблизительно до семи вечера я работал, затем отправился на проводы одного офицера в офицерский клуб. В десять часов я уже вернулся домой, просмотрел кое-какие документы, поговорил по телефону и в одиннадцать лег спать.
Я не стал задавать глупый вопрос типа: может ли это подтвердить миссис Фоулер, а вместо этого спросил:
— И ничего необычного в ту ночь не случилось?
— Нет, — сказал Фоулер.
— И в котором часу вы проснулись?
— В шесть утра.
— И что потом?
— Потом я принял душ, оделся и отправился к половине восьмого на работу. Где мне и следует быть сейчас, — добавил он.
— И оттуда вы около восьми часов утра позвонили домой мисс Кэмпбелл и оставили для нее сообщение на автоответчике?
— Именно так. Меня попросил позвонить об этом генерал Кэмпбелл.
— А почему бы ему не позвонить дочери самому?
— Он был сердит на нее, и миссис Кэмпбелл была расстроена, поэтому он и обратился ко мне с этой просьбой.
— Понимаю. Однако случилось так, что мы оказались в ее доме до восьми утра, а запись вашего сообщения уже была на кассете автоответчика.
Наступил, как говорится, момент тишины, и в доли секунды полковнику Фоулеру нужно было угадать, блефую ли я, чего я не делал, или же ему лучше придумать более правдоподобную историю. Он взглянул мне в глаза и сказал:
— Значит, я перепутал время. Видимо, это произошло раньше. В котором часу вы были в ее доме?
— Мне нужно свериться с моими записями. Следует ли мне понимать вас так, что вы не звонили ей до семи утра, чтобы сообщить, что она опоздала к завтраку, назначенному на этот час?
— Это было бы логичным умозаключением, мистер Бреннер, хотя я должен вам сказать, что иногда я звонил ей пораньше, чтобы напомнить о предстоящей встрече.
— Но по поводу данного случая вы сказали буквально следующее: «Энн, вы должны были заглянуть к отцу сегодня утром». Затем вы упомянули завтрак, после чего вашими словами было: «Сейчас вы, вероятно, спите». Таким образом, если предположить, что она уехала с поста, скажем, в семь часов ровно, то в половине восьмого она вряд ли уже вернулась домой и легла спать.
— Вы правы… Мне думается, я плохо соображал. Вероятно, я забыл, что она дежурила в ту ночь, и думал, что она спала дома и еще не проснулась.
— Но вы упомянули о дежурстве в своем сообщении. Целиком фраза звучала так: «Вы должны были заглянуть к отцу сегодня утром после дежурства».
— Это мои слова?
— Да, ваши.
— Ну, в таком случае, отнесите их на счет моей ошибки во времени. Может быть, на самом деле я позвонил ей в половине восьмого. Это было сразу же после того, как мне позвонил генерал. Видимо, капитан Кэмпбелл согласилась встретиться со своими родителями в семь часов, рассчитывая уйти с дежурства пораньше, оставив на посту дежурного сержанта: это практикуется. У вас что, какие-то затруднения с этим, мистер Бреннер?
— Нет, все в порядке, — ответил я, потому что затруднения возникли не у меня, а у него, и серьезные. — Учитывая натянутые отношения между капитаном Кэмпбелл и ее отцом, я хочу спросить вас: почему она согласилась позавтракать вместе с ним?
— Видите ли, они ведь время от времени все же ужинали вместе. Я же говорил вам, что она довольно часто приезжала проведать свою мать.
— Не должна ли была Энн Кэмпбелл за завтраком дать ответ на ультиматум отца?
— Вполне возможно, — подумав, ответил Фоулер.
— Не кажется ли вам подозрительным, что всего за несколько часов до того, как ей предстояло дать ответ, ее находят убитой? Не думаете ли вы, что здесь прослеживается некая связь?
— Нет, я думаю, что это совпадение.
— Лично я не верю в случайные совпадения. Позвольте мне спросить вас, полковник: генерал Кэмпбелл выдвигал в своем ультиматуме какие-нибудь другие условия?
— Например?
— Например, назвать ему некоторые имена. Имена мужчин из гарнизона, с которыми она спала. Не намеревался ли генерал Кэмпбелл одним махом разделаться со всеми?
Полковник Фоулер подумал и сказал:
— Такое вполне возможно. Но Энн Кэмпбелл не боялась огласки своих похождений и с радостью поведала бы о них своему отцу.
— Зато ее боялись офицеры, спавшие с ней, особенно женатые, и особой радости от огласки они бы не испытали.
— Я в этом не сомневаюсь, — согласился со мной Фоулер. — Но большинство из них, если не все, и не рассчитывали на ее молчание. Видите ли, мистер Бреннер, в отношении своих любовных подвигов на стороне у большинства женатых мужчин двоякое чувство. — Полковник взглянул на Синтию и продолжал: — С одной стороны, у них кровь стынет в жилах при одной лишь мысли о возможном разоблачении женой или кем-то из членов их семьи. Но с другой, они гордятся своими достижениями и сами же и разбалтывают о них. А когда победа одержана над прекрасной дочерью их босса, им очень трудно держать свой рот на замке. Вы уж поверьте мне в этом, все мы через это прошли.
Я улыбнулся:
— Вы правы, полковник. Но одно дело — разговоры, а другое — фотографии, имена и письменные доказательства. Я предполагаю, что кому-то стало каким-то образом, быть может, от самой Энн Кэмпбелл, известно, что у генерала иссякло терпение и он потребовал от дочери подроб