— Потому что это вполне логично: ведь мстила она тем же образом, которым когда-то оскорбили ее.
— А какая здесь связь с ее отцом? Может быть, он вынудил ее вступить в близость с кем-то из старших офицеров? Или же…
— Уже теплее, но давай наберемся терпения и подождем с выводами до новых фактов. — Я передал Синтии медицинскую карту Энн Кэмпбелл. — Прочти заключение психиатра в самом конце.
Вошла специалист Бейкер, и я представил ее Синтии, однако выяснилось, что они знакомы.
— Что вы об этом думаете? — спросил я у Бейкер.
— Простите, сэр?
— Кто ее убил?
Она пожала плечами.
— Ее приятель или незнакомец? — уточнила Синтия.
— Приятель, — подумав, ответила Бейкер, еще немного подумала и добавила: — Да, но их у нее ведь было много!
— Неужели? — вскинул я брови. — Скажите, пожалуйста, а никто из них, случайно, не обращался к вам с просьбой предоставить какую-то информацию по этому делу? Здесь, в военной полиции, либо где-то еще?
— Обращались, сэр.
— И кто именно?
— Пока вас обоих здесь не было, сэр, вам все утро названивали: начальник убитой, полковник Мур, полковник Фоулер, гарнизонный адъютант, начальник местной СКР майор Боуэс, шеф полиции Мидленда Ярдли и еще уйма народу. Я уже не говорю о репортерах. Я записала, кто звонил.
— И все они были, конечно же, очень любопытны?
— Да, сэр. Но я рекомендовала им поговорить с кем-то из вас.
— О’кей. Скажите, а никакой информации, полезной для нас, вы из этих коротких бесед со звонившими не извлекли?
— Могу лишь сказать, что это дело обрастает всевозможными слухами, сплетнями и домыслами, — поведала специалист Бейкер.
— Именно так, — кивнул я. — Можете быть уверены, что все, что вы сообщите нам, останется в тайне. Более того, я гарантирую вам перевод, в случае необходимости, на любую другую базу: на Гавайи, в Японию, Германию, Калифорнию. О’кей?
— Так точно, сэр!
— В таком случае расскажите мне, что вам стало известно о полковнике Кенте. Что о нем здесь говорят?
Бейкер прокашлялась и сказала:
— Видите ли, сэр, ходят слухи, что полковник Кент и капитан Кэмпбелл, так сказать…
— Совокуплялись. Это и для нас не секрет. Что-нибудь еще?
— Пожалуй, это все.
— Вы давно здесь служите?
— Всего несколько месяцев.
— Как вы думаете, он был в нее влюблен?
— Никто этого и не утверждает, — пожала она плечами. — Я хочу сказать, на людях они держались довольно отчужденно, так что трудно сказать наверняка. Но все догадывались, что между ними что-то есть.
— Она бывала здесь, у него на службе?
— Иногда, в основном — в дневное время. Вечером, случалось, и он заезжал к ней на работу. Это не оставалось незамеченным патрульными, и всякий раз, когда полковник направлялся на своем автомобиле к школе психологических операций, они шутили, переговариваясь между собой по рации: «Озабоченный самец шесть спешит к самке один». Полковник Кент, конечно же, слышал все это и догадывался, о ком идет речь, но ничего не мог поделать, потому что шутники не называли себя и изменяли голоса. Да и вздумай он наказать кого-нибудь за это, ему было бы только хуже. На такой маленькой базе, как эта, все тайное очень скоро становится явным. А военная полиция бывает повсюду и все знает, только не делает из этого шума, особенно если дело касается их босса.
— Скажите, Бейкер, — вдохновленный услышанным, задал я еще один вопрос, — вам известно, что в ночь, когда ее убили, капитан Кэмпбелл дежурила в штабе?
— Да, сэр.
— А полковник Кент имел обыкновение задерживаться на работе, когда дежурила капитан Кэмпбелл?
— Да, пожалуй.
— А не известно ли вам, задержался ли у себя в кабинете полковник Кент в ту самую ночь? Ну, когда убили Энн Кэмпбелл?
— Да, он был здесь до полуночи. Точнее, он уехал домой в шесть вечера, но в девять вернулся и работал до двенадцати. Меня самой здесь не было, но так говорят. Он уехал к себе домой на Бетани-Хилл на служебной машине.
— Понятно. Все знали, что его жены нет дома?
— Да, сэр, он говорил, что она куда-то уехала.
— И насколько я понимаю, по вечерам на Бетани-Хилл также заезжает патруль военной полиции. Хотя бы одна машина?
— Да, каждый вечер там обязательно дежурит, по крайней мере, один экипаж.
— И что в ту ночь говорили по рации о «самце шесть»?
— Говорили, что машина перед домом и что его никто не навещал ночью. Но он мог незаметно отъехать и на другом автомобиле.
Например, на автомобиле своей жены, подумалось мне, который стоит не перед домом, а в гараже позади особняка.
— Вы понимаете, почему я завел этот разговор? — спросил я у Бейкер.
— Конечно, сэр.
— Он должен остаться строго между нами.
— Так точно, сэр.
— О’кей, благодарю вас. Попросите, чтобы нам прислали кофе и пончиков, пожалуйста.
— Слушаюсь, сэр. — Она повернулась и вышла из кабинета.
Какое-то время мы с Синтией молчали, потом она сказала:
— Это была неплохая мысль.
— Но и доверять сплетням особенно не стоит, — заметил я.
— Все-таки мы в военной полиции.
— Правильно, поэтому-то я так и зол на Кента: этот тупица умудрился стать предметом насмешек своих же подчиненных.
— Понимаю.
— Я хочу сказать, можно вести аморальную жизнь, если уж так хочется, но нельзя пытаться обмануть своих коллег: над тобой будут смеяться.
— Уверена, что над нами тоже смеялись в Брюсселе.
— Я в этом и не сомневаюсь.
— Это неприятно.
— Правильно. Надеюсь, ты сделала выводы.
Она улыбнулась.
— Что ты хотел уяснить из разговора с этой Бейкер? Что над полковником Кентом смеются его сотрудники?
Я пожал плечами.
— От Бетани-Хилл до шестого стрельбища, — продолжала Синтия, — около шести миль. На машине — менее десяти минут, даже если ехать с выключенными фарами. А в ту ночь ярко светила луна.
— Я об этом тоже думал. И от штаба до этого стрельбища езды минут десять, если поднажать на газ.
— Любопытные факты для размышления. И что ты думаешь о заключении психиатра? — кивнула она в сторону медицинской карты.
— Думаю, что Энн Кэмпбелл хранила свою обиду в душе. А ты как считаешь?
— Так же. Ничего особенного для нас в заключении психиатра нет, однако мне кажется, что дело вовсе не в переутомлении. Нет, с ней что-то произошло, и отец предал ее в трудную минуту. Он не пришел к ней на помощь. А она рассчитывала, что папочка ее никогда не бросит в беде. Пока все вроде сходится.
— Да, выстраивается вполне убедительная версия. Все-таки я склоняюсь к тому, что у нее была какая-то неприятность на почве секса с кем-то из высших армейских чинов, начальников ее отца, и тот не решился объявить обидчику войну и уговорил не шуметь свою дочь.
— Нечто в этом духе.
— Нам нужно раздобыть ее личное дело за время учебы, хотя там вполне может и не быть ничего похожего.
Принесли кофе в большом стальном кувшине и пластиковый поднос с холодными и жесткими пончиками, скользкими и противными. Мы с Синтией с жадностью стали поглощать их.
— Звонит полковник Хелльманн, — сообщила по селектору специалист Бейкер, до этого сама отвечавшая на непрекращающиеся телефонные звонки.
Я подключил второй аппарат, чтобы Синтия могла участвовать в разговоре, и сказал в микрофон:
— Бреннер и Санхилл на проводе, сэр.
— Мы здесь только о вас в основном и говорим, — отозвался Карл довольно веселым, как мне показалось, голосом, и у меня немного отлегло от сердца, так что я в тон ему спросил:
— В самом деле?
— Можете не сомневаться. У вас все в порядке?
— Да, полковник, — сказала Синтия.
— Замечательно. А мне на вас жалуются. Плохо себя ведете.
— Следовательно, вы можете быть уверены, что мы не бездельничаем, — вставил я.
— Если появились недовольные, значит, вы не теряете времени даром, — согласился полковник Хелльманн. — Но я позвонил, чтобы уточнить, известно ли вам, что это дело у вас забирают.
— Да, сэр, мы уже в курсе.
— Я сделал все что мог, чтобы расследование закончила наша служба, но с ФБР мне тягаться трудно.
— Мы, кажется, скоро закончим с этим делом, сэр, — заверил я шефа.
— Вы уверены? Что ж, у вас в запасе пятнадцать минут, потому что бригада ФБР уже прибыла в Форт-Хадли.
— Нам нужна свобода действий еще на сутки, хотя бы до завтрашнего полудня.
— Придется вам как-то приспосабливаться к их присутствию.
— Мне кажется, вы даже рады, что дело у нас забирают, — заметил я.
— Почему вы так решили, мистер Бреннер?
— По вашему веселому тону, сэр.
— Мне кажется, что вам тоже следовало бы радоваться этому, Бреннер, — помолчав, сказал шеф. — Ничего хорошего это дело ни вам лично, ни нашему отделу не сулит.
— Я выбираю дела не по этому принципу, — возразил я, хотя это и не всегда было так. Иногда берешься за расследование просто потому, что должен, иногда из личных соображений, а порой из желания отловить какого-то конкретного мерзавца.
— Я намерен завершить это дело самым достойным образом, сэр, и тем самым лишний раз подтвердить высокую репутацию нашего отдела, — сообщил я шефу.
— Рад это слышать, Пол, — отозвался он. — Однако в данном случае легко можно и опозориться. Раз уж эти идиоты из ФБР так рвутся сами завершить ваше расследование, не лучше ли пойти им навстречу?
— Можете считать, что двое ваших сотрудников тоже упрямые идиоты.
— Судмедэксперты сказали мне, что у вас есть главный подозреваемый, — сменил тему Карл. — Это верно?
— Полковник Мур, если вы его имеете в виду, действительно был на месте преступления во время его совершения, и мы его подозреваем.
— Однако не арестовываете.
— Нет, сэр.
— Но они хотят, чтобы вы его арестовали.
— Кто это они?
— Вы сами знаете. Но поступайте так, как находите нужным. Я не стану вам мешать, это не в моих правилах. У вас есть еще кто-нибудь на подозрении?