Синтия положила листки на столик, и я спросил у Кента:
— Так значит, вы изнасиловали ее прямо на полу в гостиной? — и кивнул в сторону воссозданной экспертами комнаты.
Кент не пожелал отвечать на вопросы, вместо этого он проговорил:
— Если вы хотите унизить меня, то у вас это неплохо получается.
— Я хочу найти убийцу Энн Кэмпбелл, полковник, — заявил я, — и выяснить, почему он ее убил. Это тоже немаловажно.
— Вы что же, думаете, что я… что я что-то скрываю от вас?
— Да, именно так мы и думаем, — подтвердил я и включил видеозапись одной из лекций Энн Кэмпбелл. Ее лицо появилось на экране телевизора, и я сказал Кенту:
— Надеюсь, вы не возражаете? Эта женщина пленила мое воображение, как пленила она вас и многих других. Мне хочется время от времени снова видеть ее, это мне помогает.
Тем временем заговорила с экрана капитан Энн Кэмпбелл: «В связи с использованием психологии в боевых действиях, возникает определенная нравственная проблема, поскольку обычно психология является одной из медицинских наук и служит исцелению человека».
Энн Кэмпбелл взяла с кафедры микрофон и приблизилась к камере. Она села на пол, свесив ноги со сцены, и сказала: «Вот теперь я лучше вижу вас, парни».
Я взглянул на Кента и по выражению его глаз догадался, что он, видимо, чувствует сейчас примерно то же, что и я, и ему хотелось бы, чтобы Энн была жива и очутилась вместе с нами в ангаре, и он мог бы поговорить с ней и прикоснуться к ней.
Энн Кэмпбелл продолжала говорить о нравственных аспектах психологической войны и о чаяниях, нуждах и страхах людей вообще. В частности, она сказала:
«Психология — мягкое оружие, в отличие, например, от 155-миллиметрового артиллерийского снаряда, но с помощью листовок и радиовещания вы можете победить больше вражеских батальонов, чем с помощью взрывчатых веществ. Зачем убивать людей, если можно подчинить их своей воле. Гораздо приятнее наблюдать, как солдаты противника бегут к вам с поднятыми руками и бросаются перед вами на колени, моля о пощаде, чем убивать их».
Я выключил телевизор и заметил:
— Она производила эффект присутствия, читая свои лекции, не правда ли, Билл? Ей удавалось полностью овладевать вниманием слушателей. Жаль, что я не был с ней лично знаком.
— Не стоит об этом сожалеть, — произнес Кент.
— Почему же?
Он глубоко вздохнул и сказал:
— Потому что она была само зло.
— Зло? — переспросил я.
— Да… она была… она была одной из тех женщин, которые довольно редко встречаются… она была женщиной, которую все любят, которая кажется чистой, цельной и славной, а на самом деле она всех просто дурачит. На самом деле ей на всех наплевать. Она казалась совершенно простой девчонкой, такой, о которой мечтают все парни, но обладала извращенным умом.
— Похоже, что так оно и было на самом деле, — согласился я. — Может быть, вы поможете нам получше ее понять?
Следующие десять минут говорил один Билл Кент, делясь с нами своими впечатлениями об Энн Кэмпбелл. Отчасти они основывались на реальности, но в основном были далеки от нее. Синтия принесла ему еще банку пива.
В принципе Билл выносил ей нравственный обвинительный приговор, как это делали охотники за ведьмами триста лет назад. Она была исчадием ада, воплощением зла, овладевала умами, телами и душами мужчин, прикидываясь днем трудолюбивой и богобоязненной скромницей и общаясь с темными силами по ночам.
— Вы сами можете убедиться, просматривая эти видеозаписи, — воскликнул Кент, — как умело она располагала к себе мужчин, но стоит вам лишь прочитать ее дневник, прочитать всю эту гадость, и вам станет ясно, что́ она представляла из себя на самом деле. Я же говорил вам, что она увлекалась Ницше, этой его ерундой о человеке и сверхчеловеке, антихристе и прочей подобной чушью. — Он перевел дух и продолжал: — Я хочу сказать, что ей ничего не стоило заявиться к кому-то из ее знакомых мужчин на службу ночью и заняться блудом прямо в кабинете во время дежурства. А на другое утро она могла сделать вид, что едва с ним знакома.
И так далее, и в том же духе.
Мы с Синтией молча слушали его и кивали головой. Если подозреваемый в убийстве плохо отзывается об убитой, он либо не убийца, либо объясняет вам, почему это сделал.
Кент наконец спохватился, что перегнул палку, и сбавил тон. Но у меня сложилось впечатление, что он обращался больше к самой Энн Кэмпбелл, разглагольствуя в ее воображаемом доме, чем к нам. На него произвела сильное впечатление эта видеозапись. Она словно бы ожила перед его мысленным взором. Мы с Синтией настроили его на это, и подсознательно он это понимал. Немного помогли и четыре баночки пива, которые я подсунул ему вопреки запрету использовать развязывающие язык фармакологические препараты. Это был мой испытанный прием.
— Взгляните вот на это, — предложил я, вставая с места.
Мы прошли в глубину амбара, где Кэл Сивер сидел за компьютером, и я сказал ему:
— Полковник Кент желает взглянуть на вашу схему.
— Одну минуточку, — откликнулся Кэл, и на экране тотчас же возникло графическое изображение места преступления: шоссе, стрельбище, трибуны, мишени. Не хватало пока лишь распростертой фигуры убитой. — О’кей, — пробормотал Кэл, — сейчас приблизительно час тридцать ночи, жертва подъезжает на своем джипе… — На экране в левом углу возникло условное изображение машины, которая, проехав немного вперед, остановилась. — Итак, джип останавливается, и жертва выходит из него, — прокомментировал Кэл. На экране вместо женской фигуры возникли следы ее ног. — О’кей, от уборной идет полковник Мур… — На экране появились желтые следы ног. Возле джипа они тоже остановились. — Они разговаривают, потом она раздевается, снимает с себя обувь и носки, чего мы, конечно, не видим, но мы видим, что они сходят с шоссе и направляются на стрельбище… Отпечатки Энн красные, Мура — желтые. Другие отпечатки пока мигают, до них очередь не дошла. Все понятно?
— Вам все понятно? — спросил я Кента, но он ничего не ответил, молча уставившись на экран.
— О’кей, — продолжал Сивер, — вот они остановились возле мишени, и она легла… — Возникла красная фигурка возле мишени. — Ее следов мы больше не видим, но можем проследить следы Мура, привязавшего ее к колышкам, до самого шоссе. След, кстати, учуяли и собаки — в траве на участке между уборной и дорогой, — добавил Кэл, оборачиваясь к полковнику Кенту.
— Такая картинка обычно производит на трибунал глубокое впечатление, — добавил я.
Кент промолчал.
— О’кей, теперь уже два семнадцать ночи, появился генерал Кэмпбелл на автомобиле своей жены, — продолжал Сивер.
По выражению лица Кента я догадался, что появление генерала произвело на него большее впечатление, чем встреча Энн с Муром, который оставил ее связанной на земле и ушел.
— Обувь генерала нам раздобыть не удалось, но я подозреваю, что он не отходил далеко от машины и не подходил к телу, — продолжал пояснять Кэл. — О’кей, они поговорили, и генерал уехал.
— Вы следите за развитием событий? — спросил я у Кента.
Он посмотрел на меня, но вновь промолчал.
— Полковник, — сказала Синтия, — мы хотим всем этим наглядно продемонстрировать, что ни полковник Мур, ни генерал Кэмпбелл не убивали Энн. Все, что там происходило, было ловушкой для генерала, тщательно продуманной военной операцией. Энн не собиралась встречаться на полигоне с любовником, как кое-кому из нас казалось, и на нее не нападал маньяк. Напротив, она сама готовила ответный удар своему отцу.
Кент не задал ей ни одного вопроса, он просто молча таращился на экран.
— Когда она училась в Уэст-Пойнте, на нее напала группа насильников, — пояснила сама Синтия, — и отец тогда заставил ее хранить о случившемся молчание, войдя в сговор с высоким начальством, чтобы замять происшествие. Вы об этом знали, полковник?
Кент посмотрел на Синтию, но было ясно, что он ровным счетом ничего не понял из того, что она ему говорила.
— Она воссоздала все случившееся с ней в Уэст-Пойнте, чтобы потрясти и унизить своего отца, — добавила Синтия.
Возможно, Кенту и не нужно было всего этого знать, но в том состоянии, в котором он теперь пребывал, ему это даже было полезно.
— А вы думали, что она там предается своим сексуальным фантазиям? — спросил я у него, но он ничего мне не ответил.
— Полагали, что она там принимает очередь своих любовников и те один за другим насилуют ее?
— Зная ее, многие могли так подумать, — наконец выдавил из себя Кент.
— Да. Мы тоже сперва так думали, после того как обнаружили комнату в ее подвале. И мне кажется, именно такая мысль пришла вам в голову, когда вы увидели ее там на земле. Это было вполне в ее стиле, но на сей раз вы ошиблись, замысел у нее был иной.
Ответа не последовало.
— Продолжайте, Кэл, — сказал я Сиверу.
— Хорошо. Итак, генерал уехал, и вот мы видим эти следы ног, помеченные синим цветом. Это отпечатки ваших ног, полковник.
— Нет, — возразил Кент. — Мои следы появились позже, после следов Сент-Джона и Кейси, они побывали там до меня.
— Нет, сэр, — настойчиво повторил Кэл. — Ваши следы появились там до следов Сент-Джона. Взгляните-ка сюда, вот совмещенные отпечатки ваших сапог и сапог Сент-Джона. На слепке это отчетливо заметно. Вне всякого сомнения, вы появились там до него.
— Когда вы появились на стрельбище, — добавил я, — генерал уже уехал, а Энн была еще жива. Когда же сюда приехали полковник Фоулер с женой, она была мертва.
Кент не проронил ни слова, оставаясь безучастным.
— Приблизительно в час тридцать джип «чероки», принадлежащий вашей жене, был замечен военным патрулем на автостоянке возле библиотеки напротив штаба гарнизона, — солгал я. — Затем вас засекли на шоссе вдоль стрельбищ. Мы нашли место, где вы поставили в роще у дороги на Джордан-Филд свою машину. Там остались следы шин и царапины на дереве. Краска на сосне совпадает с краской джипа вашей жены. Кроме того, мы обнаружили следы ваших сапог, — снова солгал я, — в дренажной канаве вдоль Райфл-Рейндж-роуд, они вели на юг, в направлении места преступления. Желаете, чтобы я восстановил все дальнейшие события?