Дрожа от нервного возбуждения, Мария вся напряглась, вслушиваясь в его тихий голос, пока он раскрывал перед ней свой план действий.
Спокойная прогулка в окрестностях имения… неожиданное появление группы всадников… нападение на ее охрану… потом быстрая скачка к реке… быстроходная галера, которая доставит ее к устью, где будут ждать два императорских корабля… и наконец бросок через Ла-Манш к свободе.
— Вас все это не пугает? — тревожно спросил Чапуиз. — Мы все время надеялись, что вы переедете в какое-то имение, которое будет стоять близко от реки. Это место выбрано самим Господом.
— Пугает?! — Она глубоко вздохнула. — Да разве узник боится побега из ужасной тюрьмы? Но когда, когда?
— Скоро. Вам сообщат. Вашей же первостепенной задачей будет убедить их позволить вам пойти на прогулку.
— Они не разрешат гулять мне одной. Со мной всегда будет охрана.
— Мы готовы к этому. Вам нужно только пойти к реке. Когда появятся нападающие, сделайте вид, что сопротивляетесь, и кричите о помощи. — Он ухмыльнулся. — Тогда позже, когда вашу охрану найдут, освободят от пут и вынут им кляпы изо рта, они будут клясться, что леди Мария была похищена. Пройдет слух, что вас выкрали по приказу императора.
— Вы думаете, мой отец и мистер Кромвель поверят этому?
— Очень в этом сомневаюсь, — сухо ответил Чапуиз. — Но и обратного они доказать не смогут.
— Вы подумали обо всем. — Неожиданно голос Марии задрожал от ликования: — Я знала, что мой кузен не бросит меня в беде. Хотя он и очень занят государственными делами, я все еще важна для него.
Чапуиз пробормотал что-то неразборчивое. Даже за все сокровища Нового Света он не стал бы рассказывать Марии, какие титанические усилия ему пришлось приложить, чтобы убедить осторожного императора предпринять этот шаг. И только когда его посол стал слать гонца за гонцом и заваливать его бесконечными письмами с душераздирающими описаниями той неминуемой опасности, которая грозит Марии, Карл весьма неохотно согласился послать военные корабли из Фландрии. Чапуиз содрогнулся, вспомнив фразу из одного из посланий императора:
«Кто будет оплачивать ее расходы, когда она окажется у меня, ведь у нее самой денег нет?» — писал Карл раздраженно. Мария видела его всего раз много лет назад, когда он был с визитом в Англии. Шестилетней девочке император запомнился прекрасным благородным рыцарем, и время только углубило этот образ в ее сознании. «Пусть она остается в этом прекрасном заблуждении, — подумал сейчас Чапуиз. — У нее их осталось не так много».
— Когда о вашем похищении станет известно, непременно будет погоня, — предупредил он ее. — Но я уверен, что она будет носить несерьезный характер. Вся Англия будет радоваться вашему побегу.
— А моя мать…
— Будет радоваться больше всех, ибо с ее плеч спадет груз страха за вас. Она ничего не знает об этом плане, так что не сможет оказаться замешанной в чем либо. — Он искоса взглянул на Марию, чье лицо в лунном свете казалось восковым цветком. Эти несколько минут, проведенные наедине с ней, доставили горьковато-сладкую радость маленькому савояру[1]. Он никогда не задумывался над истинной природой своего чувства к ней — рыцарская жалость к ее несчастьям у него настаивалась еще и на дрожжах простых человеческих желаний обыкновенного мужчины. Чапуиз знал только, что с их первой встречи шесть лет назад Мария Тюдор навсегда вошла в его сердце, чтобы править там беспредельно! Он сдувал бы с нее пушинки, если бы ему было позволено. Он с большой неохотой встал с колен, выпустив ее маленькие ручки из своих.
— Нам небезопасно оставаться здесь с вами дольше, ваше высочество, и мои слуги, оберегающие нас снаружи, начнут волноваться из-за моего долгого отсутствия. Ждите от меня послания и помните: все будет хорошо.
— Я еще увижу вас?
— Не раньше чем вы покинете эту страну. А потом — о да, я уверен в этом.
«Более чем уверен», — отметил он про себя с мрачным юмором. Его пребывание в Англии в качестве посла придет к концу, как только известие о побеге достигнет ушей короля. Ибо любой человек, даже такой тупоголовый, как герцог Норфолкский, сможет распознать руку мастера за каждым шагом бегства Марии. «Но я вернусь», — сказал он себе, скача насыщенной ароматами весны ночью назад в Лондон, пока Мария, без помех добравшаяся до своей спальни, лежала, вглядываясь в темноту, слишком счастливая, чтобы заснуть.
Она совсем забыла о том, что ее освобождение должно стать сигналом к восстанию, давно запланированному Чапуизом и столь решительно запрещенному Екатериной. Он же никогда не отказывался от своего проекта, и, если Мария окажется в безопасности от могущего постигнуть ее возмездия, разгорится большой пожар. Император автоматически окажется втянутым в войну с Англией, поскольку Мария найдет убежище именно у него. Карл будет вынужден оказать военную помощь восставшим. Когда они победят, а пылкая натура Чапуиза никогда не сомневалась в этом, Мария сможет вернуться в Англию, чтобы быть провозглашенной королевой, и трон с ней разделит Реджиналд Поул. Однако было настоятельно необходимо, чтобы она оставалась в неведении об этих глубоко лежащих замыслах, пока они не станут для нее явью. Посол хорошо запомнил урок, который получил от Екатерины. И он совсем не был уверен, разделяет ли дочь заблуждения своей матери. Женщины всегда непредсказуемы — даже та, которую он любил, подумалось ему в приливе нежности, а он играл, поставив на кон практически все. Теперь никто не должен свернуть его с пути.
Все последующие недели Мария постоянно жила в состоянии какого-то воодушевления. Каждодневные заботы отошли в тень. Ее больше не трогали эти злобные укусы тех, кто ее здесь окружал. Все ее существо было устремлено к тому решающему моменту, когда она поскачет к реке — и к свободе.
Даже когда все обитатели поместья переехали в другой замок, расположенный в нескольких милях от прежнего, ее дух остался тверд. Она была прекрасной наездницей — что такое пятнадцать миль для девушки, отчаянно борющейся за свою жизнь? Но ни она, ни Чапуиз не могли предусмотреть несчастного случая, который спутал им все карты.
— Сестра, она очень больна. — Леди Алиса Клэр безрезультатно вглядывалась в бегающие глаза леди Шелтон.
— Глупости! Девчонка просто симулирует. Два-три дня в постели под присмотром этой ее служанки, которая будет скакать вокруг нее со своими услугами, больше всего пойдут на пользу этой моей высокородной могущественной мадам.
— Ты не права, — пропищала леди Клэр с несвойственным ей вызовом в голосе. — Она лежит там, вся дрожа и стеная, как больной зверек. Анна, нам надо послать за врачом.
— Что еще за вздор! Нас просто поднимут на смех за все наши старания.
— Но… а что, если она умрет? — Она оборвала себя, прижав два коротеньких толстых пальца к губам.
Леди Шелтон избегала ее взгляда.
— Уверяю тебя, нет никаких оснований для беспокойства. Просто она съела слишком много жареной свинины вчера за ужином. Теперь она расплачивается за свою жадность.
Анна Шелтон засеменила прочь, положив конец дальнейшим спорам. Но сердце леди Клэр становилось мягким, как масло, когда дело касалось Марии. И в данном случае она смогла подняться над собственной глупостью и, не обращая внимания на возможный гнев сестры, послала гонца к королю с известием о смертельной болезни Марии. Генрих направил к ним доктора Баттеза, который спешно отъехал от двора. Но прежде он на несколько минут задержался в доме Чапуиза для взволнованного разговора и в результате попросил испанского врача Екатерины приехать к нему, чтобы иметь и его мнение о болезни.
Доктор Баттез оказал медицинскую помощь больной девушке, чтобы облегчить ее страдания. Стараясь не сказать лишнего, он практически ничего не поведал леди Шелтон о природе болезни Марии.
— Она страдает от сильной лихорадки. Я буду знать больше, когда здесь соберутся еще несколько моих коллег, — кратко информировал он ее.
Мигэль де ла Са вскорости прибыл после трудной скачки из Кимболтона, и вместе двое врачей тщательно осмотрели Марию. Периодически повторяющиеся приступы тошноты все еще продолжали мучить ее. Между приступами она лежала измученная, почти без сознания.
— Что вы думаете? — Доктор Баттез кивнул на фигуру, распростертую на постели.
Испанец поколебался, явно встревоженный. Смущенным взглядом он окинул комнату, и доктор Баттез нетерпеливо махнул рукой.
— Чувствуйте себя свободнее, приятель. Никакие шпионы не прячутся в этой комнате под кроватью. Вы можете говорить откровенно.
— Тогда я… я полагаю, что причиной этих болезненных симптомов может быть состояние ее нервной системы.
— Я согласен с вами. Но не могли ли они быть вызваны также… ядом?
При этом страшном слове желтоватое лицо доктора Са нервно передернулось. Он крепко сжал свои тонкие пальцы.
— Это возможно. — Его голос дрожал, как натянутая струна, и доктор Баттез удовлетворенно проворчал что-то в ответ на это признание. Большего он и не мог ожидать. Испанец был явно испуган, и можно было не сомневаться, сколь тяжело ему пришлось в жизни.
— Вы… вы же не станете ставить в известность короля о наших, может быть, необоснованных подозрениях? — Его водянистые глаза просто молили.
— Это будет зависеть от многих обстоятельств. — Доктор Баттез склонился над Марией. — Похоже, что ей чуть полегчало. При условии необходимого ухода она поправится. Но если бы нас не вызвали… — Он выпрямился. — Но вот что уже точно, так это то, что есть кое-кто, кого надо обязательно поставить об этом в известность, и причем немедленно. Мы найдем ее внизу, — добавил он добродушно. — Вы будете просто присутствовать, я не хочу, чтобы вы участвовали в нашем маленьком разговоре.
Мигуэль выдавил измученную улыбку. Он был предан Екатерине, но прекрасно понимал, что не годится на роль мученика. Он был хорошим врачом, оставившим спокойную жизнь в Испании, чтобы служить королеве. Кто мог предполагать тогда, что поднимется эта буря, которая в один день вовлечет и его, Мигуэля, в свой водоворот? Он не мог даже и предполагать, что его ждет жизнь на грани нищеты и что он постоянно будет ощущать нависшую над ним угрозу, но такова была судьба. Он беспрестанно молил Бога о том, чтобы ему дозволено вернуться в Испанию и закончить свои дни там в безопасности. Пусть уж друг