Джордж подавил свои собственные дурные предчувствия, чтобы хоть как-нибудь приободрить ее.
— Мы, Болейны, слеплены из хорошего теста. Ты еще молода. Еще есть время.
— Молодой здоровой женщине для этого тоже нужна близость… Не должна же я вести себя, как вульгарная проститутка, и уловками заманивать его в свою постель?
Джордж медленно проговорил:
— В этом нет нужды, если ты сможешь доставить ему гораздо больше удовольствия другим способом. Подумай вот над чем. Леди Мария все еще сидит у него в душе надоедливой занозой. Освободи его от этой муки, и в знак признательности он опять вернется к тебе.
— Надеюсь, ты не имеешь в виду…
— Нет! Хотя очень часто я мечтал о том, чтобы увидеть эту упрямую негодницу в гробу.
— А она была бы рада увидеть меня в нем! — проговорила Анна страстно, охваченная злобой. — Я всегда чувствовала, что в ней таится моя смерть — или ее во мне. Но клянусь, что я буду смеяться последней над этой бледной стервой!
— Значит, тебе надо сделать так, чтобы она вернулась ко двору, добровольно сдавшись. Уговори ее подчиниться королю. Убеди ее принять присягу.
— Уговори! Убеди! Меня считают ведьмой, но, даже если бы это было правдой, все равно было бы свыше моих сил подчинить эту упрямицу моей воле.
— До сих пор у тебя ничего не получалось, потому что ее оборона была сильнее твоих атак. Теперь тебе надо будет выработать новую стратегию. Захвати ее врасплох, обезоружив своей добротой. Это будет неожиданным оружием для нее. Я уверен, что она сдастся: она так одинока, у нее нет друзей, она в отчаянии. — Он широко раскинул руки и произнес: — Обещай ей весь земной шар в обмен, если понадобится, помня при этом, что взамен тебе достанется вся Вселенная.
— Ты хочешь, чтобы я валялась у нее в ногах?
— Я предпочел бы увидеть ее у твоих ног. Ну же, Анна! Твое обаяние никогда не подводило тебя. Используй его сейчас, чтобы усмирить эту упрямую стерву. Во имя нас всех.
Она еще какое-то время спорила и протестовала, ее прелестный ротик раскраснелся, как пион. Но она уже поняла, что в его совете заключена немалая мудрость, и наконец сдалась. Джордж обнял ее, притянул к себе и легонько поцеловал, хотя она и отворачивалась. Никто из них не заметил неподвижной фигуры, стоявшей за дверными занавесями и пожиравшей глазами, исполненными ненависти и ревности, эту маленькую сценку. Так же неслышно, как и появилась, жена Джорджа исчезла; всю ее сухопарую фигуру сотрясал неудержимый гнев. Но ни брат, ни сестра даже не подумали бы броситься вдогонку за ней, случись им заметить ее. Для них обоих Джейн Рочфорд имела такое же значение, как какая-нибудь мошка, пролетевшая над их головами летней ночью.
Глава пятая
Мария стояла, преклонив колена, в часовне Элтхэма, откуда все прочие обитатели дома уже ушли. Впервые в жизни все ее существо не было захвачено внушающими чувство благоговения красотой и великолепием песнопений. Глядя сквозь пальцы, она видела фигуру Анны на передней скамье. Хотя та изредка и навещала свою маленькую дочь Елизавету, сегодняшний ее приезд содержал в себе намек на какую-то тайну. О нем не возвестили герольды, и, более того, она приехала одна, без короля. Еще более странно, что Марии не было велено оставаться в своей комнате, а это уже вошло в обычай на время пребывания ее мачехи в доме.
В то время как она делала вид, что полностью поглощена службой, ее мысли кружились в диком танце самых разных догадок и предположений. Внутреннее чувство подсказывало Марии, что присутствие здесь Анны было непосредственно связано с ней. И она ничуть не сомневалась, что это повлечет за собой самые неприятные последствия. Ее недавняя болезнь привела к тому, что нервы у нее были натянуты до предела, и это ее состояние еще более усугублялось ужасными событиями прошедшего лета. Монахи-картезианцы, епископ Фишер, сэр Томас Мор. По мере того как сведения о каждой новой трагедии достигали Марии, темнота в ее душе сгущалась все больше и больше. За ужасом и чувством новой потери стоял еще и целый сонм страхов. Она еще могла как-то отвлечься от них днем, когда была слишком занята своими многочисленными обязанностями, чтобы ужас овладевал ее мыслями. Но ночами, когда она оставалась одна, призрак этого ужаса вползал в ее душу беспрепятственно, бормоча что-то нечленораздельное в ее воспаленном воображении. И сейчас, в часовне, она тоже ощущала его присутствие, и привезла его с собой Анна.
Как только служба закончилась, Мария быстро поднялась с колен, поклонилась в сторону алтаря и поторопилась выскользнуть из часовни. Почти тут же в ее дверь постучала одна из королевских фрейлин.
— Королева шлет вам привет и будет рада видеть вас в личных апартаментах леди Шелтон.
Мария постаралась скрыть свои дурные предчувствия за маской высокомерия.
— Я была бы очень рада повидаться с королевой, не знай я наверняка, что она сейчас находится за много миль отсюда. Вы, видимо, имели в виду леди Анну Болейн, ибо я не признаю королевой никого, кроме своей матери.
Девушка стала пунцовой, явно придя в замешательство.
— Я только передала послание, — сказала она и вышла из комнаты.
Мария последовала за ней по лестницам вниз, хотя ноги у нее стали свинцовыми от страха перед встречей с соперницей, которая, как она верила, планировала ее убийство в течение последних нескольких месяцев. Войдя в покои, она приостановилась — маленькая, несгибаемая фигурка, — и, к ее изумлению, Анна сделала шаг вперед, а ее прелестные черты осветились улыбкой.
— Я послала за вами, чтобы принести вам свои извинения. — Она остановилась, восхитительная в своих колебаниях.
Мария, очень недовольная собой, стояла разинув рот, как какая-то неуклюжая деревенская девчонка.
— Только что в часовне вы поклонились в мою сторону. Одна из моих женщин сказала мне об этом, но слишком поздно, ибо к тому времени вы уже ушли. Увидь я вас вовремя, я вернула бы вам приветствие с превеликим удовольствием.
С огромным трудом Мария собрала свои разбегающиеся мысли перед лицом столь неожиданной перемены в настроениях этой женщины. Она заговорила вежливо, но сам ее ровный голос, лишенный каких-либо эмоций, уже содержал в себе оскорбление:
— Боюсь, мадам, что ваша женщина была введена в заблуждение. Мой поклон предназначался алтарю, посвященному Господу, который сотворил нас обеих, так что ваши… проявления сожалений абсолютно ни к чему.
На какое-то мгновение улыбка сползла с лица Анны, но она тут же вернула ее назад. Непринужденным жестом она отвела первое неудачное начало.
— Ну что же, я понимаю, но все равно я рада этой ошибке. Она дала нам возможность встретиться наедине, не стесненными — если мне позволительно так выразиться — мужским вмешательством.
Наверное, трудно было бы превзойти приглашающее к искренности выражение, появившееся на ее лице. Но Мария оставалась недвижимой; она вся ощетинилась недоверием, как дикий зверь, чующий под засаженной цветами поверхностью приготовленную ему ловушку. Анна же бесстрашно бросилась вперед, придав своему прекрасно поставленному голосу нужный оттенок чуть нерешительной мольбы:
— В последнее время я пришла к пониманию того, что вражда между нами — не что иное, как никому не нужная глупость. Так давайте же воспользуемся этим шансом, чтобы исправить положение. Я искренне стремлюсь к вашей дружбе. И, если вы предложите мне ее, ваше высочество, я буду более чем рада ответить взаимностью.
Впервые она обратилась к Марии, используя ее прежний титул, предлагая его как своего рода жертву.
— Я нахожу ваше предложение довольно странным, леди Анна.
— Почему же? — Анна мягко проигнорировала ее резкость и с непревзойденным искусством продолжила свое скольжение по тонкому льду: — О да, это правда, мы долго расходились во мнениях друг с другом, но я предпочла бы отнести это скорее за счет влияния обстоятельств и неблагоприятного развития событий, нежели личной неприязни.
— Но, насколько я понимаю, обстоятельства и развитие событий остались неизменными? — Холодность Марии находилась в полном противоречии с ее дико бьющимся сердцем.
— Конечно же, они изменились, — Анне сейчас хотелось кричать. — Мои, например, настолько осложнились, что я вынуждена искать даже вашей не столь уж значительной поддержки. — Анна усилием воли взяла себя в руки. — Согласитесь, что умные люди умеют приспосабливаться к обстоятельствам. Простите меня за мою самонадеянность, но мне кажется, что вам пришло время поступить так во имя короля. Он глубоко опечален той трещиной, что пролегла между вами.
— Не я была ее причиной.
— Но в ваших силах перекинуть через нее мостик. Я ручаюсь, что его величество пройдет по нему навстречу вам, ибо его любовь к вам остается неизменной, — Мария непроизвольно вздрогнула, и Анна сразу же усилила нажим на слабое место. — Ему очень тяжело от того, что, в то время как другие подчинились его новым законам, его родная дочь продолжает отвергать их. Но все будет забыто, если вы припадете к его ногам с изъявлением покорности. Он окажет вам самый радушный прием, ибо тяжко страдает от разлуки с вами. Как бы он ни любил маленькую Елизавету, она не может полностью заменить ему вас.
Одному Богу известно, какие невероятные усилия пришлось приложить Анне, чтобы выжать из себя эти последние слова, сохраняя при этом улыбку на губах, когда ее сердце разрывалось на куски в ревнивом отрицании их.
Мария почувствовала, как ее лоб покрылся капельками пота. Теперь ловушка была на виду, и, пока Анна продолжала обставлять ее все новыми и новыми соблазнительными приманками, она тупо думала только об одном: было ли все это подстроено по наущению ее отца, не решил ли он подослать в качестве эмиссара ее мачеху, надеясь на ее больший успех там, где бесславно провалились попытки Кромвеля и специальных уполномоченных.
— Вам не следует иметь никаких сомнений относительно вашего положения, я еще раз заверяю ваше высочество, что оно будет полностью восстановлено…