– И завтрак. – Никита уловил намёк. – Зови, ты же у нас обаяшка.
Образ Солунай в рубашке медленно растаял.
На время.
Глава 14. Хозяйка
Со своими проблемами Солунай тем же вечером пошла к Вассе. Что поделать, если Бануш её никак не понимал!
– Васса, тебе не надоело тут жить? – спросила она, устраиваясь на подоконнике. Странно, но последние пару лет Васса жила совсем одна. Комнатка, конечно, была совсем крошечная, но целиком только её. Впрочем, Солунай понимала, что подруга определённо достойна этого. Она так много работает, куда больше многих взрослых!
– Тут – это где? – Васса отвлеклась от штанишек, которые зашивала. Наверняка Аэлла опять порвала. На гарпии всё просто горело, и это она даже не оперилась толком! – В приюте, в заповеднике, в этой комнате?
– В приюте. И заповеднике. – Солунай снова начала расстраиваться, отчего змейки потянулись из волос и ласково забормотали на все лады.
Васса тотчас отложила свою работу, села рядом на подоконник и принялась гладить змеек по головам.
– Вообще-то, нет, – рассеянно ответила Васса, машинально касаясь то спинок змеек, то волос самой Солунай. Было приятно, поэтому Солунай молчала. Так нежно мало кто до неё дотрагивался, а с появлением змей и вовсе никто.
– Понимаешь, Найка, я не могу вернуться к матери, потому что я ей совсем не нужна. Там мне никто не был опасен, кроме неё самой. На одной горе не может быть двух таких, как я, понятно тебе? Мне нужна своя гора и свой Полоз. Но все матери разные, не все как моя. Матери Полозов заботливы и просто так своих младенцев не раскидывают. А вот ты, ты пошла бы со мной в горы?
– В горы? – переспросила Солунай. Она немного опешила от предложения: она же хотела к людям, в город…
Кажется, последнее она произнесла вслух, потому что Васса досадливо поморщилась и махнула рукой.
– К чему тебе к людям? Там сейчас так сложно, всех постоянно просвечивают на металлоискателях, нужны документы, телефоны, адреса. Ты и дня не протянешь без того, чтобы не попасть в передрягу. А в горах мы можем стать хозяевами. Белый старик не станет возражать, гор здесь много, за всеми ему не уследить. Что думаешь, а?
Солунай не знала, что сказать. Вассе на самом деле нужен был кто-то другой. Обидно, конечно, но и ей тоже требовалось не это.
Она осторожно сняла тяжёлую руку подруги со своих волос и зачем-то призналась:
– Я Александра Николаевича люблю. А он тётке Бануша голову срубил.
– Тоже мне проблема, – ничуть не впечатлилась Васса. – Выбор так себе, конечно, но не мне судить. Что до головы… Он много кому их срубил, разве это мешает его любить?
Солунай покоробил цинизм Вассы, но Хозяйки не отличались щепетильностью, это она знала и раньше.
– А твоей матери же не рубил? – Она сообразила, что Васса только что говорила о своей матери как о живой, и поспешила исправиться: – Может, тебе хотел?
– Сил у него не хватит моей матери голову срубить, – усмехнулась Васса. – Хотя её голова точно стала бы украшением всей его коллекции.
– Коллекции? – Даже змейки притихли и прислушались.
– Конечно. – Васса удивленно уставилась на Солунай. – Ты разве не слушала рассказы старой Айару? Срубленные головы охотник хранит у себя в башне.
– Я думала, это сказки, – пролепетала Солунай и, с трудом собравшись, добавила сердито: – Не путай меня, Васса. В башне ничего такого нет, я бы знала. Мы с Банушем чаще всех там оказываемся.
– Вот дурёха! – захихикала Васса. – Она в другой башне. В башне-которой-нет. Неужели сказки Айару только на меня и не действуют? Она с малых лет вам рассказывает, что у приюта одна-единственная башня, и вы просто не видите второй!
– Неправда! – Рассерженные змейки зашипели, вставая почти вертикально над головой Солунай, а сама она чуть не плакала от злости. – Айару просто человек, она не смогла бы всех зачаровать!
– Человек, – согласилась Васса. – Но башня тем не менее есть! Я тебе докажу. Пойдём!
Она схватила Солунай за руку и поволокла на улицу.
– Смотри! – Она указала на крышу приюта и с силой сжала плечо Солунай. – Смотри хорошенько.
И когда она добавила это – вовсе не голосом, как у Бануша, но Солунай всё равно захотелось послушаться, – на пустом месте, словно из воздуха, соткалась башня. Точно такая же, какая возвышалась с другой стороны крыши.
– Ого, – вырвалось у Солунай. – И что же там так хорошо прячут?
– Ты меня слушала вообще? – вздохнула Васса и погладила высунувшуюся Алты по спинке. – Я же говорю, там коллекция голов директора Амыра. Без неё охотник за головами и не охотник вовсе, а просто убийца.
– Не вижу разницы. – Солунай закусила губу и сбросила руку Вассы, которую та снова вернула ей на плечо. – И так, и так убийца!
– Но вообще-то, не совсем так, – начала Васса, но замолчала и через паузу добавила уже с другой интонацией: – Если это так, то каково тебе любить убийцу и видеть его каждый день? Не лучше ли уйти со мной в горы? Представь, когда мы выберем новый дом: там будет всё как мы захотим. Тебе не придётся носить очки – на своей горе я буду всесильна. Ты, конечно, не Полоз, но мне нравишься… Думаю, всё получится. Твои змейки мне тоже по душе. И большую часть времени гора будет принадлежать тебе, я не собираюсь всегда сидеть там.
– Это как? – насторожилась Солунай, едва не усыплённая ласковыми поглаживаниями Вассы по шее и спине.
– Как только гора станет моей… нашей, – поправилась Васса. – Я смогу черпать силу из её недр. И мои силы вырастут. Я смогу поехать учиться, кататься на лыжах, исследовать мир. Мне не нужны будут для этого документы или деньги. Конечно, несколько месяцев в году я буду проводить в горе, но в остальном…
Она мечтательно уставилась вдаль, и Солунай ещё сильнее прикусила губу, пока не почувствовала привкус крови. Жаль, что она не может отравить саму себя, это было бы отличным вариантом для чудовища, которое уже второй раз за день так разочаровывается. С какой стати она вообще подумала, что нужна Вассе? Вассе нужен ключ к горе, она лишь не желает находиться там постоянно. Она хочет свободы.
Как и сама Солунай.
Снова сбросив руку, которая так навязчиво гладила её по щеке, Солунай опрометью бросилась обратно в приют. Спрятаться, скрыться в тенях, уйти сквозняками повыше, но там, где её никто не найдёт!
Вслед что-то крикнула Васса, но змейки хором шипели в уши, и Солунай не слышала. Она бежала так быстро, что со всей силы врезалась в кого-то в коридоре. Впрочем, во всём приюте было только два человека, которых Найка не снесла бы при таком столкновении: пухлая Марта и директор Амыр. И сейчас она определённо столкнулась не с поварихой. Да что за день такой!
– Простите, директор, – пробормотала она и попыталась обойти преграду, но Александр Николаевич, ухвативший её за плечи, чтобы оба удержали равновесие, не отпустил.
– Солунай, что случилось, ты плачешь? – спросил он неожиданно мягким тоном. – Но кто мог рассказать тебе, кроме меня, никто не знает…
– Не знает что? – Найка ухватилась за последние слова. Неужели может стать ещё хуже?
Александр Николаевич откашлялся так, будто чувствовал себя не в своей тарелке, что совсем не было на него похоже.
– Соболезную, Солунай, – наконец произнёс он. – Твоя мама…
Он замолчал, но Найке этого было достаточно. Вся мозаика из слов, рассказов этого дня почти полностью сложилась. Недоставало пары незначительных деталей, но она могла додумать их сама. Непонятно, как охотник попадает в другие страны? Но дети же как-то попадают к Воротам. Что, если это работает в обе стороны?
По крайней мере, она теперь знала, чего опасаться. И понимала, почему директор сказал, что «никто не знает». Кроме него. Разумеется, ведь это он, он убил её маму!
Солунай всхлипнула. И ему ещё хватает наглости соболезновать ей. Да есть в нём вообще хоть что-то человеческое? В чудовищах и то больше сочувствия!
Она снова всхлипнула и задёргалась в руках директора, пока он не ослабил хватку. Едва почувствовав свободу, Найка бросилась прочь.
– Солунай! – крикнул ей вслед директор. – Болотник ожил. Ты пока не каменишь насмерть, только на время!
Что же, хоть одна хорошая новость. Солунай не стала останавливаться, чтобы поговорить о своих глазах, или ядовитости, или ещё о чём-либо. Остерегаться директора? Прекрасно, ей давно было нужно вспомнить об этом и выполнять указание Бануша как следует. Если она вообще хочет дожить до того времени, когда сможет сбежать из приюта.
Остановилась Солунай лишь у незнакомой лестницы. Раньше она тут ни разу не оказывалась, хотя была уверена, что изучила весь приют. Ах да, открывшаяся ей башня-которой-нет. Сходить посмотреть на коллекцию голов? Нет, она трусиха. И вряд ли это приятное зрелище.
Солунай медленно-медленно поднималась по лестнице, миновала узкое окно и наконец упёрлась прямо в красивую резную дверь. С замком.
Она подёргала замок, но он не поддался. Солунай вздохнула и так же медленно принялась спускаться обратно. Дошла до окна и присела на подоконник. Отсюда был красивый вид не на болото, а на лес.
Солунай видела, как из приюта вышла нарядившаяся для людей Васса и пошагала за Ворота. Солунай с завистью проследила за ней взглядом. Может, стоило согласиться? Не бояться того, кто она есть, не остерегаться охотников – разве этого мало? И потом, такие, как Васса, не умеют так привязываться к другим, как люди или кто-то вроде Найки.
Она вздохнула. Слёзы высохли, но легче не стало. Чтобы сбежать, ей нужно будет попасть сначала в посёлок, а оттуда уехать на автобусе. Но для этого нужны деньги, которых она в руках никогда не держала. Или Бануш с его голосом. Солунай не хотела забирать с собой в город друга, который не особо любил людей, но как уехать с его помощью и оставить самого тут, она тоже не представляла. До чего же всё сложно!
Она наконец спустилась с башни и сквозняком шагнула сразу на их этаж. Здесь её уже ждали.
– Да где ты ходишь, Найка! – Бануш обнял её так сильно, что у неё перехватило дух. И Жылдыс, стоявшая рядом, тоже выглядела обеспокоенной, а не ревнующей. Ырыс хмурился, но явно не из-за неё. Что тут вообще случилось, пока она плакала в башне?