– Что же ты наделала, Милли? Что мы обе с тобой наделали?
В такие совпадения Лайс не верил: сначала, на самом подъезде к поселку заметил бредущую по обочине девицу с отрешенным взглядом и красными зареванными глазами, потом застал и Галлу в слезах.
– Что она здесь делала? Что опять тебе наговорила?
Убить бы эту потаскуху – одни беды из-за нее!
– Ничего. Ничего плохого…
– Да? Одно только хорошее, и из-за этого хорошего ты снова рыдаешь!
О том, что разрыдаться и самому хотелось бы, он ей, конечно, не скажет.
И о том, что слыхал в городе.
И о письме, которое принесли вчера, когда она спала. Письме, которое многое объясняло, но ничего уже не исправило бы.
– Лайс, у нас дома денег нет. Нужно будет в банк завтра съездить.
– Как нет? Там же еще монет двадцать золотом оставалось и серебро…
– Я их отдала.
– Как? Кому?
Бездна с ним, с золотом, но то, что она перестала вдруг плакать и голос ее зазвучал неестественно спокойно, испугало его до ужаса.
– Миласе.
– Кому?! – взревел он. Да что за безумие здесь творится?
– Миласе. Она не плохая. И не злая совсем. И совесть у нее есть, это ведь, наверное, для таких, как она – редкость…
– Галчонок, я не понимаю. Зачем?
– Она уехать хочет. Из Марони. Я ей сказала, что вовсе не обязательно на Саатар, в Кармоле ведь тоже полно городов и поселков, где ее никто не знает… А теперь у нее деньги есть. Поедет куда-нибудь, домик купит, козу там или корову…
– Гал, ты сама понимаешь, что говоришь?
– Я, Лайс, теперь много чего понимаю. Это я раньше дурой была. У меня ведь все было, все! Все, о чем я могла только мечтать, и даже такое, о чем и не мечтала. И нужно было всего лишь поверить… А теперь уже поздно. И никто, кроме меня самой, не виноват. Ты ведь не знаешь, он приходил тогда, а я… Что толку говорить? Бесполезно. Ничего уже не вернешь. Только как я буду жить без него?
Эпилог
Магическое зеркало вот уже час показывало одну и ту же картину. Грустную картину, очень грустную, даже для старых и многое видавших драконов.
– Гвейн, что случилось? – Рошан вышел из врат, на ходу превращаясь из одетого в некое подобие тоги мужчины в огромного дракона. – То ты говоришь, что дела на Велье не терпят отлагательств, то требуешь, чтобы я немедленно мчался назад…
– На Таре проблемы.
– Что случилось?
– Эльф. Иоллар. Он погиб.
– Погиб? О небо, Лайс, наверное…
– Эн-Ферро в порядке. По крайней мере, держится.
– Да покажи ты ему, Гвейн! – не выдержала Джайла.
Хранителю Земли хватило одного взгляда.
– Да как же это? Она… Они… Да?
Странно, но его поняли.
– Да, – кивнула Видящая Суть.
– Но как же тогда он?
– Ты не все знаешь, Рошан, – тихо выговорила драконица. – Это выяснилось уже позже, мы надеялись, все утрясется…
Он даже до конца не дослушал.
– Поглоти вас всех бездна! – Гигантский ящер стремительно уменьшился, снова принимая человеческий облик, только вместо тоги на нем теперь был скромный серый костюм каэтарского горожанина.
– Куда? – только и успел выкрикнуть Гвейн, увидев, как он шагнул обратно в портал.
– На Тар, естественно, – ответила вместо Рошана драконица.
– Он же не пройдет!
– Он? Разрушитель Границ не прорвет твои защитные барьеры? Да он уже на Таре.
– Действительно, – проворчал старик. – Зачем же так грубо? Попросил бы, я б ему сам открыл.
– Да не бурчи ты. Лучше смотри – на него сейчас вся надежда…
То, что Эн-Ферро в порядке и даже то, что он еще держится, было слишком уж громко сказано. Рошан едва взглянул на впавшие, поросшие колючей щетиной щеки, потухшие красные глаза, как понял: все еще хуже, чем он видел в драконьем зеркале.
– Знаешь уже? – больше сказал, чем спросил кард.
– Знаю, но не все. Как это случилось?
– Случилось что? – скривился от горечи Лайс. – Как Ил погиб? Или как вышло так, что она теперь…
– Все. Я должен знать, о чем с ней говорить.
– Говорить с ней у тебя вряд ли получится. А как все случилось… Глупо. Нелепо. Все мы натворили дел, а я так и вовсе таким придурком себя показал, какого еще поискать. Ничего не видел, представляешь? Ничего! Они же оба каждый день у меня перед глазами были, и – ничего. А Галчонок мне так ни о чем и не рассказала.
– А с Иолларом как вышло?
– Еще нелепей. Знаешь, как специально все сложилось. Как назло. Сначала я не вовремя от тебя вернулся. Не разобрался в ситуации, вспылил. Теперь и вспоминать стыдно. Потом, когда уже понял кое-что, думал, найду, поговорю, решим все…
Кое-как, сбиваясь и путая слова, Лайс пересказал дракону то, что случилось после их последнего разговора.
– Видишь, как глупо? Если бы я приехал позже. Или если бы в город без Галлы отправился, или нашел его хотя бы. Или если б разбойников этих ловить не поперся. Идиотизм-то какой! И Галчонок… Если бы она только выслушала его, если бы позволила все объяснить. А теперь одну себя винит во всем, хоть если подумать, все виноваты.
– Все, – согласился Хранитель. – И я в том числе. Нужно было разобраться, прежде чем вызывать тебя и обвинять парня. Но я только сегодня узнал обо всем. Он не предавал ее. Может быть, понял, что все не так просто, может быть, о чем-то догадался, но кровь, которую он отдал Диверу…
– Не ее. Я знаю. Ил написал письмо перед… перед тем, как собирался уехать. Он не мог ни о чем рассказать раньше, или думал, что не мог… Но рисковать ею не хотел, даже ничего не зная. Да что я тебе рассказываю. Хочешь – прочти.
Он вытащил из кармана смятый конверт и протянул дракону.
Рошан пробежал взглядом ровные, тщательно выписанные строки. Наверняка так же тщательно эльф подбирал и сами слова, не желая запутать еще больше и без того непростую ситуацию.
«…Я не знаю и не узнаю, наверное, никогда, кто же она на самом деле, но в том, что не обычная человеческая девчонка, как я решил поначалу, и не коварная интриганка, как пытался уверить меня Дивер, теперь даже не сомневаюсь. У меня нет слов, чтобы объяснить все, что я чувствую, глядя на нее. Она – это невозможное чудо. А чудо нельзя отдавать в руки такого типа, как Дивер, будь он хоть трижды Хранителем…»
Невозможное чудо. Сколько раз Рошан сам думал так же. Невозможное. Невероятное. И оттого еще большее чудо.
Хранитель перевернул страницу, поплутал по лабиринтам выверенных, но все-таки недосказанных фраз, но так и не узнал, что за кровь передал Иоллар дракону, чью и каким образом раздобытую. Он все еще задавался этим вопросом, когда взгляд его скользнул к последнему абзацу. Тот был приписан как будто после, в смятении и нерешительности: съезжали вниз дрожащие строки, вылезали из общего ряда отдельные буквы, да и сам смысл написанного выбивался из общей темы послания.
«Я всю свою жизнь восхищался и гордился своим дедом. Владетель Стиар разгромил орды диких орков, разбил армию прибывших из-за моря захватчиков, перешел Южные скалы, открыв своему народу новые земли, подписал первый в истории мирный договор с эльфийским княжеством. Можно продолжать еще долго. Можно, но не нужно. Только недавно я понял, что было главным подвигом его жизни. Та пятилетняя война за сердце любимой женщины, которую вел он с ней самой. Увы, я не такой герой. Я бы тоже мог идти в бой впереди армии, продираться сквозь мертвые земли, терпя боль и голод. Но меня бросает в дрожь при мысли о том, чтобы быть рядом с той, что смотрит на меня с таким высокомерным презрением, видеть ее улыбку, адресованную не мне, или слышать голос, в котором теперь звучит лишь равнодушие. Я уже проиграл этот бой тем, что заранее от него отказался.
Я знаю, что если ты захочешь, то отыщешь меня, и потому прошу не делать этого. Я и так слишком долго жил твоим умом, пора взрослеть. Взрослеть, умнеть и учиться жить без тебя.
Единственное, в чем я не уверен, так это в том, что смогу теперь жить без нее…»
– Он вернулся бы, – сказал дракон, возвращая письмо. Глупо было теперь говорить об этом, но он не смог промолчать. – Даже если бы уплыл на Саатар, вернулся. Или она отправилась бы за ним.
– Сейчас она это и делает.
Галла сидела на постели в своей комнате. И, если в глаза ей не смотреть, выглядела не так уж и плохо: одета, умыта, волосы аккуратно заплетены в две косы.
– Здравствуй, Галчонок.
– Здравствуйте, шеф. Видите, что у меня есть? – Девушка показала ему то, что держала в руках, – ожерелье из тонких серебряных пластин. – Знаете, что это?
– Знаю. Почему ты его не наденешь?
– Я надену. Потом. Или Лайс мне наденет…
Плохо. Очень плохо. Если так будет продолжаться и дальше, девочка продержится самое большее дня два-три.
– Что ж ты творишь, Галчонок?
– Я не специально. Не получается теперь… Понимаете, шеф, совсем не получается.
– Ты просто не хочешь.
– И не хочу тоже. Я хотела захотеть, а потом подумала, что так, наверное, даже лучше будет.
– Кому?
– Всем. Вам. Лайсу. Одни проблемы из-за меня. Я вчера думала, как бы хорошо было, если б меня вообще не было. Отец был бы жив. Мама. Ил тоже…
– Глупости говоришь. Что случилось, то случилось, и сожалеть об этом теперь бесполезно. Но неужели ты думаешь, что мы с Лайсом хотим, что бы ты… Лайс! Придурок недоделанный!
Резкая смена настроения гостя заставила даже равнодушно отрешенную Галлу вздрогнуть и вжаться в угол, а Эн-Ферро, так и вовсе влетел в комнату, как на пожар.
– Что?
– Что?! Ты куда смотришь, дурья твоя башка?! Совсем ослеп?
– Да что я?..
– Ну тебя! – отмахнулся от него дракон и переключился на девушку. – А ты тоже хороша! Жить ей теперь незачем! А хочешь, я тебе покажу кое-что?
Он силком подтащил ее к краю постели и положил широкую ладонь на испуганно зажмуренные глаза.
– Видишь?
– Вижу, – пролепетала она.
– А что видишь? – не унимался дракон.
– Не знаю. Червячок какой-то. Смешной.