– Ну на Эльмар драконы тоже не часто приходят.
Кадм злорадно расхохотался:
– Не любят тебя братья, Дивер. Ох не любят.
– Я их тоже. – На зеленой чешуйчатой морде злобно сверкнули блеклые глаза.
– Да и у того же Кира, – продолжил прерванную тему Кадм, – была девятка на Алеузе, хоть он и торчал там почти безвылазно.
– И восемь баллов на легальной Свайле, я помню.
– Вот видишь? Теории Гвейна – полный бред.
– Или предлог не пускать посторонних.
– Или так, – с удивлением признал Хранитель Юули. – Никогда не думал об этом.
– А ты подумай. Подумай хорошенько. Это ведь твои грешки мы расхлебываем вот уже тридцать лет. Или сто двадцать? Предпочитаешь вести отсчет от откровений Кира или от своих собственных?
Кадм раздраженно сплюнул сгусток пламени:
– Как долго ты намерен напоминать мне об этом? Я ценю твою помощь, но эти постоянные упреки… Думаешь, я не чувствую своей вины? Но кто же мог знать, что она выжила? Только потом, когда Кир передал мне образцы крови, я сумел восстановить картину произошедшего тогда в лаборатории. Весьма невероятную картину. Вот ты сам мог предположить, что трехлетний ребенок окажется идущей и пройдет вслед за Эрго сначала в портал, а потом и во врата?
– Нет, – признал Дивер. – Ты, кстати, проверил потом, где она вышла?
– Проверил. И даже проследил большую часть ее пути. Где мог, зачистил следы, а наследила она немало. Болталась из мира в мир, больше года нигде не задерживалась. Единственно, так и не выяснил, где она встретилась с Киром и что было потом.
– Ну это и так ясно. Наш золотой мальчик подцепил твою лабораторную девочку в одном из миров и между ними завязался роман. Она забеременела, и Кир, быстренько сообразив, что это может значить, кинулся за помощью к тебе. Знаешь, что забавно? Наверное, он и впрямь питал к ней какие-то чувства, если поверил в свое невероятное отцовство. В противном случае мы так ничего и не узнали бы. Он решил бы, что у нее был кто-то еще, и просто вышвырнул бы эту… Как ее звали? Ольга?
– Ее звали, – с шипением процедил Кадм, – экспериментальный образец номер семь.
Глава 3
Тар. Марони
Январь, 1056 г.
Галла
Зрелище было завораживающим. Просто волшебным.
Серое зимнее утро. Серое небо, чуть подкрашенное розоватыми бликами поднимающегося с противоположной стороны солнца. Серое море с узкой кромкой тонкого прибрежного льда. Черная фигура на белом снегу. И танец. Стремительный и прекрасный. Взлетают, рассекая воздух, длинные клинки. Выпад. Наклон. Шаг назад. В сторону. Плавный разворот. Снова выпад. Обманчиво медлительный отход. И резко – в сторону. Разбег. Прыжок. Удар.
– Лайс!
Кард появился в дверях заспанный, помятый. Светлые волосы, отросшие за проведенное на Таре время, напоминали разворошенный стог сена.
– Что у тебя?
– Не знаю. Но это здорово.
Эн-Ферро подошел к окну, поглядел на берег.
– Да, неплохо, – зевнул он. – Рад, что тебе хоть что-то в нем нравится.
– В ком? – не поняла я.
– Это Ил. Тренируется. Давненько я такого не видел.
Эльф? Картина за окном утратила всякое очарование.
– Сейчас весь Рыбацкий сбежится, – проворчала я. – Сказал бы ты ему, пусть в лесок ходит, что ли.
– Скажу. И что ты его так невзлюбила?
– А он меня взлюбил, да? – огрызнулась я.
– Нет, – согласился Эн-Ферро. – Ваши чувства взаимны. И я вижу только одну причину столь быстро вспыхнувшей неприязни – ревность.
– Чего? – протянула я. – Это кто кого ревнует?
– Вы меня. Друг к другу. Детишки не поделили любимую нянюшку. Но ничего, я педагог со стажем, меня и на целый детский сад хватит.
– Лайс, а тебе никто не говорил, что ты невероятно скромен? Мне просто не нравится этот эльф. Безо всяких причин.
– Хорошо, пусть будет без причин. А что на завтрак?
– Рано же еще.
– Так разбудила же.
За что люблю братишку, так это за постоянство: война войной, эльфы эльфами, а обед (завтрак, ужин) – по расписанию!
– Яичницу пожарю.
– Яичницу? Ил вчера и то картошку приготовил.
– Ну так давай его дождемся, поинтересуемся, чем сегодня побалует.
Дождались. Вроде только что на берегу был.
– Доброе утро.
Надо же, даже одышки нет. И ехидства пока тоже.
– Ну интересуйся, – пихнул меня в бок Лайс.
– Чем? – насторожился Ваол, сложив на груди руки.
Стоп! Руки. Пустые руки. Не в прихожей же он их бросил?
– А где твои мечи? – поинтересовалась я.
– Вообще-то она другое хотела спросить, – влез Эн-Ферро.
– Отстань, Лайс. Так где?
– Съел, – осклабился эльф.
– Так мы тут как раз о еде, – снова Лайс. – Ты бы чего хотел?
– А он уже не голодный. Он мечи заточил.
Специально для братца последнюю фразу произнесла по-русски: должен оценить игру слов. Оценил, фыркнул.
– Ил, покажи ей.
Покажи ей что?
– Ой!
Словно из руки эльфа выросшее лезвие уткнулось мне в грудь.
– Позер! – прокомментировал кард.
Еще и какой!
– И что это?
– Призрачные клинки Т’арэ, – ответил вместо эльфа Эн-Ферро.
– Кого?
– Т’арэ, – это уже Иоллар. – Моего рода.
Ух ты, принцу Ваол мозги отшибло! Я обернулась к карду и со значением скосила глаза, мол, здоров ли твой дружок.
– Я же забыл тебе рассказать! – хлопнул себя по лбу Лайс. – Галчонок, это не эльф. Это, как бы странно ни звучало, орк.
– На четверть. Я в курсе.
Иоллар удивленно приподнял брови. Меч исчез.
– Мне Рошан говорил.
– Ну раз в курсе, позволь представить: Иоллар Т’арэ, владетель Сумрачного края.
Ах да, как же я могла забыть: всеэльмарский царский царь!
Царский царь после такого представления заметно стушевался, слегка поколебав мою уверенность в своем высокомерии.
– Хватит, Лайс, – пробормотал он, отводя в сторону глаза. – Сам знаю, что я за зверь невиданный – не эльф, не орк.
«Не дракон, не человек», – подумала я о себе.
– Теперь, когда мы выяснили, что мечи ты не ел, и вообще ничего не ел, может, выскажешь идеи насчет завтрака? – вернулся Эн-Ферро к доброму и вечному.
Ваол (или Т’арэ?), все так же пребывая в смятении, неуверенно пожал плечами:
– Я б и яичницей перебился.
Если бы магистр Пилаг обладал способностями адепта Огня, он испепелил бы эльфа одним только взглядом. А так как фокус не удался, уныло поплелся к умывальнику, бросив на ходу:
– Сговорились!
«Позднее взросление эльфов является одной из защитных функций медленно стареющего организма. Своеобразная инфантильность сознания позволяет примириться с длительной продолжительностью жизни. Если человек в семьдесят лет уже перешагнул рубеж зрелой старости и готов к смерти, то эльф, если можно так выразиться, пребывает еще в подростковом периоде, который продлится у него до 100–150 лет. В таком возрасте эльфы возбудимы, иррациональны, восторженны и порывисты, агрессивны и влюбчивы. В общем, крайне опасны для общества».
Лайс выписал это из «Справочника народов Крума» на Леазе и неоднократно убеждался в верности книжных фраз. Жаль, о драконах ничего подобного не написано.
– Галчонок, я вернусь только завтра. И хотел тебя попросить…
– Я приду вовремя, не стану читать допоздна и…
– И попытаешься найти общий язык с Илом.
Девушка недовольно скривилась.
– Гал, для меня это важно. Я ведь говорил тебе.
– Я помню, – проворчала она. – Он твой друг, он спас тебе жизнь, и вообще он неплохой парень, особенно если купить ему клавесин. И если он не станет путаться у меня под ногами, то я, пожалуй, даже накормлю его ужином. Большего пока не обещаю…
День прошел неплохо, и после занятий у меня оставалось достаточно сил, чтобы добраться домой без проблем и без провожатых.
– Надо же, живая! – Как и вчера, Иоллар бесцельно шатался вокруг дома. – А где твой воздыхатель?
– Тебе какое дело?
– Сочувствую.
– Перебьюсь и без твоего сочувствия.
Уголок его рта презрительно дернулся:
– Я не тебе, я ему сочувствую. Неплохой вроде бы парень.
Прежде чем начать разговор, я все-таки завела Яшку в сарай, распрягла, насыпала корма и, только прикрыв за собой дверь, как можно спокойней обратилась к эльфу:
– Что я тебе сделала, Иоллар? Чего ты ко мне цепляешься?
– Я к тебе цепляюсь? – с ленцой в голосе переспросил он. – По-моему, это ты на меня накинулась, как только я переступил порог этого дома.
– Переступил и с ходу принялся хамить!
– И как же я тебе нахамил?
Я задумалась. И правда, как?
– Тон у тебя был вызывающий, – вспомнила я. – И пялился на меня злобно так.
– Я? На тебя? – перекосило принца. – Я и в сторону твою не смотрел. Может, ты за это и взъелась? Так, извини, ты не в моем вкусе.
– Надо же, принц, у вас вкус имеется! – съязвила я.
– Представь себе. У меня хорошо развито чувство прекрасного, и ты в это понятие никак не вписываешься.
– Да ты же мне прямо сейчас и хамишь!
– Сейчас да, – с вызовом признал эльф. – Но ты первая начала.
– Я начала? Да иди ты…
Надеюсь, он знаком с диалектом тарских орков.
– Куда?! – сверкнули глаза, сжались кулаки – знаком.
– Ну давай, смелее! Наверное, не впервой бить женщин?
– Что? – поспешно разжал он пальцы. – Да в тебе от женщины только скелет остался! Колдунья выжатая!
– Хамло длинноухое!
Я с грохотом захлопнула входную дверь. Сейчас еще и засов задвину: пусть погуляет, поостынет! Да и самой не мешало бы. Хотела ведь просто поговорить! И почему мне с утра показалось, что он не безнадежен? Пребывала под впечатлением от этого его танца с саблями? Или прониклась сочувствием к сложной биографии? Будет урок на будущее: первое впечатление – самое верное.
Заскрипели половицы в гостиной – зашел. А мне теперь в комнате сидеть? Я же голодная, как волк. Если сейчас же не съем чего-нибудь, опять отключусь, а Лайса, между прочим, до завтра не будет.