– Тебя, принц, хорошо за смертью посылать, – бросил он желчно, намереваясь уйти.
– Хранитель Дивер! – остановил его эльф.
– Что еще?
– Я выполнил свою часть договора?
– Ах да. Договор. Клятва. Хочешь, чтоб я освободил тебя от данного слова?
– Я ведь сдержал его?
– Сдержал, сдержал, – отмахнулся дракон. – Свободен.
И исчез.
Свободен! Иоллар вздохнул с облегчением. Свободен.
Теперь нанять в местном керсо ящерку, и домой – она уже ждет, волнуется. А достоверного объяснения так и не нашлось. Но ничего, целых пять часов в седле, голова после встречи с Хранителем ничем другим уже не занята – придумает, что сказать.
Старый сморщенный гоблин испуганно отпрянул, когда врата пропустили на Дифран совсем не того дракона.
– Господин Кадм!
– Дивер у себя? – спросил тот, не здороваясь.
– Господин Дивер должен вот-вот появиться, я держу врата на Тар…
– На Тар?! – взревел Хранящий Кровь. – Он поперся на Тар?
Придурок! Как ему только в голову пришло?
– И что с того? – усмехнулся, появляясь из мерцающего поля Дивер. – Две минуты – Гвейн и не узнает. Зато теперь у нас есть образец!
С этими словами он вынул из кармана полученный от эльфа клочок испачканной кровью ткани.
– Можешь оставить себе! – вернул ему ухмылку Кадм. – Этот мусор мне больше не нужен…
– Тогда я возьму? – прозвучал новый голос.
Гоблин от страха вжался в жесткую спинку стула. Шутка ли – третий дракон за минуту?
– Гвейн? – Страх открывающего сошел бы за выражение радости в сравнении с чувствами, что отразились на мгновение в блеклых глазах Дивера.
Он не видел старика в человеческом облике почти полтысячелетия, но узнал сразу. Длинные седые волосы, зачесанные назад, белая борода до пояса, густые косматые брови и цепкий взгляд, не сулящий нарушителю ничего хорошего. Хранитель Дифрана и возразить не успел, как сухая рука первого в совете выхватила у него драгоценный лоскуток.
– Прошу за мной!
Ослушаться его не посмели. Оба дракона шагнули вслед за Хранящим Слово на гулкие плиты Зала Совета.
– Смотри-ка, нас встречают, – попытался пошутить Кадм.
Но и ему самому, и его другу-сообщнику было не до улыбок.
Джайла, Видящая Суть.
Алан, Палач Драконов.
Гвейн.
Тройка первых – уже слишком. А еще двое, стоящие пока за их спинами – плохой, очень плохой знак. Двое младших Хранителей допущены в Зал Совета, и есть только одна причина, по которой первые сделали бы такое. Кандидаты, прошедшие испытание. Драконы, обладающие Качествами. Двое, готовые сменить двоих.
– Что все это…
– Я еще дам тебе слово, Дивер, – прервал его первый старейшина. – Ты ответишь на мой вопрос, а не я на твой.
Дракон вновь стал драконом. Как и Джайла, как и Алан. И только те двое пребывают в образе людей, оттого и не разглядеть их за широкими спинами сидящих ящеров. И подсудимые – это ведь суд? – как бы ни старались, не могут сменить двуногий облик на тот, в котором появились на свет.
– Я, Гвейн, волей бывших до меня Хранитель врат и первый в совете, спрашиваю тебя Дивер, зачем ты нарушил запреты и пришел в мой мир?
– Нарушил запреты? Твои идиотские запреты? И за одно это ты судишь меня?
– Ответь, Дивер, – грозно вступил Палач.
– Я встречался со своим идущим. «Договор о переходах», параграф шестой, пункт одиннадцать: Хранитель имеет право явиться на зов своего открывающего или идущего, находящегося в поле врат…
– Иоллар Ваол не твой идущий, – произнесла Джайла. – Эльф вообще не идущий. Так как же ты мог явиться на зов?
– Считайте это моим даром, – осклабился подсудимый.
Пусть теперь попробуют опровергнуть его слова!
– И этот дар дарует тебе эта штука? – Видящая Суть отошла, дав проход стоящей за ней женщине. – Селаста!
Селаста? Дочь Алана? Маленькая Селаста? Маленькая…
– Сука!
Он увидел, как девушка ставит на камень перед Гвейном черный пластиковый ящичек.
– Мне больше нравилось, когда ты звал меня Лайли, милая, – ухмыльнулась юная драконица.
– Лайли, милая? – неожиданно рассмеялся стоящий рядом Кадм. – Лайли, милая! Твоя милая Лайли, заваривающая лучший кофе в Сопределье и подслушивающая чужие разговоры. Не имеющая Тени, я полагаю? Еще и прошедшая первую инициацию. Да она могла мебелью в твоем кабинете прикинуться, и ты ничего не понял бы! Однако, Гвейн, однако! От тебя я подобного не ожидал. Ты же Хранящий Слово! Поборник всех писаных законов. И опускаешься до банального шпионажа. А это, знаешь ли, противоречит…
– Ничему это не противоречит! – прервал его первый в совете. – Я не обязан соблюдать законы по отношению к тем, кто давным-давно их нарушил.
– Нарушил? Да неужели? – продолжал веселиться Хранитель Юули. – Что у тебя есть? Это устройство и слова девчонки? Да, Дивер использовал прибор, чтобы увидеться с живущим своего мира, это не совсем законно, но он все же переживал, как там парень устроился и все такое, так что, думаю, можно простить ему легкую сентиментальность. А что до показаний Селасты, то крайне неразумно будет принимать их во внимание. Малышка что угодно может наплести, лишь бы освободить себе местечко в совете. Разве не так, моя дорогая?
– Не ты здесь обвинитель, Кадм! – прорычал Алан. – У тебя еще будет возможность высказаться, когда Гвейн закончит говорить с Дивером.
– А со мной еще не закончили? – Увидев, что приятель от него не отступился, пятый в совете немного успокоился, и голос его зазвучал уверенней: – Кадм уже объяснил причины моего поведения, и мне нечего добавить.
– Так значит, ты волновался за мальчика? – вкрадчиво поинтересовался Гвейн. – А к чему тогда это?
Дракон кивнул на лежащую у своих лап тряпицу с бурыми пятнами крови.
– Что это? Кровь? И чья это кровь? Чем твой эльф занимался в моем мире, Дивер? Зачем ты послал его?
– Какая разница? Хранители не вмешиваются в дела живущих.
– Живущих? Да, пожалуй. Но ведь это – кровь открывающей, – подала голос Джайла. – Я даже отсюда это чувствую. Я Видящая Суть, ты не забыл об этом? Так чем вы двое объясните то, что вот уже несколько месяцев преследуете в чужом мире чужого же открывающего? Что в ней такого, в этой девочке, Кадм, что тебе понадобилась ее кровь?
– Мне? Эту тряпку приволок эльф Дивера, а вы спрашиваете меня?
Хранитель Дифрана почуял неладное и подозрительно зыркнул в сторону сообщника.
– Тогда ты ответь, Дивер, – не стала возражать драконица. – Против тебя уже достаточно обвинений, одного этого странного прибора вполне хватает для того, чтобы исключить тебя из совета и лишить Качества, но возможно…
– Лишить Качества?!
– А что ты думал? Почти год назад совет большинством голосов признал твое изобретение нарушающим уклады Хранителей врат. Хранителей, Дивер! Ты часто забываешь о том, что наша миссия хранить Сопределье, а не властвовать в нем, и этот твой прибор… Я даже не знаю, как он работает, но те результаты, которые он выдает, – это слишком много. Больше, чем должно знать даже старейшине. Так что считай, что вопрос о твоем исключении из Совета Великого Круга уже решен.
Алан и Гвейн поддержали ее угрюмым молчанием.
– Как так решен? – В глазах дракона заплясали искорки паники. – И Качество? Вы отберете у меня мое Качество?
– Мы не можем позволить, чтобы спустя время ты создал что-нибудь подобное. Но у тебя еще есть возможность сохранить статус Хранителя. Если, конечно, сможешь пояснить нам, что же все-таки происходит. И к чему все это? – Коготь Джайлы ткнулся в пресловутый лоскуток.
– Я… Я ничего не знаю… Это мальчишка. Чокнутый эльф. Он сам притащил это, не знаю зачем…
– Так, может, у него и спросим? – предложил Гвейн.
– Чушь! – среагировал Кадм. – Живущий не может свидетельствовать против Хранителя!
– А ты-то чего разволновался?
– Я? Действительно. Как я понимаю, против меня у вас ничего нет. Ждете, чтобы я выступил против Дивера как свидетель? Но я уже сказал все, что знаю. Да, он использовал прибор, чтобы увидеться с эльфом, и все. Остальное мне не известно. Хотите судить его? Исключить из совета? Ваше право. Только какое я имею ко всему этому отношение?
Дивер готов был вгрызться ему в глотку.
– Ты как минимум обо всем знал, Кадм, но даже не пытался поставить совет в известность о происходящем, – сухо высказался Гвейн. – А еще именно ты первый заинтересовался пришедшей в мой мир открывающей…
– Я интересовался Эн-Ферро. Магистр Пилаг стоит интереса Хранителя, ты так не думаешь?
– Хватит! – не выдержал Палач. – С тобой мы поговорим после. А сейчас, Дивер, я, Алан, волею бывших до меня Хранитель врат и второй в совете, призываю в свидетели небо, ибо Совет Великого Круга принял решение. Один из нас оказался недостоин возложенных на него обязанностей и совершил деяния, противоречащие нашим законам, и если тебе нечего больше добавить в свое оправдание…
– Стой! – закричал подсудимый. – Остановись, прошу!
– Ты что-то хочешь сказать?
– Да!
– Дурак! – тихо процедил Хранящий Кровь. – Просто смирись.
– Смириться? Лишиться всего?
– Ты уже лишился всего.
– Мы ждем, Дивер!
Осужденный Хранитель с ненавистью поглядел на недавнего соучастника.
– Могу ли я рассчитывать, что вы измените свое решение, если я сообщу совету о преступлении, более тяжком, чем мой… неосмотрительный поступок?
Первые переглянулись.
– Все зависит от того, что это за преступление.
– Нарушение… Нарушение Первой заповеди. Нарушение Закона Творения.
Гром не грянул. Не сверкнула молния. Первые в совете не огласили каменный зал возмущенными криками. Даже Хранящий Кровь не бросился на него с кулаками.
– Говори.
– Да, Дивер, говори, – усмехнулся Кадм. – Говори и не забывай о том, что слова, не подтвержденные чем-то большим, – это всего лишь слова, пустое сотрясание воздуха.
– Зависит от того, чьи это будут слова! Мне позволят?
Гвейн кивнул, и Дивер завозился у принесенного Селастой оборудования.