— Госпожа, ты позволяешь мне удалиться?
Подняв голову, чтобы служанка могла расстегнуть ворот ее платья, Мара ответила:
— Да, почтенная, но зайди ко мне после того, как я приму ванну. Нам нужно многое обсудить. Я добросовестно обдумала твой совет. Пришло время заняться устройством моего брака.
Накойя ошарашенно взглянула на нее. После всего, что сегодня случилось, такая уступка наводила на подозрения.
— Как пожелаешь, госпожа, — сказала она и с поклоном удалилась.
Уже оказавшись в коридоре, старая женщина, кряхтя, распрямила спину.
Сейчас она испытывала огромное облегчение. Наконец-то Мара вошла в роль властвующей госпожи. И хотя бурная вспышка гнева больно обожгла душу Накойи, главным было другое: дитя, которому впредь придется хранить честь своих предков, повзрослело и уже не нуждается в опеке.
Старая нянька усмехнулась. Если кротость и не принадлежала к числу достоинств Мары, то, во всяком случае, девушка унаследовала от отца поразительную отвагу и доблесть.
Часом позже властительница Акомы вышла из ванны. Две служанки обернули ее блестящее тело полотенцами; две другие сдвинули на прежние места перегородки, отделяющие деревянную ванну от спальни. Как и во всех знатных цуранских домах, размеры и количество помещений определялись только расположением подвижных перегородок, которые могли служить и створками дверей, и окнами, и ширмами. Сдвинув одну из них, можно было пройти из кабинета прямо в спальню Мары, минуя центральные апартаменты.
Накойя появилась, как только Мара присела у открывшегося проема. Она жестом указала старой женщине на место рядом с собой.
— Госпожа, я принесла перечень подходящих союзников, — приступила Накойя к делу.
Мара все так же глядела вдаль. Она почти не двигалась, если не считать легких поворотов головы, которые от нее требовались, чтобы служанки могли расчесать ее длинные влажные волосы. Усмотрев в молчании хозяйки разрешение продолжать, Накойя развернула пергамент.
— Госпожа, если мы собираемся устоять против покушений Минванаби и Анасати, потребуется выбирать союзников с величайшей осторожностью. По-моему, у нас есть три возможности. Во-первых, это союз со старым уважаемым семейством, у которого хозяйство пришло в упадок. Другая возможность — выбрать для тебя супруга из семьи, недавно сумевшей добиться влияния и богатства, но желающей посредством брака приобщиться к традициям древнего рода, а заодно снискать себе почет и политических союзников. Ну а третья возможность — поискать семью, которая согласится на союз ради того, чтобы потешить собственное честолюбие и с помощью славного имени Акомы добиться большего перевеса в Игре Совета.
Накойя помолчала, ожидая ответа. Но девушка сидела все так же безмолвно, устремив взгляд в сад; чуть заметная морщинка пролегла у нее на лбу. Тем временем служанка закончила расчесывать волосы Мары, уложила их в аккуратный узел, поклонилась и исчезла.
Накойя поняла, что ответа не дождется. Снова развернув свиток, она откашлялась и приступила к объяснению:
— Я исключила из списка те семьи, у которых власти хватает, а вот с традициями плоховато. Для твоих целей больше подойдет брак с юношей из дома, который уже имеет могущественных союзников. Тут, конечно, возможны различные осложнения с союзниками Минванаби и особенно — с Анасати. Поэтому по-настоящему приемлемых для нас домов в списке совсем мало.
Взглянув на властительницу, Накойя обнаружила, что та, по-видимому, прислушивается только к вечернему хору насекомых.
Когда вошедшие слуги подрезали обгоревшие фитили ламп, Накойя увидела, что Мара хмурится, как будто решая трудную головоломку. Пытаясь привлечь внимание госпожи к результатам своих изысканий, Накойя с подчеркнуто деловым видом разгладила пергамент:
— Из всех, кого может интересовать союз с Акомой, самый многообещающий…
Мара внезапно перебила ее:
— Накойя, если я правильно поняла, Минванаби — единственная семья в Империи, располагающая столь большими собственными силами. А у какого дома самые мощные политические связи?
Накойя уронила перечень на колени:
— Анасати, конечно, тут и вопросов нет. Если бы не властитель Анасати, этот перечень был бы в пять раз длиннее.
Кивнув, Мара снова уставилась в одну точку, как будто ее взгляд был прикован к чему-то такому, что могла видеть только она:
— Я приняла решение.
Накойя подалась вперед, внезапно насторожившись: Мара даже не прикоснулась к перечню, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на имена, которые писец нанес на пергамент под диктовку старой няни. Мара повернулась и взглянула ей в глаза:
— Я выйду замуж за сына властителя Анасати.
Глава 4. ГАМБИТЫ
Прозвенел гонг.
Отголоски этого звука донеслись до самых дальних уголков парадного зала во дворце властителя Анасати. В просторном помещении, увешанном старинными боевыми знаменами, царил смешанный аромат мебельного воска и непрекращающейся интриги. Под куполом, крытым черепицей, лежала столь густая тень, что даже при зажженных свечах это место казалось мрачным. Зал сам по себе гасил эхо. Многочисленные придворные и вассалы, собравшиеся здесь в ожидании событий, выглядели, как скопище почти неподвижных кукол.
В конце длинного, устланного коврами центрального прохода, на внушительном возвышении восседал властитель Анасати в парадных одеждах. Судя по его невозмутимому худому лицу, властитель не испытывал ни малейшего неудобства ни от тяжести громоздкого головного убора, ни от изнуряющей жары. Алые и желтые шарфы, числом не менее дюжины, затрудняли дыхание; их концы, завязанные сзади пышными бантами, вздымались за плечами, словно накрахмаленные крылья. Стоило властителю шевельнуться, как эти банты сбивались на сторону, и слугам приходилось поспешно устремляться к господину, чтобы вновь разместить банты в должном порядке. В одной руке он держал длинный резной скипетр, принадлежавший семье Анасати с незапамятных времен, — знак высокого достоинства правителя. На коленях у него покоился древний стальной фамильный меч — реликвия, уступающая по значимости только семейному натами. Этот меч передавался от отца к сыну со времен Золотого Моста и Спасения, когда народы впервые появились на Келеванен. Теперь вес меча жестоко давил на старые колени — еще одно из неудобств этикета, с которыми приходилось смиряться в ожидании прибытия этой выскочки из Акомы. В зале было жарко, как в печи: традиция требовала, чтобы все окна и двери оставались закрытыми, пока гость, явившийся с целью сватовства, не войдет в зал со всеми положенными церемониями.
Текума, властитель Анасати, слегка наклонил голову, и к нему приблизился его первый советник по имени Чимака.
— Долго еще?.. — нетерпеливым шепотом спросил властитель.
— Теперь уже совсем скоро, господин. — Верный советник нервно переступил с ноги на ногу и пустился в объяснения:
— Гонг прозвонил уже три раза: когда паланкин Мары достиг наружных ворот, когда она вступила в главное здание и сейчас — когда ее процессия проходит через ворота во внутренний двор. Четвертый удар прозвучит, когда ей позволят предстать перед тобой, господин.
Тишина раздражала властителя: он любил, чтобы звучала музыка. Однако следовало уделить внимание делам насущным.
— Ты подумал о том, о чем я просил?
— Конечно, господин. Твое слово для меня закон. Я сочинил несколько оскорбительных замечаний, которые могут пригодиться для ответа на предложение этой сучки из Акомы. — Советник облизнул губы и добавил:
— Какая самонадеянность с ее стороны — рассчитывать, что твой сын Джиро польстится на возможность занять при ней место консорта!.. Что и говорить, это было бы блестяще…
Властитель Анасати метнул на советника любопытный взгляд, слегка повернув голову в его сторону — и парадное облачение немедленно съехало на левый бок. Слуги бросились к хозяину и захлопотали вокруг, возвращая банты на место.
Чимака принялся развивать свою мысль:
— Блестяще… будь у подобного замысла хоть малейшая надежда на успех. Брак с любым из твоих сыновей позволил бы ей рассчитывать на политический союз с тобой. Тебе пришлось бы потратить немалые средства на защиту Акомы, а у этой особы были бы развязаны руки, чтобы целиком посвятить себя борьбе с властителем Минванаби.
Властитель Анаоати слегка скривил губы; как видно, лишнее упоминание грозного имени не доставляло ему удовольствия:
— Да я бы и сам на ней женился, если бы думал, что у нее есть хоть какой-то шанс переиграть этого джаггуна в Игре Совета.
Он нахмурился, произнося название дурно пахнущего пожирателя мертвечины, и вернулся к вопросу, который ставил его в тупик:
— Но в самом-то деле, на что она надеется? Должна же она понимать, что я никогда не позволю ей заполучить Джиро в консорты. Если не считать Пяти Великих Семей, род Акома — единственный, который может похвастаться большей древностью, чем род Анасати. Если Акома перестанет существовать, и по какой-либо причине с лица земли исчезнет одна из Пяти Великих…
Эта заветная мечта не в первый раз высказывалась вслух, и Чимака с легкостью закончил за господина:
— Тогда в число Пяти Великих Семей войдет и семья Анасати.
Текума кивнул:
— И настанет день, когда один из моих потомков сможет возвыситься до звания Имперского Стратега.
Он бросил взгляд налево, где на более скромном возвышении располагались в ожидании трое его сыновей.
Ближе всех к отцу сидел Халеско, наследник мантии Анасати, а рядом с ним
— Джиро, самый умный и одаренный из всех троих. Стоило только захотеть, и ему была бы предоставлена возможность выбрать себе жену среди дочерей десятка властителей; с его стороны не было бы дерзостью даже сватовство к одной из дочерей императора, а это, в свою очередь, еще больше укрепило бы политическую мощь Анасати. Третий сын, Бантокапи, неловко сутулился около Джиро, старательно выковыривая грязь из-под ногтя большого пальца.