- Можно осмотреть твою комнату, Мэри? - ласково спросил он, пытаясь ободрить перетрусившую девушку
- Да, мистер Уоллес, - произнесла она, выходя в коридор, чтобы дать возможность Питту обследовать каждый уголок.
- Скажи мне, Мэри, здесь была какая-нибудь ещё женщина? - сверля глазами испуганную девушку, произнёс Питт
- Нет, только я, - уверенно кивнула Мэри.
«Вряд ли она лжёт», - подумал квартирмейстер, - «она такая трусиха, что легко выдала бы себя», и тут же добавил
- Кто был в ночной сорочке перед окном?
- Это была я, - простодушно ответила девушка, - Я попросила капитана разрешить мне принять ванну, но как только увидела Вас, я сразу же задёрнула занавеску.
Питт выглянул в окно. Действительно, именно в нём ему и почудилась Арабелла Брэдфорд.
«Леди в комнате служанки? Вряд ли это возможно. Хотя, если Питер с ней ведёт себя как тиран - кто знает...» - подумал он, всё ещё прислушиваясь к грызущей его сердце ревности и, решив окончательно прояснить ситуацию, добавил вслух:
- Можно мне осмотреть твои вещи?
- Да, мистер Уоллес, - шепнула едва живая от страха девушка
Питт открыл дверцу гардероба и осмотрел все платья. Белоснежная ночная сорочка с кружевами висела в шкафу. Она была ещё влажной, и от исходившего от неё пряного запаха ароматических трав квартирмейстер почувствовал лёгкое головокружение. Кровь прилила к его лицу, и невозможное вдруг показалось вполне реальным.
- Какие у тебя отношения с капитаном?
Неужели некрасивая, но покорная Мэри для Питера лучше, чем не умеющие держать язык за зубами бойкие красотки с Тортуги? Может быть, именно она - дама его сердца?
- Я его служанка и слежу за домом, - спокойно ответила девушка
- И только? - удивился Питт, - капитан хотя бы раз домогался тебя? Может быть, ты сама пыталась его соблазнить?
- Нет, мы с ним почти не разговариваем. Когда он дома, я стараюсь не выходить из моего флигеля, и только сегодня попросила у него разрешения быть в этом доме. Я уже собиралась уходить, когда услышала крики в прихожей. Я честная девушка, господин Питт, и буду принадлежать только тому мужчине, который станет моим мужем.
- А эта комната? Чья она? - не унимался Уоллес
- Здесь я живу, когда капитана нет дома. Я каждый день делаю уборку.
- Можешь поклясться, что всё, сказанное тобой сейчас, правда? - угрожающе спросил Питт, - ты знаешь, что если ты мне солгала, то будешь гореть в аду.
Девушка спокойно произнесла клятву
- Мне не за что краснеть перед Богом, - добавила она, кивнув головой на лежавшее рядом с кроватью Евангелие.
- Знай, Мэри, - продолжал угрожать ей Питт, - Питер дал страшную клятву, что до конца жизни не притронется к женщинам. Поэтому если ты соблазнишь его, то погубишь не только себя, но и его.
- Я уже сказала Вам, что не собираюсь этого делать, - голос девушки по-прежнему был спокоен, - капитан никогда не женится на простой служанке, а мне нужен лишь тот человек, который станет моим мужем.
- Ты молодец, Мэри, - ободряюще кивнул ей Питт, - твоему мужу крупно повезёт. Скажи, а есть ли здесь погреб?
- Я провожу Вас, господин Уоллес
Они спустились вниз и осмотрели просторное холодное подземелье. В нём никого не было, но Уоллес внимательно исследовал каждый уголок - ревность постепенно утихала, а помещение показалось ему идеальным местом для хранения добычи. Тем более что в этом случае дом должны были постоянно охранять несколько верных ему людей и он сможет узнать обо всех, кто переступит порог этого дома. Чтобы окончательно успокоиться, а заодно и понять, как организовать посты у дома, Уоллес осмотрел сад и флигель Мэри. На узеньких тропинках были следы его ног, а также огромных сапог Вольверстона и изящной обуви самого капитана. Следы Мэри Кэт были немногочисленны и вели от флигеля в дом. Всё ещё недоумевая, как он мог принять некрасивую служанку за благородную госпожу, квартирмейстер вернулся в прихожую, где его ждали Питер и Нэд. Оба сидели на диване, но Вольверстон был слегка встревожен, а Питер, по своему обыкновению, спокоен и невозмутим.
- Ну что, Питт, - улыбнулся он, обратившись к другу, - убедился, что здесь нет Арабеллы Брэдфорд?
- Да. Но всё же, Питер, поклянись мне, что всё это правда. Я знаю, что ты иногда посещаешь церковь, а значит, ты веришь в Бога и не решишься солгать.
Сняв нательный крест, Питер ровным голосом произнёс слова клятвы.
- Клянусь Всевышним Богом, который видит и слышит меня сейчас, что в этом доме никого не было, кроме меня, Нэда, Мэри Кэт и тебя самого. Клянусь, что никто, кроме названных мною людей никогда не переступал порога этого дома с того самого момента, как я приобрёл его.
- А Мэри Кэт?
- Она только служанка.
Уоллес молча глядел в окно. Неужели он ошибся, приняв Мэри Кэт за Арабеллу? Может быть, он просто стал забывать её черты? Или он будет видеть её в каждой встретившейся ему женщине? Да и не только в женщине - ведь он даже Питера подозревал... Неужели это наваждение продлится до конца жизни?
Пока Уоллес размышлял, забыв, зачем он пришёл в дом к капитану, а тот с непроницаемым выражением лица сидел рядом с ним на диване, Вольверстон никак не мог успокоиться. Он встал, несколько раз прошёл взад-вперёд по гостиной. Последняя, однако, была слишком мала для того, чтобы прогулка по ней помогла этому верзиле обрести душевное равновесие.
Наконец он остановился и грозно взглянул на друзей, один из которых только что едва не убил другого:
- Теперь ты, Питт, поклянись, что никогда в жизни не поднимешь оружие на Питера, - не сводя глаз с квартирмейстера, произнёс он
- Почему я должен дать такую клятву? - удивился тот, - а Питер? Значит, он сможет пристрелить меня, и я не буду иметь возможности защититься?
На губах капитана мелькнула едва уловимая усмешка, и он многозначительно подмигнул квартирмейстеру.
- Питер никогда не причинит тебе зла, - успокоил его Вольверстон, - разве он не показал тебе это сегодня?
- Почему же? Что вы оба скрываете от меня? - с нетерпением спросил Уоллес, в голове которого вновь возникли самые невероятные подозрения.
- Не надо задавать так много вопросов, Питт, - отечески улыбнулся ему одноглазый гигант, - просто поклянись, что никогда не поднимешь руку на своего друга. Неужели тебе мало этого объяснения?
- Ладно, - нехотя произнёс он, - клянусь никогда не драться с Питером и не поднимать на него оружие. Обещаю всегда защищать его, как защищал бы собственного брата.
- Учти, Питер, - добавил Уоллес, хитро подмигнув капитану, на губах которого всё ещё играла загадочная улыбка, - взамен ты разрешишь мне использовать твой погребок для хранения наших запасов.
- Отличная идея, - непонятная квартирмейстеру улыбка исчезла, а Сильвер встал и встряхнул чёрными локонами парика, в считанные мгновения превратившись из таинственного незнакомца в прежнего отчаянного головореза, - конечно, если команда мне по-прежнему доверяет. Кстати, зачем ты ко мне пожаловал? Ведь не затем, чтобы искать здесь Арабеллу Брэдфорд?
Уоллес коротко рассказал ему о произошедшей на «Арабелле» ссоре, и они немедленно вернулись на корабль, оставив дом на попечение Мэри Кэт. Наутро на общем собрании эскадры он предложил перенести ценности в подземелье дома Сильвера и выставить рядом посты охраны из помощников квартирмейстера. Команды согласились, и с тех пор у одноэтажного строения с апельсиновым садом неизменно дежурили не менее восьми вооружённых головорезов, лично подчинявшихся Уоллесу, а во время выхода основной команды в море к ним присоединялись ещё четверо. Забрав у капитана ключ от подземелья, Питт повесил его себе на шею, не расставаясь с ним даже во время самых отчаянных переделок. Видимо, сей драгоценный предмет оказал целительное воздействие на душевное состояние квартирмейстера, поскольку с тех самых пор призрак Арабеллы Брэдфорд более его не беспокоил.
Глава 22. Проводник
Насупившийся губернатор в задумчивости прохаживался по кабинету. Опять Мари Жермен... Вот кто способен довести его до апоплектического удара! А ведь всего несколько месяцев назад казалось, что неприятности позади. Хотя нет. Он подозревал. Давно - с того самого дня, когда впервые пригласил на обед этого франта. Просто старался не думать. Поначалу пользовался им, чтобы разделаться с более опасным противником, но потом... Зачем он вновь и вновь зазывал его на обед? Похвастаться очередным бриллиантом в собственной короне? Вот уж истинно французское бахвальство! Но де Жуайен тоже хорош гусь. Как только на флоте терпят столь легкомысленных субъектов? Мало того, что угодил в ловушку, расставленную испанским капером, так ещё и сражение проиграл! А Сильвер... Молод, удачлив, ни разу не спасовал перед опасностью, манеры - как у истинного аристократа. Спас бедную пленницу, явившись пред ней под белыми парусами, словно рыцарь на белом коне. Всё ясно как день - как тут не влюбиться. Но что делать теперь? Откровенно поговорить с Сильвером? Сказать ему, что никогда не отдаст свою дочь за пирата? Пойти на сделку с Уайтом? А может, просто ждать, надеясь на благополучную развязку? Тем более что интуиция настойчиво шепчет, что капитан не столь уж рад столь внезапному порыву чувств его взбалмошной дочери.
В дверь осторожно постучали. На пороге показался слуга.
- Гарри Уайт. Просит, чтобы приняли.
- Зови. А ты иди, Пьер.
Губернатор отвернулся к окну. Часы на стене неумолимо отсчитывали мгновения. За дверью слышались уверенные тяжёлые шаги.
- Разрешите, Ваше превосходительство?
- Входи, Гарри. Садись.
. Откинув голову, матрос он уверенно устроился в кресле. Ни тени волнения - лишь лёгкая усмешка на губах.
- Так Вы согласны, Ваше превосходительство?
Француз молчал. Мерно тикали часы, а в такт им гулко пульсировала кровь в висках губернатора. Сделать выбор... Избавиться от Сильвера и собственных сомнений, или...