— Кто-нибудь из вашавоки убежал?
— Что? — непонимающе спросил Зна-ят.
— Все ли вашавоки, кого ты видел, мертвы?
— Тва. Один побежал по дороге после того, как меня связали.
— Того я тоже убила, — сказала Дар.
Зна-ят изумленно уставился на нее.
— Будет лучше для нас, если мы спрячем этих убитых вашавоки и их собак, — сказала Дар.
Зна-ят, похоже, не слушал ее. Он не ответил.
Дар ухватила за лодыжки того из убитых охотников, который лежал ближе к ней, и с трудом потащила его к кустам.
— Помоги мне!
Зна-ят наконец обрел дар речи.
— Я сделаю это, — сказал он, без труда поднял труп и понес прочь.
Пока Зна-ят уносил и прятал трупы, Дар подняла свой кинжал и стала, прихрамывая, ходить по опушке и старательно убирать все следы побоища. В землю на проселочной дороге впиталось слишком много крови, ее нельзя было убрать до конца. Занимаясь этим, Дар мало-помалу начала осознавать, что случилось, и в ужасе задрожала.
«Я должна была сделать это, — говорила она себе, — теперь все позади. Все кончено. Мы живы. Его не сожгли».
Когда Зна-ят вернулся, спрятав последнюю убитую собаку, Дар успела закончить свою работу.
— Нам нужно вернуться к остальным, — сказала она.
Зна-ят подхватил Дар и забросил себе на плечо. Точно так же он носил трупы.
— Опусти меня, — попросила Дар, — я могу идти.
— Тва, — сказал Зна-ят и зашагал в ту сторону, где спрятал мертвые тела.
— Ты идешь не в ту сторону, — сказала Дар.
— Я должен забрать мое оружие, — ответил Зна-ят.
Лежа на плече у орка, Дар не могла видеть его лица, но голос Зна-ята звучал тревожно. Он держал Дар крепко, освободиться она не могла. Кинжал девушки был прижат к груди орка, Дар не могла им воспользоваться. Дар понимала, как глупо все получилось. Она рискнула жизнью, а в результате оказалась один на один со Зна-ятом и была целиком в его власти.
8
Зна-ят нес Дар не слишком долго. Вскоре он опустил ее на землю на небольшой поляне. Повсюду были видны следы недавнего сражения. На траве валялись мертвые собаки. Одна из них была разрублена пополам. Примятая трава темнела там, где по земле тащили Зна-ята. Дар стала осматривать поляну, а Зна-ят начал искать свое оружие. Кинжал он обнаружил в кустах, поднял его и убрал в ножны, а потом нашел свой меч. Его убирать в ножны он не стал. Он распрямился и повернулся лицом к Дар. Вид у орка по-прежнему был взволнованный. Его рука, сжимавшая меч, слегка дрожала.
— Я чую твой страх, — сказал он.
Дар промолчала, но сжала рукоять своего кинжала. Зна-ят шагнул ближе к ней.
— Это мудро, что ты меня боишься.
Дар гадала, далеко ли сумеет убежать с раненой лодыжкой.
«Орка мне не обогнать», — думала она, вспоминая, как Ковок-ма нес ее на плечах.
Тем не менее она была готова попытаться метнуть в Зна-ята кинжал. Но пока она сидела совершенно неподвижно.
— После того как меня поймали, тебе ничто не грозило, — сказал Зна-ят, — почему ты пришла?
— В видении мне представился горящий уркзиммути.
Зна-ят ничего не сказал. Он долго молча смотрел на Дар. И вдруг из его глотки вырвался негромкий скорбный стон. Он становился все громче, и Дар задрожала от страха. Зна-ят бросил свой меч к ее ногам и повалился на четвереньки. Далеко не сразу он совладал с собой и начал говорить.
— Мут ла вошла в мою грудь, — сказал он, — я очнулся от дурного сна и увидел все открытыми глазами. Ты мудра и добра. А я был глуп и злобен. Мне стыдно за твой страх, — он опустил голову, — укуси мою шею.
Дар знала, что согбенная шея — это знак того, что орк сдается и просит пощады, но она никогда не слышала о том, чтобы один орк кусал другого. Это казалось ей отвратительным, и она растерялась.
Зна-ят не шевелился.
— Прошу тебя, Мать, оставь свою отметину.
Дар все еще не могла решиться.
— А что означает этот укус?
— Моя жизнь станет твоей.
— Это был бы большой дар, — сказала Дар, — но почему я его заслуживаю?
— Меня поймали, потому что ненависть сделала меня беспечным. У меня была только одна мысль — убить тебя. Я собирался спрятать твое тело и никому ничего не сказать. Ты увидела зло в моей груди и отплатила за него отвагой.
— Почему ты меня так ненавидел? — спросила Дар.
— Я думал, что вашавоки не место среди уркзиммути. Я не понимал.
— Чего ты не понимал?
— Когда я швырнул тебя в реку, вашавоки умер. Твоя жизнь была даром Мут ля. Теперь ты служишь ей. Прошу тебя, Даргу, позволь мне искупить мое зло. Твой укус благословит меня.
Дар справилась с чувством неловкости, опустилась на колени и сильно сжала зубы, чтобы прокусить кожу на шее Зна-ята. Как только она сделала это, орк вздохнул с таким облечением, словно расстался с тяжкой ношей. Зна-ят поднялся. Дар ни разу в жизни не случалось видеть такого полного преображения. Залитое кровью лицо орка стало покорным и умиротворенным.
— Шашав, Даргу, — произнес он, — шашав, Мут ла.
Ковок-ма явно растревожился, когда увидел Зна-ята, несущего на руках Дар.
— Вы оба ранены! — воскликнул он, — что случилось?
— Мы дрались с вашавоки и их собаками, — ответила Дар, — все они мертвы. Какое-то время нам нечего бояться.
— Ты сильно ранена? — спросил Ковок-ма.
— Собака укусила Даргу за ногу, — сказал Зна-ят.
— Больно, но кость цела, — сказала Дар, — у Зна-ята раны хуже моей.
— Тва, — возразил Зна-ят, — они небольшие.
Ковок-ма осмотрел лодыжку Дар. Из раны все еще текла кровь, нога распухла.
— Зна-ят поступил мудро, решив нести тебя, — сказал Ковок-ма и внимательно посмотрел на своего двоюродного брата, — что-то еще случилось, — заключил он.
— Хай, — ответил Зна-ят, — Даргу укусила мою шею.
Ковока это известие поразило как удар грома. В первый момент Дар не могла понять, рад он или огорчен. Он перевел взгляд на других орков. Те тоже были поражены услышанным. Видя это, Дар испугалась и пожалела о том, что Зна-ят сразу признался в том, что между ними произошло.
Мало-помалу Ковок-ма оправился от изумления и раздвинул губы в широкой улыбке.
— Я очень удивлен, — признался он.
Зна-ят усмехнулся в ответ.
— Не меньше меня, — сказал он.
Дар нарушила наступившее молчание.
— Ковок-ма, у тебя есть снадобье для ран Зна-ята?
— Мне нужно поискать подходящие травы, — ответил Ковок-ма.
— Лучше бы тебе поскорее их найти, — сказала Дар, — к утру мы должны быть далеко отсюда.
Ковок-ма ушел искать целебные растения, а другие орки омыли кровь с ран Дар и Зна-ята. Пока они занимались этим, Дар рассказала о столкновении с охотниками, но ни словом не обмолвилась о том, что произошло между ней и Зна-ятом. Но когда она завершила рассказ, Зна-ят добавил:
— Меня поймали, потому что я пытался убить Даргу.
Его откровенность удивила Дар, но не орков.
— Я давно чуял твою ненависть, — сказал Дут-ток, — я рад, что ты наконец избавился от нее.
— Хай, — сказал Лама-ток, — теперь настанет мир и покой.
— Даже сыновья могут видеть, что это — промысел Мут ла, — сказал Варз-хак, — ты мудро поступил, подставив шею. Даргу с этим поступит мудро.
— Теперь я это знаю, — проговорил Зна-ят и поклонился Дар.
Слушая этот разговор, Дар понимала, как одинока она была до сих пор. Никто не говорил с ней о ненависти Зна-ята — даже Ковок-ма. Она до сих пор не до конца понимала, что будет теперь, после того как она укусила шею Зна-ята.
«Я веду их, но мы редко разговариваем. Я ничего не знаю об их жизни, кроме того, что Ковок-ма любит коз».
И Дар решила, что все должно стать иначе.
Ковок-ма возвратился и принес несколько растений.
— Мут ла помогла мне, — сказал он, — я нашел то, что нужно.
— Сначала полечи Зна-ята, — сказала Дар, — у него больше ран.
— Тва, — возразил Зна-ят.
— Я сам решу, — сказал Ковок-ма, — даже матери повинуются знахарям, — он отсчитал пять маленьких зеленых ягод и протянул их Дар. Потом дал такие же ягоды Зна-яту, но больше, — прожуйте их очень хорошо, — сказал он, — а потом проглотите.
Дар положила ягоды в рот и раскусила. Они оказались такими горькими, что она чуть не задохнулась. Дар заставила себя жевать ягоды. К тому времени, когда она сумела их проглотить, Ковок-ма уже ощупывал ее лодыжку. Разжевав какие-то травы, он сплюнул зеленую слюну на ладонь и обмазал ею рану Дар. Сначала пекло и кололо, но потом нога онемела. Затем Ковок-ма заполнил ямки, оставленные собачьими зубами, измельченными листьями другого растения. Но прежде чем заняться ранами Зна-ята, он спросил у Дар, какой дорогой им следует пойти ночью.
— Зачем тебе это нужно знать? — поинтересовалась Дар.
Ковок-ма протянул Дар большой ворсистый лист.
— После того как ты съешь это растение, ты будешь спать.
— Я не смогу спать сегодня, — сказала Дар, — мы не должны остаться здесь.
— Ты будешь спать, а я понесу тебя, — сказал Ковок-ма.
— Тва, — покачала головой Дар, — если мы встретим вашавоки, я должна буду поговорить с ними.
— Я — знахарь, — сказал Ковок-ма, — и я думаю, тебе лучше поспать.
— Ты должен послушаться Даргу, — заметил Зна-ят, — неси ее, но не давай ей этот лист.
— Найимгат не только дает сон, — возразил Ковок-ма, — он также лечит.
— Я пожую этот лист завтра, — сказала Дар, — сегодня мне нужен трезвый ум.
Ковок-ма больше не стал спорить. Он стал жевать другие травы и занялся лечением ран Зна-ята. Как только все они были очищены и на смену боли пришло онемение, Ковок-ма зашил резаную рану на плече Зна-ята. Когда он закончил эту работу, наступила ночь.
Вскоре Ковок-ма уже нес Дар на плечах и шагал по пустой темной дороге. Она могла только надеяться на то, что они не заблудятся. О том, чтобы спросить у кого-то, как пройти к горам, не могло быть и речи. Раньше или позже окрестные жители обнаружат убитых охотников, и Дар вовсе не хотелось, чтобы кто-то вспомнил о встреченных на дороге странниках. Она решила, что будет лучше, если она и орки будут притворяться проклятыми и двигаться вперед как можно более быстро и бесшумно.