но стало невидимым.
В непроницаемой тьме время утратило свое значение. Сны и мысли при пробуждении стали неотличимы друг от друга. Дар уже верила в то, что ступила на Темную тропу, что ее дух возвращается к Карм или к Мут ла — к кому из них двоих, она не могла понять. Потом она то дрожала от холода, то пылала от жара. Наконец Дар без сил опустилась на каменный пол и слилась воедино с кромешным мраком.
Огонек был совсем крошечный, но Дар он показался невероятно ярким. Она смотрела на него, не испытывая никаких чувств, в том числе и страха. Огонек просто был. Звучали какие-то голоса, но слов Дар не разбирала. Чьи-то руки приподняли ее, и она встала на колени. Кто-то поднес чашу к ее губам и наклонил так, что в ее рот полилась белая сладковатая жидкость. Дар сделала несколько глотков. Остальное пролилось на подбородок и грудь. Дар отпила еще. В голове немного просветлело, но если бы ее отпустили, она бы рухнула на пол.
Крошечный огонек переместился в сторону, появилось еще несколько огоньков. Тьма еще более развеялась, и Дар увидела, что комната наполнилась матерями. Они что-то говорили нараспев, но Дар была слишком сонная, слов песнопения она не понимала. Одна из матерей шагнула к отверстию в полу, подняла подол невы и села на корточки. Вторая мать провела лезвием ножа по бедрам присевшей матери. Появились темные линии выступившей крови. В полутьме они казались черными. В воду полилась кровь.
Дар подняли на ноги. Ее ступни прикоснулись к окровавленной воде. Затем ее медленно опустили в эту воду. Дар не шевелилась и молчала. Она безвольно смотрела на то, как вода поднялась и растеклась по каменному полу. Когда вода оказалась на уровне талии Дар, она встретилась взглядом с матерью, сидевшей на корточках. Ее лицо показалось Дар знакомым. Но вот руки той матери, что поддерживала Дар, разжались, и она погрузилась в воду.
Вода была теплой, как кровь. Слишком слабая для того, чтобы сопротивляться, Дар начала тонуть — бесконечно, непрерывно. Она запрокинула голову, посмотрела вверх. Маленькие огоньки удалялись. Кровь окрасила их в алый цвет. Стало больно в груди. Дар сделала вдох. Вода заполнила ее и растворила.
Дар почувствовала, что ее кто-то держит. Она открыла глаза и увидела Зор-ят. Место крошечных огоньков заняли факелы, комната ярко осветилась. Дар и Зор-ят окружили матери, они стирали с тела Дар розоватую жидкость, а Зор-ят нежно покачивала ее, как малого ребенка.
— Ее глаза открыты, — сообщила Зор-ят остальным матерям, — Даргу-ят, — проворковала она, — я — твоя мутури.
Принесли большой кусок белого полотна. Зор-ят обернула Дар этой тканью и встала, без усилий держа Дар на руках.
— Это мое дитя, — громко возвестила Зор-ят, — скажите всему клану о том, что родилась новая мать. Ее имя — Даргу-ят.
Затем Зор-ят понесла Дар дальше по коридору, а остальные матери последовали за ней, вознося хвалу Мут ла. Дар плаката, как ребенок, но плакала она от радости.
Дар провела три дня в спальне Зор-ят. Постепенно к ней возвращались силы. Ее мутури кормила ее молоком и одела в новые одежды. В эти первые дни сюда заходили только самые близкие родственники. Они приветствовали Дар как новорожденную, произносили свои имена, а Дар называли «младшей сестрой». Потом весь клан выразил ей свое почтение. Каждый посетитель подробно описывал родственную связь между ними. Зачастую звучали слова, каких Дар прежде не слышала. После того как посетители уходили, Зор-ят объясняла Дар значение незнакомых слов, но Дар сомневалась, что когда-нибудь поймет их точный смысл.
Волшебство не изменило тела Дар. Она не стала выглядеть иначе. Ее зрение и обоняние не стали острее. Однако она была уверена в том, что превратилась в уркзиммути, потому что обращались с ней именно так. В этом смысле сила волшебства все переменила. Когда Дар вернулась в свою комнату, Нир-ят и Тир-ят стали ее старшими сестрами. Они теперь говорили с ней нес таким почтением, но с большей любовью, и никакие разговоры уже не казались слишком личными.
— Ничего себе новорожденная, — с улыбкой сказала Тир-ят, — с такими грудями у тебя крови начнутся еще до следующей луны.
— Повезло тебе, — блаженно вздохнула Тир-ят, — мне было четырнадцать зим, и только тогда я получила дар Мут ла.
Дар, которая никогда не считала месячные даром, была озадачена.
— Почему мне повезло?
— Ты станешь взрослой, — ответила Нир-ят.
— И получишь татуировку.
— Это будет больно? — спросила Дар.
— Мутури говорит, что не больнее родов, — ответила Нир-ят.
— Но и не лучше, — сказала Тир-ят, — о-о-о-й! Каку меня лицо распухло!
Нир-ят весело зашипела.
— Она была похожа на большую ягоду.
— Зато теперь я сладкая и сочная, — сказала Тир-ят.
— Только в своих мечтах, — фыркнула Нир-ят, — ни один из сыновей пока не дарил тебе любовь.
— Это ты так думаешь, — дерзко проговорила Тир-ят, — а ты помнишь, как мы весной ходили в гости к брату мутури?
— Хай, — ответила Нир-ят, — и я видела, как ты удалилась с тем сыном. Но потом я совсем не чуяла атура.
— Он мне не понравился, — буркнула Тир-ят.
— Значит, никакого дарения любви не было, — заключила Нир-ят и посмотрела на Дар, — не бойся, Даргу. Этот сын был не Ковок-ма.
— Почему ты говоришь о нашем двоюродном брате? — осведомилась Тир-ят.
— Расскажите мне побольше о татуировках, — поспешно сменила тему Дар, протянула руку и прикоснулась к подбородку Нир-ят.
Черные линии орнамента на ощупь были слегка выпуклыми. Каждый клан имел свою, особенную татуировку, которую сыновья и матери получали, достигнув зрелости.
— После того как ты получишь дар, мутури отведет тебя к лататх, — сказала Нир-ят, — лататх нанесет тебе знак клана. Это занимает целый день. Ты должна показать свою крепость и терпение. Лежи тихо и не кричи.
— Лататх зовут Жвар-ят, — добавила Тир-ят, — она очень умелая.
Дар стала более внимательно разглядывать орнамент на подбородках своих сестер и залюбовалась искусством Жвар-ят. Татуировки представляли собой сочетание завитков, уходящих вниз от прямой линии, идущей вдоль нижней губы. Орнамент напоминал водопад. Несмотря на сложность рисунка, обе татуировки выглядели совершенно одинаково.
Дар получила клановую татуировку через неделю после своего перерождения. Отчасти это являлось ритуалом, в котором приняли участие Мут-ят, Зор-ят и члены ее семейства. Они распевали молитвы, прося Мут ла о долгой и счастливой жизни для Дар. Дар лежала под открытым небом на деревянной скамье, а Жвар-ят наносила символ клана Ят на ее подбородок с помощью шипов какого-то колючего растения. Шипы она окунала в густую черную краску. Она нанесла не меньше тысячи уколов в нижнюю губу и подбородок Дар, и каждый раз было очень больно. К закату нижнюю часть лица у Дар словно бы жгли огнем.
Вечером Дар была вынуждена есть жидкую кашицу, всасывая ее через трубочку. Лицо у нее слишком сильно распухло, жевать она бы не смогла при всем желании. Потом она лежала в темноте и не могла заснуть. Нир-ят пыталась утешить ее.
— Ты будешь радоваться тому, что носишь этот знак, — прошептала она, — когда увидишься со своим велазулом.
— Нзззнню, — пробормотала Дар.
— Я знаю, каковы твои чувства. Мы навестим его.
— Ккккгго?
— Скоро поговорим.
24
Когда с лица Дар сошла припухлость, ей захотелось взглянуть на себя. Орки не пользовались зеркалами, поэтому Дар пришлось искать какой-нибудь широкий неглубокий сосуд с водой, чтобы увидеть в ней свое отражение. Она нашла чашу из темного базальта. Дар наклонилась над чашей. Увиденное потрясло ее.
На нее смотрело уродливое лицо. Черты не обладали привычным равновесием — лоб выглядел слишком нежным и маленьким, переносица не была тонкой, подбородок был слишком округлым. Хуже всего выглядели карие глаза, они напоминали крысиные. Дар прижала руку к щеке, чтобы убедиться, что странное существо, отражающееся в воде, — это и есть она. Оказалось — действительно она. Только черные зубы и выглядели как надо, и их красоту подчеркивала чудесная татуировка. Дар провела кончиками пальцев по линиям орнамента, представляя, что это делает Ковок-ма.
«Он любит меня, как бы я ни выглядела».
Как бы то ни было, украшенное татуировкой лицо Дар очень понравилось.
— Так я и думала, что найду тебя здесь, — прозвучал чей-то голос.
Дар обернулась и увидела Нир-ят.
— Я часто сюда приходила после того, как мне сделали татуировку, — сказала Нир-ят, принюхалась и улыбнулась, — ты думаешь о своем велазуле?
Первым порывом Дар было отрицать, что у нее есть возлюбленный, но она сдержалась и спросила:
— Откуда ты знаешь?
— У меня есть нос. И потом — ты сама мне сказала.
— Я сказала?
— Фалфхисси развязывает язык, — объяснила Нир-ят.
— Значит, и мутури тоже знает?
— Я в этом сомневаюсь, младшая сестренка.
— Надо мне с ней поговорить, — сказала Дар, — я хочу стать благословленной.
— Ты торопишься. Ковок-ма — твой первый велазул?
Дар вспомнила о своих горских ухажерах. Ни одного из них она не назвала бы возлюбленным. Единственным мужчиной, который целовал ее, был Севрен, и было это всего один раз.
— Хай, — сказала она, — ковок-ма — первый.
— Он дарил тебе любовь?
— Хай.
— Это не причина думать о благословении, — сказала Нир-ят, — не говори пока с мутури. Лучше повидайся с Ковоком. Я часто бываю в их палате. Возьму тебя с собой.
— Когда?
— Как только пожелаешь.
— Завтра?
Нир-ят насмешливо зашипела.
— Да тебе и вправду невтерпеж!
На следующий день Дар и Нир-ят отправились в гости в палату клана Ма. Подобные визиты происходили часто, и никто не удивился, когда Нир-ят сообщила, что берет с собой новую младшую сестру. Захватив кое-что из одежды на смену и немного еды, сестры тронулись в путь с утра.
По пути Нир-ят обрушила на Дар просто-таки лавину сплетен и слухов. Дар узнала о таинственной болезни королевы, которую в силах исцелить только колдун-вашавоки, и о том, как весь клан страдает из-за отсутствия королевы. Она узнала о том, почему королева поддержала свою старшую сестру, когда проходили выборы верховной матери клана. Нир-ят поведала ей, кто жует слишком много вашутхахи; кто счастлив в супружестве, а кто нет; кто из сыновей отправился на войну во имя королевы и какие сыновья погибли на войне; кто кому дарит любовь; кого почитают, а кого презирают. Дар выслушала историю Харц-ят — матери, ставшей твадой и уже пятьдесят зим живущей в полном одиночестве. Дар узнала о том, что Жвар-ят достигла такого умения в нанесении татуировок, потому что упражнялась на поросятах, усыпленных с помощью фалфхисси. Еще Нир-ят рассказала ей о том, что когда Гар-ят отказалась благословить велазулу своего сына, тот поступил на службу в оркский полк и погиб в бою.