Разделавшись с пряжкой, я снимаю с него меч, ножны и все оружие.
И оглушаю его, ударив плашмя по голове концом меча.
– Оуфф… – говорит он и затихает.
Я не знаю, что хуже, – то, что я сейчас сделала, или то, что мне еще предстоит.
«Не смотри на него, – говорю я себе. – Сосредоточься на одежде. А не на том, что под ней».
Я раздеваю его. До последней нитки. И оставляю голым на кровати, а сама обыскиваю карманы, ищу потайные подкладки, двойные подошвы сапог.
Но тут…
Ничего нет.
У меня сводит желудок. Как такое может быть? Я была так уверена! Я отчаянно рассчитывала на это. Что мне теперь делать, когда Драксен очнется? Он не забудет, как я его огрела. Он поймет, что я его для чего-то использовала. И его это не обрадует.
И скоро мы прибудем к моему отцу. А он…
Нет, мне надо немедленно перестать об этом думать. Это ни к чему. Сейчас мне надо сохранять твердость. Как же все исправить?
Песней заставить Драксена впасть в забытье – это не выход. У меня осталось слишком мало силы, чтобы стереть ему память. Чтобы управлять памятью, нужно больше сил, чем чтобы просто усыпить человека.
Как же я все запутала! Соблазнить Драксена? Пожалуй, хуже идеи у меня еще не было.
Я сжимаю зубы, чтобы не застонать от отчаяния.
Вдруг кто-то барабанит в дверь.
– Драксен! – Это Райден. – Открывай, или я войду!
Я слышу, как поворачивается ручка, и бросаюсь к двери. Как только она открывается, я выскакиваю наружу и закрываю ее за собой прежде, чем Райден успевает заглянуть внутрь.
– Что происходит? – спрашивает он.
– Твой брат рассказывал мне о созвездиях.
Райден округляет глаза. Наверное, это обычная манера Драксена.
– Он не…
– Не что? – спрашиваю я.
– Ты не позволила ему… – Он не может этого произнести.
– Райден, мы были здесь не больше двух минут.
Он качает головой.
– Ну конечно… Но тогда что он сейчас делает? – Его глаза снова округляются. – Только не говори, что ты его убила!
Хотя мне льстит, что он считает меня способной убить Драксена, я закатываю глаза.
– Я его не убила.
– Тогда почему он не кричит и не ругается?
Вообще-то справедливо. Надо сказать хоть немного правды, если я хочу выкрутиться.
– Он слишком распускал руки, и я его оглушила.
Райдена чуть попускает. Мне смешно, что его не обижает и не беспокоит такое обращение с братом. Он смотрит на дверь.
Ему никак нельзя туда входить. Я не смогу объяснить, почему Драксен голый, если я с ним не спала, а я не хочу, чтобы он думал, будто я собиралась это сделать.
– Что происходит, Алоса? Почему вообще ты здесь оказалась?
Нам надо уйти отсюда. Прямо сейчас. Не знаю, сколько у меня еще времени, прежде чем он очнется.
– Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте? – спрашиваю я. – Может, вернемся к тебе? Я отвечу на все твои вопросы. Здесь холодно.
Он все еще подозрительно глядит на меня, но наконец, махнув в сторону своей каюты, соглашается. Он ступает по палубе, топая изо всех сил и совершенно не интересуясь звездами. Вахтенные поворачивают головы на шум. Когда он распахивает дверь, хлопнув ею со всего размаху, я не могу удержаться от улыбки. В хорошем же он настроении.
Но мое веселье почти мгновенно испаряется. У меня огромные проблемы. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не запаниковать. Может, стоит вернуться и убить Драксена? Когда он проснется, все тут же пойдет к черту. А Драксен все равно заслуживает смерти.
Но только я не уверена, что могу так поступить с Райденом. По непонятным мне причинам он любит брата. Думаю, он бы горевал. Может, даже впал бы в отчаяние.
Но какой у меня еще выход? Где же еще может храниться карта? Если ее нет на корабле и Драксен не носит ее на себе, то…
Я смотрю в спину Райдену, и тут меня осеняет.
А что, если карта у него?
Когда в первую ночь на корабле я обыскала комнату Драксена, первой моей мыслью было предположение, что он отдал карту Райдену, чтобы тот спрятал ее. А что, если он спрятал ее на себе? Как же я могла быть такой идиоткой? У меня было столько возможностей проверить! В ту ночь, когда я убаюкала его песней, его бы даже ураган не разбудил.
А теперь, думаю, придется оглушить его, как Драксена. Хуже все равно не будет. Свою миссию я уже провалила. Или, может быть, еще нет? Возможно, очнувшись, Драксен ограничится тем, что посадит меня в мою камеру. Но я в этом сомневаюсь.
Когда мы оказываемся наедине, Райден, скрестив руки, выжидающе смотрит на меня. Как только Драксен отключился, я выключила в себе сирену. Через некоторое время она начинает брать надо мной верх. Трудно объяснить, но если я слишком долго концентрируюсь на чувствах и желаниях других, то теряю себя в них. Они становятся моими собственными, и я забываю, кто я на самом деле. Это страшно. Отец однажды дал мне встряску, помог осознать, сколько я могу выдержать, растворяясь в других, пока не начну в них превращаться. С тех пор я ни разу не переходила черту.
Если бы этого было недостаточно, то мне пришлось бы справляться еще и с кратковременными побочными эффектами, с чувством отрешенности. Мне претят чувства и желания, которые ясны для меня, как краски на холсте. Они не мои, и мне не нравится чувствовать их, погружаться в них.
И потом, Райдена я понимаю и так. Просто мне нужно быть осторожной, потому что он уже подозревает меня и поэтому со мной начеку. Если я собираюсь заняться им, то сначала нужно внушить ему доверие, чтобы он расслабился и разговорился. Я должна снабдить его правдой пополам с ложью.
– Я боюсь, Райден, – начинаю я. – Мой отец… может показаться, что он обо мне беспокоится, что ждет не дождется получить меня обратно за выкуп, но он будет страшно злиться на меня.
– Почему? – спрашивает он.
– Во-первых, потому, что я дала себя захватить. Он сочтет, что я глупая и легкомысленная. И он будет в ярости из-за денег, с которыми ему придется расстаться. Я… не знаю, что он со мной сделает, как только вернет меня на корабль.
Взгляд Райдена скользит по моим ногам – без сомнения, он вспоминает шрамы, которые однажды видел.
– В это я могу поверить, но что такое было там? – спрашивает он, ткнув большим пальцем в сторону палубы. Его лицо каменеет.
– Я пыталась привлечь внимание Драксена. Мне нужно было поговорить с ним об этом. Я думала, может, мы сможем что-то придумать. Найти способ ему получить свои деньги, а мне – быть свободной.
– И?
– Драксену не хотелось разговаривать.
При этих словах Райден морщится. Подняв руку, он чешет затылок.
– Я поговорю с ним.
Тут мне даже не приходится изображать смущение.
– О чем?
– Я уверен, есть такой выход, чтобы мы получили наши деньги, а потом освободили тебя. Ты должна рассказать нам все, что скрывала, но тебе не нужно возвращаться к отцу.
Я коротко, с сомнением смеюсь:
– И куда же я пойду?
– Куда угодно.
– Он разыщет меня, куда бы я ни пошла.
– Тогда не уходи. Оставайся.
Произнеся это, Райден и сам в удивлении открывает рот.
– Остаться? Зачем мне оставаться?
– Не знаю, зачем я это сказал. Забудь.
Он растерян так, что, кажется, готов сбежать. Надо действовать быстро. Как же стукнуть его как следует по голове? И чем? Райден убрал из комнаты все оружие. И определенно что-то подозревает, особенно после того, что произошло с Драксеном.
Все это не оставляет мне выбора. Трудно спокойно рассуждать, когда все рушится на глазах. Сейчас надо заставить его говорить. А тем временем я что-нибудь придумаю.
– Ты сказал это, потому что думал об этом, – говорю я.
– Нет, я не думал.
– Правда? Твой рот сам это произнес?
– Он у меня очень способный.
– Да, мне это известно.
Мне хочется шлепнуть себя за то, что я это сказала, но надо заставить его разговориться. Мне нужно время, чтобы подумать.
Он понимающе улыбается:
– Нам, пожалуй, стоит об этом поговорить.
– О чем? – спрашиваю я. Может быть, слишком невинно, чтобы он поверил.
– Ты знаешь, о чем.
Мы знакомы пару недель. С чего бы ему сейчас об этом говорить? И потом, он пират – зачем ему вообще об этом говорить?
– Что именно ты хочешь сказать? – спрашиваю я, как всегда, с любопытством.
Райден не отвечает. Я вижу, что он подыскивает слова, но не может найти.
– Я скажу тебе все, что нужно говорить, – продолжаю я. – Я пленница на этом корабле. Кроме того, я единственная женщина здесь. Ты немножко одичал от одиночества, а я слегка сошла с ума. Вот и все. Это было глупо, но все кончено, так что давай жить дальше.
Швырнуть его о стену? Он потеряет сознание, как и Драксен, но если он увидит мое нападение, то, очнувшись, обязательно заподозрит неладное. Много ли женщин обладают такой силой? Райден и без того знает, что со мной что-то не так. А если он догадается?
Похоже, у меня начинается паранойя. Мне надо больше спать.
– Я так не думаю.
– Что? – спрашиваю я, возвращаясь к разговору.
Райден знает, что я его слышала, и не утруждает себя повторением.
Неужели он так привык спорить со мной, что только это и может делать? Даже когда я говорю правду? Почему он так упрям в этом вопросе?
Я решаю схитрить. Сейчас любопытство во мне сильнее, чем отвращение, а терять себя я начну еще не скоро.
Я концентрируюсь на Райдене. На его уме и его сердце. Я чувствую его разочарование. И во мне, и в самом себе. Только не понимаю причины. Я могу ощущать желания и чувства. Но я не читаю мысли, как бы мне это ни было полезно. Я никогда не знаю причин, стоящих за намерениями людей.
Все, что я знаю, – это то, что Райден хочет еще раз меня поцеловать. Сейчас это его самое большое желание, и он не может скрыть этого от меня. Я чувствую его желание с такой силой, словно оно мое собственное. И хотя я уверена, что он просто очень долго не был наедине с женщиной, это определенно нечто, из чего я могу извлечь выгоду для себя.