Снаружи донесся какой-то шорох. Ранами выпрямилась:
– Кажется, это…
Больше она ничего не успела сказать. Они услышали чей-то крик, потом глухой удар и лязг металла о металл. Ранами посмотрела на Джио, тот кивнул.
Что-что, а эффектно появляться Фалу умела. Глупая, безрассудная, любимая, несмотря ни на что. Ранами вскочила с кресла и подбежала к дверному проходу. Стены руин заросли мхом и плющом, но главные все еще были крепкими. На земле тут и там валялись куски резного отделочного камня. В период расцвета это было прекрасное место.
Подбежав к наружной двери, Ранами сразу увидела Фалу. У нее сжалось сердце и свело кишки, как будто она прыгнула со скалы в Бескрайнее море. Фалу с грозным видом стояла над сбитым с ног мятежником, челюсти у нее были крепко сжаты, на скулах ходуном ходили желваки. Фалу была красивой, но миловидной или очаровательной назвать ее точно никому бы не пришло в голову. Плавно изогнутые брови и припухлые губы – это не про Фалу. Щеки у нее были словно вырезаны из коралла, а нос крупный, такой сразу бросается в глаза. Брови черные и густые, как две ровные черты. Такой красотой обладают морские ястребы, или морские змеи, или разбивающиеся о скалы волны. То, что Ранами смогла ее бросить, иначе как чудом не назовешь.
– Фалу! – Их взгляды встретились, и Ранами вспомнила, что они в ссоре. – Я в безопасности, меня никто не обидел.
А вот Фалу, очевидно, совсем забыла о ссоре. Плавным движением она вернула меч в ножны, в два шага подошла к Ранами и запустила пальцы ей в волосы. Они прижались друг к другу лбами. Ранами чувствовала, как у Фалу подрагивают пальцы.
– Я так испугалась, – задыхаясь, сказала Фалу. – Подумала… Мне следовало понимать, что кто-нибудь может желать тебе зла. Чего они хотят? Денег?
Фалу поцеловала Ранами, и та сразу забыла обо всем на свете.
– Это уже не важно, – сказала Фалу, когда они отступили на шаг друг от друга. – Теперь мы можем идти. Все стражники без сознания.
– Но ты их не поранила, нет? – Ранами огляделась по сторонам.
Фалу как-то странно посмотрела на возлюбленную:
– Ну, когда очухаются, жизнь медом им не покажется. Это так важно? Я еще никого не убивала и сейчас начинать не собираюсь. – Она нервно рассмеялась. – Представляю, что сейчас сказал бы мой отец. Убийство за пределами полномочий губернатора или еще что-нибудь в этом роде.
Фалу посмотрела за спину Ранами и напряглась. Ранами обернулась и увидела Джио.
Все верно, нельзя забывать, зачем она здесь.
– Фалу… – Ранами взяла любимую за правую руку, пока та не выхватила меч из ножен. – Я хочу познакомить тебя с Джио. Ему кое о чем надо с тобой переговорить.
Фалу снова перевела взгляд на Ранами:
– Его удерживали вместе с тобой?
Вот оно. Из-за этого Ранами даже где-то в душе надеялась, что Фалу за ней не придет.
– Не совсем. Я пришла сюда по доброй воле.
– Ты… что?
Фалу не то чтобы разозлилась, скорее не могла поверить своим ушам. Потом внимательнее пригляделась к Джио, оценила его коротко подстриженные волосы, изуродованный шрамом глаз и меч на бедре. Изумленно глянула на Ранами и снова посмотрела на Джио.
– Ранами, это лидер Безосколочных. Мой отец желает его смерти. Он и его люди устраивают беспорядки по всей Империи. Ты в курсе, что они низвергли губернатора Халута? Это маленький остров, но рано или поздно император пошлет туда своих солдат и конструкции.
– Я знаю. – Ранами подняла руку, пытаясь предотвратить вспышку гнева Фалу. – Кое-кто из мятежников прибыл сюда по очень серьезной причине, но я узнала об этом и вышла с ними на связь.
На самом деле это было не так просто. Мятежники не славились открытостью и дружелюбием. Но Ранами читала «Трактат о финансовом равенстве» Калина и могла свободно его цитировать, это произвело впечатление на безосколочных, и они пошли с ней на контакт. Убедить безосколочных организовать ложное похищение было еще сложнее. Сначала они надеялись настроить Ранами против Фалу, хотели, чтобы она помогала им саботировать работу губернатора. Ранами отказалась, она считала, что есть еще один способ добиться поставленной цели – сделать губернатором Фалу.
– За его голову назначено вознаграждение, – сказала Фалу. – Я должна о нем сообщить.
Ранами боковым зрением видела, как Джио расправил плечи и потянулся к мечу.
– Фалу, кому ты собираешься о нем сообщить? – как можно мягче спросила Ранами.
На лице Фалу одна за другой промелькнули три эмоции – решимость, замешательство и тревога. Ранами могла прочитать ее мысли, ведь они всем делились друг с другом – и надеждами, и разочарованиями. Единственным человеком, кому могла доложить Фалу, был ее отец, а он на выделенные на вознаграждение деньги закатит очередной пир или возведет очередной никому не нужный зал у стен дворца.
Фалу насупилась:
– Я могу отыскать какого-нибудь Лазутчика и доложу ему. Деньги не имеют значения, главное – безопасность императора.
– Прошу тебя, выслушай его. – Ранами взяла ее за руку и погладила пальцами огрубевшую ладонь.
– Нас обеих могут повесить только за разговоры с этим типом, – сказала Фалу, не спуская глаз с Джио. – Что бы он там ни хотел мне сообщить, это не стоит твоей жизни.
Ранами сжала ее руку:
– Помнишь, что ты сказала мне, когда мы поссорились? Ты сказала, что не можешь изменить то, что выросла во дворце, что тебе кажется, будто я смотрю на тебя свысока, потому что ты не была рождена на улице. Я знаю, ты много трудишься, я не прошу тебя изменять свое прошлое, я прошу подумать о своем будущем и сделать выбор.
– У других выбора нет, – сказал Джио. Он заметно расслабился и заговорил серьезным тоном опытного оратора. – Не стану выбирать слова, скажу прямо: нам нужна твоя помощь. Все орехи каро, которые выращивают здешние фермеры, отсылаются в сердце Империи, где за них предлагают лучшую цену. Сами фермеры не могут позволить себе купить хоть немного орехов. Масло орехов каро – действенное лекарство от болотного кашля, а мы приближаемся к влажному сезону. Дети фермеров уже начинают умирать.
Ранами почувствовала облегчение: Фалу не попыталась убить Джио и не ушла, а слушала. Но при этом она только пожала плечами и тяжело вздохнула:
– У меня есть разрешение. Я могу купить какое-то количество орехов и передать их фермерам.
Это был широкий жест, а у Фалу была широкая душа, и за это в том числе ее так любила Ранами. Но так можно было помочь только ограниченному числу фермерских семей, одной раздачей орехов проблему не решить. У Фалу никогда не было этого першения в горле, не болело все тело от работы, которая все равно бы не улучшила ее положения. Она не видела, как страдают от смертельной болезни родные.
– Этого недостаточно. – Джио посмотрел ей в глаза. – Ты должна помочь нам украсть приготовленный к отправке груз орехов и раздать его фермерам.
– Ты – псих, – хмыкнула Фалу.
– Меня постоянно так называют. – Джио пожал плечами. – Я не пекарь и не чиню сети, чтобы заработать на хлеб. Любая империя приходит к своему закату, а эта уже давно созрела и перезрела. – Он начал загибать пальцы. – Император стар, его дочь никто не видел со времен ее раннего детства. Он заперся во дворце, ходят слухи, что он занят опытами с собранными осколками костей. Он говорит, что мы должны продолжать жертвовать осколки, потому что Аланга может вернуться в любой день. Через сотни лет! Если бы не эти руины и странные артефакты, я бы начал сомневаться, что Аланга вообще когда-то существовала. Долг императора – защищать нас от их магии с помощью его собственной, но сейчас это больше похоже на то, что мы взяли в дом старого пса, чтобы он охранял наши неношеные тапки. Устои Империи? Все, на чем она была основана? Ничего этого больше нет, все уходит в сердце Империи, а нам возвращаются жалкие крохи. Мы устали жить на подачки и копаться в мусоре, Фалу. Мы хотим построить что-то новое. Подумай об этом. Больше никаких Праздников десятины. Справедливое распределение богатства. Совет из представителей островов. Ты могла бы стать частью этого, если бы захотела. Люди любят тебя, но станут любить еще больше.
Речь Джио не подействовала. Ранами уже пробовала, но Фалу в ответ повторяла основные тезисы своего отца: у всех в Империи есть работа, те, кто работает тяжело, получают достойное вознаграждение. Она приводила примеры тех, кто благодаря своему труду выбрался из бедности. И да, таких людей можно было найти, но остальные еле сводили концы с концами, и все, что им оставалось, – надеяться на лучшее будущее. В общем, было проще объяснить гигантскому кальмару идею дерева, чем донести все это до Фалу.
– Хотите помочь фермерам – помогите им выполнять свою норму, – предложила она.
– У них не всегда есть такая возможность, – возразил Джио.
– У кого-то есть, – парировала Фалу. – Если есть у кого-то, почему нет у остальных?
Ранами скрипнула зубами.
– Для тебя сданная норма важнее жизни детей?
Фалу сдавила двумя пальцами переносицу.
– Ты знаешь, что это не так, и речь не об этом. – Она посмотрела на Ранами. – Ты напугала меня до полусмерти. Ты хоть понимаешь, каково это – войти в дом любимой и увидеть, что там все вверх дном, а ее нет? Я больше этого не хочу. Не хочу ссориться, не хочу расставаться и снова искать способы помириться с тобой. Мы должны найти способ как-то иначе построить наши отношения.
О глубины Бескрайнего моря, неужели она снова делает предложение? Прямо перед лидером Безосколочного меньшинства и рядом с распростертыми на земле его соратниками, которых она только что вырубила? Это было самое неромантичное из всех ее предложений.
Ранами отвечала «нет» не один раз. И не потому, что не хотела вступать с Фалу в брак. Она хотела, хотела больше всего на свете. Но их брак был мечтой, он был возможен в другой жизни, где есть только их любовь, а не в этой, где их миры, соприкасаясь, причиняют друг другу боль. Ранами не хотела быть женой губернатора. Она не смогла бы сидеть сиднем во дворце и жить такой жизнью. Она всегда будет помнить, что выросла в канавах, и сердце ее будет разрываться всякий раз, когда она будет видеть сирот на улицах. И сколько бы раз Ранами ни повторяла это Фалу, она все равно не знала, как объяснить любимой то, что чувствует.