Прибравшись в библиотеке, я забросила в свою комнату найденный дневник, а конструкцию замотала во вторую тунику.
Отец с Баяном обычно ложились далеко за полночь, а вставали поздно утром, но все же так бывало не каждый день, так что время поджимало.
Когда я подошла к кузнице, солнце уже выглянуло из-за горизонта. По сравнению со спящим дворцом в просыпавшемся городе царила настоящая суматоха: открывались и закрывались двери в домах, по улицам шли люди с корзинами в руках и с мешками на плечах. А я была какой-то девушкой со свертком под мышкой, вот и все. На меня никто не обращал внимания, у всех были свои заботы. От пристаней шли рыбаки с ночным уловом в корзинах, от них пахло морской водой, свежей рыбой и кальмарами. Из корзин на мостовую стекала вода, по пути к цели мне не раз приходилось перепрыгивать через лужи. В трактире по соседству с кузницей было тихо, посетители давным-давно разошлись. Дверь была закрыта, но я слышала тихие удары маленького молоточка по металлу.
Постучала в дверь, сильно, чуть костяшки пальцев не сбила.
Нумин открыл и, увидев меня, нахмурился:
– Тебе здесь нечего делать, ты только вчера вечером приходила.
– Знаю, – сказала я и быстро, пока он меня не остановил, проскользнула внутрь. – Я пришла попросить об одолжении.
– Одолжений я не делаю, – проворчал Нумин, но закрыл за собой дверь.
И как только дверь закрылась, у меня на лбу сразу выступили капельки пота. У Нумина в небольшом очаге был разведен огонь, и, несмотря на трубу и открытое окно, в помещении было жарко, как в печке.
– Услуга за услугу, – предложила я.
– Ты нашла мой осколок?
– Я… нет.
Снова это проклятое чувство вины. Я встряхнулась. Выкраду его осколок, когда подвернется возможность, а пока есть дела поважнее. Я достала из кошелька умный камень, который прихватила из хранилища отца.
У Нумина глаза полезли на лоб. Торговля умными камнями жестко контролировалась, никто не мог покупать или продавать их без дозволения императора, но я слышала, как Главный Торговец, Уфилия, докладывала отцу о том, что Иоф Карн и еще кое-кто воруют и продают камни. Если есть способ нелегально завладеть камнями, значит найдется и нелегальный способ их продать.
– Чего ты от меня хочешь? – спросил Нумин.
Сверток у меня под мышкой задергался, как будто Лазутчик понял, к чему я клоню.
– Я поймала конструкцию. Это Лазутчик. Убить его я не могу, отец узнает. Мне надо где-то его припрятать, пока все не закончится. Ты можешь сделать для него клетку? Можешь подержать его у себя в лавке?
– Если император узнает – мне конец. И не только мне, вся моя семья погибнет.
– Тогда подумай о том, что ты сможешь сделать для своей семьи, когда продашь этот камень. Это долго не продлится. Я буду заглядывать, чтобы проверить, как он тут.
– И чтобы заказать больше ключей.
В голосе кузнеца появились новые интонации; я поняла, что он смирился. И правильно сделал. Он осознал, что у него нет выхода. Я видела это по его лицу. После того первого ключа он накрепко связал свою судьбу с моей.
Я протянула Нумину сверток, Лазутчик начал извиваться, но, оказавшись в руках кузнеца, сразу притих.
Я смотрела на Нумина и не знала, что сказать. Мой отец мог бы понять по лицу кузнеца, чего тот ждет от этой сделки. Он мог бы просто его поблагодарить. Может, отец на самом деле не так уж и хорошо мог читать по лицам, а может, ему вообще было все равно. Но я, глядя в лицо Нумина, увидела не только смирение. Губы плотно сжаты, брови сдвинуты к переносице. И он молчал. Ему было горько, он чувствовал обиду и раздражение.
– Мне жаль, – сказала я.
Это вырвалось у меня невольно. Я – Лин. Я – дочь императора. И все равно мне было жаль.
– Если бы я могла справиться без твоей помощи, я бы к тебе не обратилась.
– И что ты намерена делать?
Стать императрицей. Заслужить уважение отца. Я пряталась, воровала ключи, пыталась разгадать секреты отца, чтобы доказать ему, что я хоть и не совсем полноценна, но достойна стать его наследницей. Мне не давала покоя мысль, что он умрет, так и не посвятив меня в свои секреты, и перед смертью у него найдется для меня только пара желчных слов.
Я не знала, как это все объяснить, поэтому просто сказала:
– Собираюсь выжить.
Нумин кивнул и задернул занавески. Мне показалось, что в тесной кузне сразу стало еще жарче. Огонь в очаге окрасил все в красные и желтые цвета.
– Возвращайся, когда понадобится следующий ключ, – сказал кузнец.
Я вышла на улицу. Звякнул колокольчик, и дверь закрылась. На улицах посветлело, блеклый оранжевый свет ламп в окнах уступил место рассвету. Слуги во дворце уже приступили к работе.
Даже не выдохнув, я с места в карьер понеслась по улицам, маневрируя между сонными горожанами, которые собирались встретить новый день – собирали корзины и торопливо задували лампы. Я была как танцовщица, которая выскочила на сцену на четыре шага позже других и теперь всем мешала и не могла найти свое место.
Времени воспользоваться входом для прислуги не оставалось. Я забралась на стену, конструкции Страж меня заметили, но тревогу поднимать не стали. Во дворец я возвращалась, осторожно ступая по черепичной крыше. Внизу слуги мели пустые дорожки этого огороженного стеной города в миниатюре, носили воду в бадьях из колодца во дворец. Дома на задворках пустовали, их стены были чистыми, но потрескались и потускнели. Когда-нибудь, когда я стану императрицей, они снова оживут.
Пока я добиралась до дворца, солнце уже поднялось над гаванью и его свет переливался на гребнях волн, словно нити драгоценных камней. Начали перекликаться морские птицы. Здесь, во дворце, я чувствовала себя отделенной от океана, как в гнезде у подножия гор. Но раздумывать об этом было некогда, я нашла окно в дальнем конце дворца, свесилась с крыши и соскользнула внутрь.
По пути в свою комнату я встретила несколько конструкций: Торговцев, Воинов и Чиновников – все они прибыли с докладами к начальникам. Конструкции не обращали на меня внимания, так как обо мне не упоминалось в данных им командах, и все равно я с облегчением перевела дух, только когда закрыла за собой дверь.
Дневник и книга с командами для начинающих лежали там, где я их оставила, то есть под кроватью. В одной заключалась разгадка моего прошлого, в другой – будущего. Я погладила одновременно две обложки и в этот момент, в тишине моей комнаты, ко мне вернулся вопрос Нумина.
Что я намерена делать?
После случая с Лазутчиком все прояснилось. Нельзя сидеть и ждать, пока умрет отец, и надеяться, что, если я буду хорошей ученицей, он сделает меня своей наследницей. Слишком много вариантов развития событий, нельзя предсказать, куда подует ветер. Один урок отец мне все же преподал: не полагайся на то, что не держишь под контролем.
Контроль – вот что я должна обрести.
Я еще раз погладила зеленую обложку дневника. Мне не терпелось перечитать все, что было в нем написано, но я все равно отложила его в сторону и взяла книжку с командами. Времени еще хватало, но надо было установить приоритеты.
Мой отец правил Империей через своих представителей, вся его власть была распределена между четырьмя конструкциями: Илит – Лазутчик, Уфилия – Торговец, Мауга – Чиновник, Тиранг – Воин.
До меня наконец дошло, почему отец так ревностно хранит секреты своей магии.
Если у меня хватит смекалки и ума, если буду действовать осторожно, я смогу переписать команды на вживленных в них осколках. Смогу подчинить их себе. Отец считает, что я недостаточно хороша. У меня слабовата память. Но я знаю, кто я. Я – Лин. Я – дочь императора.
И я докажу ему, что даже неполноценная дочь может обладать властью.
14Сэнд
В тот вечер, когда Сэнд принесла в деревню собранные манго, она сама зашила порез у себя на ладони. Никто ничего не сказал по поводу ее неполной сумки, Сэнд даже не была уверена, что кто-то это заметил. Для всех и каждого главным было выполнить задание.
Во время общего сбора Грасс занималась сортировкой. Грасс всегда занималась сортировкой, Сэнд не могла вспомнить времена, когда было по-другому.
Хотя другие времена, конечно, были. Все не может быть всегда одинаковым.
Морщинистое лицо Грасс напоминало упавший кокос, а кисти ее рук были пятнистыми, как шкура тюленя. Волосы Грасс были черными, а спина прямой. Она не была старухой, но и молодой тоже не была. Но ведь были же времена, когда она была молодой?
Все выстроились на раздачу ужина, стояли и ждали, когда в миску нальют половник похлебки. Судя по запаху, в похлебке была рыба и еще, может, дольки манго и дымчатые кристаллы, которые собирали с водорослей.
Сэнд зашивала порез, морщилась и одновременно получала удовольствие. Игла колола, и эти уколы словно пробуждали ее чувства и разум, которые были как в тумане до того момента, пока она не упала с того мангового дерева.
Сэнд затянула и перегрызла нить. Покончив с порезом, пошла поговорить с Грасс, которую считала самой старшей из живущих на острове.
– Когда ты здесь оказалась?
Грасс хмуро глянула на Сэнд и продолжила сортировать: это есть сейчас, это – позже, это – в хранилище.
– Я всегда была здесь, – ответила она.
– Ты здесь выросла? – спросила Сэнд.
Слова ощущались на языке как странная неведомая еда. Странно было представить, как Грасс маленькой девочкой бегает по острову, а рядом с ней – мама, папа, друзья, родственники. Картинка не складывалась.
Сэнд попыталась представить себя ребенком и поняла, что у нее ничего не получается.
Она была ребенком. Это время не могло просто куда-то деться. Сэнд нахмурилась. Она не могла вспомнить родителей. Это странно. Родители не могут так просто стереться из памяти.
– Я всегда была здесь, – повторила Грасс.
– Да. Но что было до этого?
– До чего – этого?
– До Маилы. Кто-то приплыл сюда откуда-то…