За стойкой хозяйничала женщина. Осанкой и манерой держаться она напомнила мне трактирщицу Данилу с Головы Оленя.
– Если у тебя найдется бочонок свежей воды, я бы не прочь его купить, – сказал я.
Женщина начала отворачиваться, и тогда я добавил:
– Ну и еще мешок риса не помешает.
– Это тебе обойдется в два серебряных.
– Два?
Деньги у меня были, просто мне нравилось торговаться и сбивать цену.
Мелодия подкрадывалась ко мне со спины, как ловкий воришка подкрадывается к кошельку у зеваки на поясе. Она просочилась ко мне в голову, и я сам не заметил, как начал притопывать в такт ногой. Привязчивый такой мотивчик.
– Ага, два, – сердито буркнула женщина. – Если бы ты жил не в пещере, то знал бы о Голове Оленя. Чем больше людей хотят купить рис, тем меньше его становится.
А потом я услышал свое имя. Дрожь пробежала у меня по спине, сердце замерло, а потом заколотилось, как рвущаяся на свободу дикая лошадь. Мое имя. В песне.
Он похищает ваших детей, он отпускает их на свободу,
Они никогда не станут источником силы конструкций.
Он – звезда в небе, он – свет в ваших глазах,
Он – Йовис…
Мэфи радостно пискнул прямо мне в ухо и обвил хвостом мою шею. Он определенно знал больше слов, чем «хорошо» и «очень хорошо».
– Надо выбираться отсюда, – шепнул я Мэфи, а трактирщице сказал: – Хорошо, плачу два серебряных.
Я достал из кошелька монеты, правда нащупал его только со второго раза, и положил их на стойку:
– Вот, держи.
Трактирщица посмотрела на монеты, потом чуть повыше. Я почувствовал прохладный воздух на запястье и только потом понял: это из-за того, что сдвинулась повязка. И вот она, моя татуировка, во всей своей красе! Если бы я понимал, в чем моя выгода, давно бы ее свел.
– Йовис? – на всякий случай спросила трактирщица.
Когда пытаешься улизнуть от солдат Империи и людей Иоф Карн, плакаты с твоей физиономией уж точно не играют тебе на руку, а тут еще подкатили люди, которые думают, что я вроде как герой.
– Мне за это заплатили, я просто похитил тех детей, вот и все. Я спас всего троих.
Но объяснять все это трактирщице было бесполезно. Я мог открыть рот и выблевать на стойку с десяток лягушек, но она все равно смотрела бы на меня все с тем же треклятым благоговением.
Трактирщица взяла с пола мешок риса, бухнула его на стойку и сказала:
– Вот, держи.
И после этого придвинула ко мне мои монеты.
Мы начали привлекать внимание, этого еще не хватало.
Я сгреб монеты и повернулся к выходу.
Мелодия смолкла.
– Йовис… – сказала старая женщина справа от меня. Лампа у нее над головой покачнулась, и по ее измученному лицу поползли тени. – У меня внук, ему только-только исполнилось восемь лет.
– У меня племянница, – сказала другая женщина, – ее отец умер от осколочной болезни два года назад.
И тут люди в трактире начали вставать со своих мест. Они обходили деревянные колонны, чтобы хотя бы встретиться со мной взглядом. Они жаловались и умоляли. Их было много. Много нужды и страхов. Много детей.
Я почувствовал дрожь в костях. Они гудели, этот гул распространялся от кончиков ушей до пальцев на ногах. И он искал выход.
– Перестаньте!
Я топнул ногой. Казалось бы, что может за этим последовать? Ну половицы слегка прогнутся, и все. Но нет. Трактир содрогнулся до основания. Задребезжали тарелки на полках. Заскрипели балки, на голову посыпалась пыль. Это не могло быть следствием сильного удара ногой по полу. Тут было что-то еще.
Никто не забыл, что случилось с Головой Оленя. Все замерли, тишину в трактире нарушал только постепенно затухающий звон колокольчиков на плечевом ремне музыканта. Я переводил взгляд с одного лица на другое – все были напуганы.
Многовато для захода в маленькую гавань с целью пополнить припасы. Я пошел к выходу, и все расступались на моем пути.
Теплый влажный бриз взъерошил мех Мэфи. Я все еще чувствовал, как пульсирует вена на шее.
То, как я приподнял Филин на гарпуне, как, просто дернув рукой, чуть не повалил отца девочки, то, с какой легкостью я управлялся с парусами на лодке… И мои быстро заживающие ушибы после избиения людьми Иоф Карн. Это не совпадение и не игры моего воображения. Теперь вот трактир тряхнуло от одного моего удара ногой по полу. Надо смотреть правде в глаза – что-то изменилось, и перемена произошла во мне. Я всегда был другим, и люди не уставали напоминать мне об этом. Но мое отличие заключалось в том, что мне недоставало силы. Я мог заорать в трактире, но меня не слышали, потому что мой голос был тише голоса других. А теперь я топнул ногой – и весь трактир содрогнулся, как от подземного толчка.
Мне бы радоваться – теперь люди не только слышат мой голос, они передо мной расступаются. Вот только я никак не мог унять дрожь в руках.
– Это ты? – спросил я Мэфи.
– Может быть, – ответил он своим скрипучим голосом, как будто знал, какие мысли крутятся у меня в голове.
У меня чуть глаза из орбит не выскочили.
– Может быть? Ты столько дней долбил мне мозг своими «плохо» и «хорошо», а теперь выдаешь «может быть»?
– Еще учусь. Не знаю. Много всего не знаю.
Мэфи ткнулся холодным носом мне в ухо, и меня бросило в дрожь… И не только из-за его носа.
Я относился к нему как к попугаю, а он, оказывается, мог разговаривать, выражать свои мысли, пусть и как ребенок. Я потерял всякие ориентиры, как будто стоял на краю колодца и видел где-то далеко внизу какое-то движение.
Оглядевшись по сторонам, я приметил большую ветку, которая упала на землю после недавней грозы. Поднял и попытался сломать, но только ладони о кору ободрал.
Мэфи спустился по моему плечу и похлопал лапками по локтю:
– Старайся сильнее.
Когда я заставил вздрогнуть целый трактир, я немного паниковал и хотел, чтобы все эти разгалдевшиеся посетители оставили меня в покое.
Ветка. У меня должно возникнуть желание ее сломать. Отчасти я этого хотел – и в то же время нет. Я ведь понимал, что после этого изменюсь и уже не стану прежним. Я нырну в этот колодец, не зная, что ждет меня внизу, и никто не подскажет, каким должен быть мой следующий шаг.
– Мне страшно, – признался я.
Мэфи забрался обратно ко мне на плечо и погладил лапами по волосам:
– Мне тоже.
Можно было сбежать от всего этого, как я раньше сбегал от Иоф Карн и людей императора. Но я бы предпочел не убегать, а двигаться к цели и не вызывать при этом хаоса у себя в кильватере.
В общем, я постарался забыть о страхе и сконцентрировался. В костях снова появилась эта вибрация, мне даже казалось, что если задержу дыхание, то услышу, как они гудят.
Со второй попытки толстая ветка сломалась у меня в руках, будто соломинка.
– Как такое может быть? – удивился я.
– Не знаю, – сказал Мэфи. – Ловко получилось.
Я рассмеялся и бросил обломки ветки на землю.
– Да уж, можно и так сказать. Кто ты, Мэфи? Кто-то вроде морской змеи Мэфисоло?
Согласно преданиям, древние морские змеи обладали магической силой и могли говорить на человеческом языке.
Я спросил в шутку, но Мэфи обвил мою шею хвостом и серьезно так ответил:
– Не знаю.
Тут мы с ним были похожи.
В трактире снова стало шумно, снова запел в сопровождении своих колокольчиков и барабана музыкант. Судя по всему, ни у кого не хватило смелости пойти следом за мной.
– Но мы не забрали наш рис и воду, – вспомнил я.
– Рис! – с энтузиазмом сказал Мэфи.
Одно дело – кормить мелкого зверька, а другое – закидывать корм в бездонный колодец в обличье зверушки. На сколько меня хватит, если он будет продолжать расти?
Собравшись с духом, я вернулся в трактир.
В зале снова стало тихо, только от сквозняка после открывшейся и закрывшейся двери тихо поскрипывали подвешенные на крюках лампы.
– Я здесь, чтобы купить еду и воду, – обращаясь ко всем сразу, сказал я и поднял руки, как поднимают, приближаясь к раненому животному. – Я не собираюсь никого спасать и создавать проблемы кому бы то ни было тоже не собираюсь. Мне нужна еда, это все.
Люди в трактире проводили меня взглядом до прилавка и продолжали наблюдать, пока я выуживал из кошелька четыре монеты.
– И я за все заплачу.
Трактирщица с недовольным видом сгребла монеты со стойки.
– Йовис… – сказал кто-то у меня за спиной.
К этому времени я уже чертовски устал слышать, как чей-то незнакомый голос произносит мое имя.
Я развернулся и увидел, что путь из трактира перегородила та из людей Иоф Карн, кого я меньше всего хотел видеть.
Филин.
Признаюсь, я ждал, что она окажется мокрой насквозь, как будто только вынырнула у пристаней, куда я ее так удачно сбросил. Но нет, она была в новых и очень даже сухих кожаных доспехах, причем с ножнами для кинжалов с головы до ног.
– И как долго ты собираешься бегать? – спросила Филин. – Иоф Карн повсюду, а твоя лодка точно не быстрее наших.
– Мне не нужны неприятности, – сказал я. – Здесь много людей. Они могут пострадать. И ты тоже.
– Что? – Филин закатила глаза. – Опять вспомнил про дымчатый можжевельник? Я тебя умоляю. Второй раз я на этот фокус не куплюсь. Ты пойдешь со мной.
Мне всего-то надо было купить треклятый рис и воду.
Я сжал кулаки и почувствовал, как в них собирается сила.
– Мне совсем не хочется причинять тебе вред.
Что удивительно, это была правда. Все, чего я хотел, – это чтобы меня оставили в покое и не мешали искать пропавшую много лет назад жену.
– О, ты такой забавный. Что ж, попробуй испытай мое терпение. Оно, кстати, у меня на пределе, – предложила Филин, и, судя по ее голосу, это действительно было так. – И если ты думаешь, что я одна пришла по твою душу, то ошибаешься. Со мной пять человек, и всех я лично натаскивала.
– Просто дай пройти, – сказал я. – Я достану деньги, чтобы с вами расплатиться, и, повторяю, не хочу никого покалечить.