Потом вернула осколок на место и начала вытаскивать остальные.
Если отпущу Маугу, мой Шиян столкнется с Шияном отца. Мауга станет допускать ошибки, если вообще будет способен выполнять хоть какие-то команды.
Я отсеяла от общей массы осколков те, на которых было вырезано имя отца. Затем на каждом добавила всего одну черточку, и «Шиян» превратился в «Шиун».
Очень похоже на настоящее имя отца, к тому же конструкции редко обращаются к нему по имени, обычно они называют его Владыка или Император. Это может сработать, по крайней мере, пока я не изменю команды во всех главных конструкциях отца.
Перебирая осколки, я искала тот, который можно будет изменить так, чтобы установить на место главного. Нужно, чтобы Мауга продолжал подчиняться отцу до той поры, пока я не буду готова.
Наконец в самом низу я нашла то, что можно использовать.
«Эй Шиян оме нэлоне васа» – «Сообщай Шияну о необычных вещах».
Очень расплывчато.
Немного подумав, я взяла резец и изменила команду на другую: «Эсун Шиян омэ нэлоне боса» – «Повинуйся Шиун во многом».
Коряво, конечно, но сработать может.
И я вживила этот осколок сразу за тем, на котором была вырезана команда «подчиняйся мне всегда».
Мауга зашевелился, как только я от него отодвинулась, и я выскочила из комнаты до того, как он заметил, что у него были гости. Глаза резанул яркий свет – пока я занималась своими делами, слуги зажгли все лампы в коридорах дворца.
Что ж, я сделала все, что могла. Если сработает – отлично, если нет – придется расхлебывать последствия.
Я поспешила к себе, надеясь, что по пути вонь Мауги выветрится.
Дверь в мою комнату была приоткрыта. Сердце заколотилось чаще, губы пересохли.
Я потихоньку открыла дверь шире. Кто-то в темноте сидел на моей кровати. Кто бы это ни был, он сидел неподвижно, как Мауга после того, как я вытащила из него осколок.
Бежать, бежать куда угодно, лишь бы не входить в комнату, где меня поджидает эта темная фигура. Но это моя комната, и, если убегу, ее могут обыскать, а там, под кроватью, спрятан дневник.
Я сняла с крюка на стене лампу, выставила ее перед собой и шагнула в комнату:
– Кто здесь?
Молчание.
А потом тихий и шершавый, как язык кошки, голос:
– Мне нужна помощь.
Баян. Страх отхлынул, как волна, после которой проседает песок под ногами. У меня ослабли колени.
– Что ты тут делаешь? Да еще посреди ночи.
– Не знал, куда еще пойти, – сказал Баян и резко отвернул голову.
С ним явно что-то было не так. То, как он двигался или, наоборот, не двигался, – все настораживало. Я задержала дыхание и прошла в комнату.
– В чем бы ни была твоя проблема, у отца точно больше возможностей помочь тебе, – несколько раздраженно заметила я.
– Нет! – вскрикнул Баян.
Я остановилась и подняла лампу повыше. С такого расстояния было хорошо видно, что его трясет как в лихорадке.
– Баян?
Он повернулся ко мне.
Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Желудок от ужаса словно в камень превратился. Высокие скулы Баяна сползли вниз, и нижние веки тоже, причем настолько, что стала видна их внутренняя красная сторона. Баян словно был вылеплен из воска и кто-то поднес к нему горящую свечу.
– Знаешь, что он делает, Лин? Он там занимается выращиванием… Он выращивает людей… Ставит опыты.
– Я тебя не понимаю. Чего ты от меня хочешь?
Я протянула к Баяну руку, но так и не смогла дотронуться до его плеча. Мне показалось, что, если я к нему прикоснусь, все станет только хуже. То есть я вообще не понимала, что происходит.
– Спрячь меня! – Баян слабыми пальцами схватил меня за рубашку. – Прошу!
Почему он ко мне пришел? Он действительно никому, кроме меня, не может довериться?
Я оглядела комнату. Здесь всего два возможных укрытия – шкаф для одежды и место под кроватью, но под кроватью у меня был спрятан дневник.
– Шкаф, – сказала я, а про себя решила, что все выясню, когда он будет в безопасности.
Баян обмяк от облегчения, но все еще продолжал держать меня за рубашку.
– Спасибо. Прости, что часто был жесток к тебе. Мне действительно жаль.
– Ладно, чего уж там.
Казалось, каждое слово стоит ему больших усилий. Я приобняла Баяна одной рукой и позволила ему опереться на меня, пока он вставал с кровати. Его ребра словно просели у меня под ладонью, как будто они были не из костей, а из морской губки. Баян распадался у меня на глазах и при моем прикосновении.
Он снова заболел? Почему он не хочет, чтобы отец помог ему?
– Баян, может, нам следует…
– Вот ты где…
На пороге комнаты стоял отец. Рукава его мантии были закатаны до локтя. Его пальцы крепко сжимали посох, а руки были похожи на зачищенные от коры высохшие ветки дерева. За спиной отца стояла конструкция – обтянутая кожей грузная мускулистая тварь с мордой и пальцами обезьяны.
– Баян захворал, – сказал отец. – Я забираю его с собой.
Баян немного осел, но ничего не сказал. Отец смотрел на меня и ждал, когда я отпущу Баяна и отойду в сторону.
Так и надо было поступить, но я откашлялась и сказала:
– Он говорит, что не хочет идти с тобой.
– Он сам не понимает, что говорит. У него лихорадка, а лихорадка вызывает бред. Ипо, забери мальчика.
Плоть Баяна была мягкой, как сырое тесто, и холодной.
Обтянутая кожей конструкция вошла в комнату с вытянутыми вперед руками.
И что мне было делать? Если бы я в тот момент выступила против отца, я бы лишила себя шанса бороться с ним впоследствии.
– Прошу, не надо, – просипел Баян. – Машина памяти.
Машина памяти? Но расспрашивать Баяна в присутствии отца было просто опасно.
– Прости, – шепнула я.
Ипо взяла его на руки. У меня сердце сжалось, когда я смотрела на эту картину.
– Не делай ему больно, – попросила я отца.
Он посмотрел на меня так, словно у меня на лбу появился третий глаз.
– Баян – мой приемный сын, зачем мне причинять ему боль?
Но его удивление было наигранным. И еще было что-то в том, как он смотрел на Баяна, как он смотрел на меня… Я не могла определить, что это было. Точно не любовь, или ненависть, или еще какое-то из знакомых мне чувств.
– Просто будь к нему добрее, – сказала я.
Отец прохромал ко мне через комнату и, прежде чем я успела отвернуться, взял меня за подбородок свободной рукой.
– Кто ты такая, чтобы говорить мне, что делать?
В его голосе была злость. И в его голосе прозвучала надежда. Жар от его руки растекался по моим щекам. Взгляд блуждал по лицу – со лба к глазам, от глаз ко рту.
Я разомкнула губы, чтобы ответить, а он придвинулся еще ближе.
– Я – Лин.
Отец неожиданно меня отпустил, резко развернулся и зашагал к двери. Ипо с Баяном на руках поспешила следом за своим господином.
– Когда очухается, передам, что ты о нем тревожилась, – сказал отец уже с порога.
Дверь захлопнулась. Я стояла посреди комнаты, сжав кулаки, и силилась понять, что в моем ответе так не понравилось отцу. Правда, в этот раз это не так уж сильно меня беспокоило.
Я подошла к кровати, достала из-под матраса связку дубликатов отцовских ключей и отцепила тот, что открывал дверь в комнату осколков.
Команды одной из главных конструкций отца я переписала. Осталось еще три.
28Йовис
Я постучал дубинкой по полу пещеры.
Интересно – выдержит ли?
Сила вибрировала у меня в костях и ждала, когда я спущу ее с поводка.
Стены пещеры обвалятся, нам на голову обрушатся камни вперемешку с землей? Стоит ли рисковать?
Джио, этот самодовольный гад, просто стоял и ждал. Он держал меч наготове, а я уже не раз и не два успел почувствовать на своей шкуре его удар, плашмя конечно. Джио был старым, но при этом на удивление шустрым.
Он улыбнулся:
– Суть этого упражнения не в том, чтобы ранить меня или по случайности кого-нибудь еще. Ты должен уложить меня, но при этом не покалечить.
Очень смешно.
– Ладно, калечить нельзя, – хмыкнул я. – Тогда что мне делать? Потанцевать с тобой?
– Да, назовем это танцем. – Джио отступил и встал ко мне боком. – Не поднимай шума. Действуй тихо.
Я нанес удар по ногам, Джио парировал и посмотрел на меня как на нерадивого ученика.
– Теперь все услышали лязг металла. Я знаю – ты угроза. Я кричу, зову на помощь. Ты проиграл.
Чего он от меня хочет?
В углу подземного зала у очага лежал Мэфи. Он положил морду на передние лапы и наблюдал за происходящим. Когда я на него посмотрел, он встретился со мной взглядом и никак не среагировал, просто зевнул. Вообще-то, я просил его молчать в присутствии безосколочных, он пока слушался, но послушание явно ему наскучило.
– Попробуй еще раз. – Джио повернулся ко мне спиной. – Я – стражник в коридоре дворца губернатора. Как ты пройдешь мимо меня?
Я постучал дубинкой по полу.
– Хочешь привлечь мое внимание? – Джио глянул через плечо.
– Я тебя подкуплю.
– Собрался подкупить стражника прямо посреди губернаторского дворца? – Джио ухмыльнулся. – Смелое решение.
– Люблю смелые решения.
– В итоге они тебя убьют. – Уголок рта Джио дрогнул, и его лицо стало мрачным, как будто нахлынули воспоминания о чем-то очень неприятном. – Стражники во дворце будут преданы губернатору. У каждого есть своя цена, но ты не сможешь ее заплатить. Думай головой.
Он снова отвернулся.
Мягко ступая, я двинулся в его сторону.
И тут Мэфи метнулся ко мне, врезался в колени, прислонился к щиколотке и посмотрел на меня круглыми черными глазами.
– Проголодался? – Я наклонился и почесал бугорки возле ушей.
Джио тяжело вздохнул, но не обернулся.
– Если нужно, тихо двигаться для меня не проблема, – сказал я. – Не пойму только, зачем эти тренировки? Ты сказал, что пойдешь со мной. Одному мне не справиться.
– Может, затем, что я пока еще не готов умирать, – сухо ответил Джио.