хотел что-то в тебе изменить, но допустил ошибку.
– А ты сейчас не ошибаешься? Это безумие какое-то. Человек не может разваливаться на части.
Что бы он там ни говорил, лицо у него было очень бледным.
– А конструкции могут.
– Я – не конструкция, – хмыкнул Баян.
Только уверенности в его голосе я не услышала. Он ждал, что я на это отвечу, но я молчала.
– И что, ты тоже конструкция?
– Он сказал, что вырастил меня. – Я посмотрела ему в глаза. – Не знаю, что это значит.
– Ты и правда так думаешь? – Баян вгляделся в мое лицо.
– А с чего мне врать о таком? В ту ночь, когда ты пришел за помощью в мою комнату, ты сказал мне, что он выращивает людей. Думаешь, мне хочется быть тем, что он создал? Император хочет, чтобы я заменила ему его покойную жену. С этой целью он меня и создал. Если бы я хотела тебе соврать, я бы придумала что получше, что-нибудь, во что мне самой хотелось бы поверить. Например, соврала бы, что отец вот только что назвал меня своей единственной наследницей. Я по крышам лезла, чтобы поговорить с тобой.
Может, это было и резковато с моей стороны, но у меня просто не было времени.
– Если ты такая умная, скажи, зачем он создал меня?
– Сам думай, – развела руками я. – Есть какие-нибудь догадки? Он тебе что-нибудь такое говорил?
Баян смотрел на меня, и я видела, как у него от паники постепенно расширяются зрачки и начинают подрагивать губы.
– Говорил только, что если я очень постараюсь, то смогу стать его наследником. Что когда-нибудь наступит день и я займу его место.
У меня в мозгу что-то щелкнуло. Еще несколько кусочков головоломки встали на свои места.
– Нет, это ужасно!
Но они с Баяном действительно очень похожи. Теперь я хорошо это видела: у обоих высокие скулы, полные губы, большие карие глаза. Он говорил вполне серьезно. Замена.
– Мое правление будет ужасным? – Баян весь ощетинился. – Для тебя, например?
Он не помнил.
– Баян, у него есть машина памяти. Он помещает воспоминания тебе в голову. Должно быть, с тобой это срабатывает лучше, чем со мной. Но он не помещает в тебя свои воспоминания. Пока еще нет. Он дает тебе воспоминания кого-то другого. Он не хочет, чтобы ты правил Империей. Он хочет сам вечно править Империей в теле, которое создаст для этой цели.
Баян резко развернулся и быстро прошел в конец комнаты. Потом так же быстро вернулся.
– Это такая уловка, чтобы отвлечь меня от моих дел?
Я постаралась побороть собственную панику. Мне надо было его убедить.
– Ты не думаешь, что если бы я пыталась как-то тебя провести, то придумала бы что-нибудь более правдоподобное? Подумай о своих провалах в памяти. Ты знаешь, я говорю правду.
Баян рухнул на кровать, сгорбился и сжал голову руками.
Если бы император хотел, чтобы Баян посмотрел в лицо правде, он бы сильнее на него надавил. Но я – не Шиян.
– Когда я во всем этом разобралась, долго не могла встать с кровати, – тихо сказала я. – Понимаю, я о многом тебя прошу. Я даже от себя самой такого не жду.
Баян дышал, но в остальном оставался неподвижным. Я наблюдала за ним и надеялась, что он не обратится против меня.
А потом он посмотрел на меня из-под длинной густой челки и слабо улыбнулся:
– И насколько высок уровень твоих ожиданий?
К чести Баяна, он смог усвоить сказанное мной и выдержал удар.
– И как нам его остановить?
Я чуть не разрыдалась от облегчения. Мне не придется делать это одной.
– Я переписала команды в двух его главных конструкциях. Думаю, если будем действовать сообща, сможем переписать команды в оставшихся двух.
Моя маленькая Лазутчица сидела у меня в ногах и ждала моих указаний. А я ведь не приказывала ей сидеть рядом. Искусственно созданное существо способно перерасти себя и выйти за рамки, которые установил его создатель.
Я покажу императору, на что я способна. Я перерасту себя.
41Йовис
Присев на корточки, я начал собирать свои вещи. Я находился в помещении, которое мне выделили повстанцы. Плевать на вопрошающие взгляды – пора убираться с этого острова. Я должен плыть на Маилу. Эмала прямо сейчас может быть там, сидит на берегу, смотрит на горизонт и ждет, когда я за ней приплыву.
Что я ей скажу? Что связался с Иоф Карн? Ее спасение – единственный способ искупить вину.
– Успокойся, Йовис. – Мэфи подставил голову под мою руку. – Я с тобой.
Я невольно погладил его и почесал за ушами. После выздоровления он стал говорить намного четче, чем до болезни. Я замер. На том месте, где раньше были бугорки под лоснящейся шерстью, появились маленькие рожки. Только в этот момент я впервые заметил, как изменился Мэфи. Он подрос, мордочка вытянулась, лапы стали длиннее, хвост распушился, а перепонки между пальцами стали более заметны.
– Что с тобой случилось? – Я покачнулся взад-вперед на пятках. – Из-за чего ты вдруг заболел?
– Это не болезнь. – Мэфи покачал головой. – Просто перемена. Она отбирала у тебя силы. Очень много сил.
Он сник:
– Не мог тебе помочь. Прости.
Перемена.
– Не извиняйся. – Я потрепал Мэфи по щеке. – Ты и так очень мне помог.
У меня начали подрагивать пальцы, и я отдернул руку.
– Йовис хорошо?
Естественно, мне было нехорошо. Мне теперь никогда не будет хорошо. Вместо того чтобы искать Эмалу, я слишком долго болтался между островами, изображая из себя героя. Только я не был героем.
Эмала не умерла. Она жива. Она ждет меня.
– Нет. – У меня защипало глаза. – Мне нехорошо. Нам надо уходить отсюда.
Мэфи пытался помочь: брал в зубы вещи и передавал их мне. Он их, понятное дело, обслюнявливал, но я не возражал.
Меня била дрожь, и Мэфи тут был ни при чем.
В голове постоянно звучали слова Ранами: «Она умерла».
Нет. Я бы знал.
Наконец я собрал все вещи в сумку. От влажного воздуха у меня закурчавились волосы. Я – контрабандист-полукровка, я наконец получил нужную информацию и теперь должен спасти свою любимую женщину.
Мэфи, чтобы как-то меня успокоить, прижался к моей ноге.
– Мы можем помочь здесь, – сказал он.
Я подумал о Джио, который хотел взять все острова под свою власть. Только теперь я был не в курсе его планов. Подумал о Ранами и Фалу, которые не знали, что их уже предали. О детях, которых вели на Праздник десятины. О сиротах из сточных канав, которые хотели меня ограбить.
Это правда – мы могли здесь помочь.
Но это не значило, что мы должны были помогать.
– Нет. Эмала. Она на первом месте.
Мэфи недоверчиво засопел. Он ее не знал.
– Она тебе понравится, – сказал я. – Но сейчас она в опасности. Она исчезла семь лет назад, и теперь я знаю, куда ее могли увезти.
– Мы поплывем туда. – Мэфи обошел вокруг меня.
Этого я не знал. Маила – опасный остров, я не был уверен, что смогу проскочить между рифами и уцелеть.
– Да.
Я уперся рукой в пол и приготовился встать. Похоже, даже такое простое действие будет стоить мне определенных усилий.
– Она одна, этих людей много. – Мэфи положил лапу мне на колено.
Все накопленные за последние три дня плохие чувства забурлили внутри меня и хлынули наружу.
– Мне плевать на этих людей! А им плевать на меня, их волнует только мой дар. Они меня не знают. Эмала знает. Она любит меня, а я слишком долго откладывал ее поиски.
– Я знаю тебя. – Мэфи не отвел взгляда и даже не поморщился.
– Да?
Я резко встал.
Но спасибо Бескрайнему морю, я все-таки остановился, чтобы проверить, идет ли он за мной.
Мэфи шел, так низко опустив голову, что у меня сердце чуть не разорвалось от жалости.
Но мне нельзя здесь оставаться. Если останусь, возможно, уже больше никогда не продолжу поиски.
Несколько повстанцев, которые задержались в пещерах, молча наблюдали, как я иду к выходу.
Лодка ждала меня там, где я ее оставил. Мэфи соскользнул в воду. Он был доволен, как морской лев, и, пока я брел по воде, забрался в лодку. Острова мигрировали на северо-запад, океан стал заметно холоднее, этот холод просачивался мне в ботинки. Забравшись в лодку, я быстро переоделся в сухую одежду и поднял якорь.
Мэфи лежал на носу лодки: положив голову между лапами, наблюдал, как я готовлюсь к отплытию и сверяюсь с направлением и силой ветра. Обычно, когда я ему за что-нибудь выговаривал, Мэфи либо не обращал на меня внимания, либо воспринимал это с благодушием веселого щенка.
В этот раз он не приближался ко мне, будто тяжесть на сердце не давала ему встать.
Ветер был подходящим. До Маилы долгий путь, и чем скорее мы отчалим, тем скорее приплывем на место. А еще надо было просчитать путь через рифы.
– Больше никаких остановок, – пробормотал я в ночь; луна была полная, и видимость хорошая. – Больше никаких жалостливых историй о детях, которых надо спасать, и никаких историй о режимах, которые надо свергать. Плывем прямиком на Маилу.
Мэфи только вздохнул в ответ и посмотрел на горизонт.
Я вспомнил, как мы с Эмалой делились своими мечтами. Я стану императорским навигатором. Эмала будет торговать жемчугом. В пятнадцать лет она перестала собирать моллюсков на берегу и стала нырять за жемчугом. Она умела задерживать дыхание дольше меня и совсем не боялась глубины, которая начиналась за береговой линией.
Как-то мы вместе лежали на берегу, и она сказала: «Иногда мне кажется, что я уже донырнула до той части острова, где берег перестает идти под уклон и уходит прямо в черноту. Но острова в Бескрайнем море плавучие, так что в каком-то месте он должен начать сужаться. Интересно, кто-нибудь из ныряльщиков видел дно острова?»
«Ты будешь первой». Я обнял Эмалу и поцеловал ее в лоб.
Она рассмеялась и оттолкнула меня от себя. До сих пор помню, как от нее пахло жасмином, как к моей шее прикасались ее густые черные волосы.
«Я утону».
«Ты самая умная, самая ловкая и самая сильная во всем свете». Я запустил пальцы в ее волосы.