От облегчения у него даже закружилась голова.
— Что ж, в таком случае через три дня?
Девочка вгляделась в его лицо:
— Ты не против? Ты не сердишься?
Вообще-то Повелитель был против, и даже очень, но в нем говорила лишь властность Верховного Князя — и ревность. Кроме того, ему предстояло сделать очень многое перед их следующей встречей.
— Я не думаю, что твоим друзьям понравится новый наставник, который занимает уроками все время, верно?
Девочка усмехнулась:
— Скорее всего, нет. — Улыбка исчезла, сменившись загнанным выражением. — Мне нужно идти.
Да, ему предстояло сделать очень и очень многое перед их следующей встречей.
Она открыла дверь и замерла на пороге.
— А ты веришь в единорогов?
Сэйтан улыбнулся:
— Когда-то, очень давно, я видел и знал их.
Улыбка, которой девочка одарила Повелителя, прежде чем исчезнуть в коридоре, озарила комнату и внесла свет даже в самые темные уголки его сердца.
— Огни Ада! Что здесь случилось, Са-Дьябло?
Сэйтан покачал туфелькой Джанелль под носом у Андульвара и сухо улыбнулся:
— Урок Ремесла.
— Что?!
— Я познакомился с создательницей бабочек.
Андульвар обвел взглядом воцарившийся в комнате беспорядок:
— Так это она устроила? Но почему?
— Это было не намеренно. Она просто не умеет контролировать свою силу. К тому же девочка вовсе не килдру дьятэ. Это живой ребенок, Королева и Ведьма.
Андульвар глупо разинул рот:
— Ведьма? Такая же, какой была Кассандра?
Сэйтан с трудом подавил желание огрызнуться.
— Не совсем, но — да, она Ведьма.
— Огни Ада! Ведьма! — Андульвар покачал головой и улыбнулся.
Сэйтан посмотрел на забытую туфельку.
— Андульвар, друг мой, надеюсь, у тебя еще сохранился запас воинственности, которой ты не так давно хвастал, поскольку мы здорово влипли.
— Почему? — подозрительно поинтересовался тот.
— Потому что тебе предстоит помочь мне обучать семилетнюю Ведьму, у которой уже сейчас достаточно чистой силы, чтобы стереть нас обоих в порошок, и которая при этом, — он бросил туфельку на кресло, — безнадежна в основах Ремесла.
Мефис осторожно постучал в дверь и вошел в кабинет, споткнувшись о кипу книг.
— Один из демонов только что рассказал мне очень странную вещь.
Сэйтан поправил складки плаща и потянулся за тростью.
— Говори кратко, Мефис. Я должен отправиться на встречу, которую следовало устроить много лет назад.
— Он сказал, что видел, как Зал сдвинулся на пару дюймов. Весь, целиком. А потом, через мгновение, встал на место.
Сэйтан замер на месте.
— А еще кто-нибудь видел это?
— Не думаю, но…
— В таком случае скажи, чтобы он придержал язык, если не хочет с ним расстаться.
Сэйтан покинул кабинет, который был его домом уже десять лет, оставив за спиной не на шутку обеспокоенного сына-демона.
Глава 2
В осенних сумерках Сэйтан рассматривал всеми позабытое Святилище, выстроенное из камня, который уже начал осыпаться. Здесь теперь жили только паразиты и воспоминания. И все же это полуразрушенное здание оставалось Темным Алтарем, одним из тринадцати Врат, связывавших Королевства Террилля, Кэйлеера и Ада.
Алтарь Кассандры.
Окутанный завесой невидимости и черным ментальным щитом, Сэйтан, хромая, пошел по огороженным внешним помещениям, огибая лужицы воды, оставленные полуденной грозой. Мышь, пробежавшая мимо в поисках еды среди выпавших камней, даже не почуяла его присутствия. Ведьма, живущая в лабиринте этих комнат, тоже не распознает появления незваного гостя. Несмотря на то, что они оба носят Черные Камни, его сила несколько темнее и чуть глубже, чем ее.
Сэйтан задержался у двери спальни. Покрывала на постели выглядели довольно новыми — как и тяжелые портьеры, закрывавшие окна. Да, они наверняка были нужны бывшей Королеве, когда она отдыхала здесь в дневные часы.
В начале своей полужизни тела Хранителей сохраняли большинство способностей живых. Они нуждались в пище, хотя при этом пили кровь, как мертвые демоны, и могли спокойно находиться под лучами солнца, но все же предпочитали сумерки и ночь. Однако по мере того, как шли века, потребность в еде уменьшалась, и в конце концов им требовался только ярбарах, кровавое вино. Предпочтение Тьмы свету становилось насущной необходимостью, поскольку яркие лучи иссушали их силы и причиняли ужасную боль.
Он нашел Кассандру на кухне, где она напевала, не попадая ни в одну ноту, с бокалом в руке. Бесформенное одеяние землистого цвета было заляпано грязью. Длинные волосы, заплетенные в косу, теперь потускнели, из темно-медных превратившись в рыжие, словно припорошенные пылью, и были забраны паутинками. Когда женщина повернулась к двери, по-прежнему не подозревая о присутствии незваного гостя, неверный свет огня в камине разгладил большинство морщин на ее лице. Сэйтан знал, что они там были, поскольку выучил каждую черточку на портрете, висевшем в его личном кабинете. Разумеется, она состарилась со дня смерти, которая смертью не была.
Впрочем, так же, как он сам.
Сэйтан поднял обе завесы.
Бокал упал на пол и разлетелся на части.
— Практикуешься в, так сказать, каминном Ремесле, Кассандра? — мягко спросил он, пытаясь перебороть неприятные воспоминания о предательстве.
Она попятилась:
— Я должна была понять, что она расскажет тебе.
— Тут ты права. А еще тебе следовало знать, что я приду. — Он бросил плащ на деревянный стул и почувствовал всплеск мрачного веселья. Сэйтан, разумеется, заметил, что глаза женщины удивленно расширились, стоило ей заметить, как тяжело он опирается на трость. — Я уже стар, леди. И совершенно безвреден.
— Ты никогда таким не был, — резко отозвалась та.
— Верно, но, насколько я помню, ты ничуть не возражала против этого, пока я мог быть тебе полезен. — Повелитель Ада отвел взгляд, когда Кассандра ничего не ответила. — Неужели ты так сильно меня ненавидела?
Она потянулась к мужчине:
— Я никогда не ненавидела тебя, Сэйтан, я…
…боялась тебя.
Невысказанные слова повисли в воздухе между ними.
Кассандра заставила осколки бокала исчезнуть.
— Не хочешь ли вина? Ярбараха, боюсь, нет, зато у меня осталось вполне приличное красное.
Сэйтан опустился на стул рядом с сосновым столом.
— А почему ты не пьешь ярбарах?
Кассандра поставила на стол бутылку и два высоких бокала.
— Здесь его трудновато достать.
— Я пришлю тебе немного.
Первый бокал они выпили в молчании.
— Почему? — наконец спросил Сэйтан.
Кассандра теребила свой бокал.
— Королевы, носящие Черный Камень, встречаются редко и, как правило, оказываются разделены временем. Мне некому было помочь, когда я стала Ведьмой, не с кем было даже поговорить, никто не подготовил меня к неожиданным и резким переменам, которые произошли после того, как я принесла Жертву. — Она невесело рассмеялась. — Я и понятия не имела, что такое быть Ведьмой. Я не хотела, чтобы следующая за мной прошла через те же испытания.
— Могла бы сказать мне, что собираешься стать Хранительницей, вместо того чтобы фальсифицировать окончательную смерть.
— Чтобы ты остался рядом, в качестве верного консорта Королевы, которой таковой больше не нужен?
Сэйтан вновь наполнил бокалы.
— Я мог бы стать твоим другом. К тому же ты была вольна в любой момент приказать мне покинуть твой двор, если, конечно, желала именно этого.
— Приказать тебе покинуть мой двор? Тебе?! Ты же был… и остаешься… Сэйтаном, Князем Тьмы, Повелителем Ада. Никто не может приказывать тебе. Даже Ведьма.
Сэйтан пристально посмотрел на нее.
— Будь ты проклята, — горько произнес он.
Кассандра устало смахнула волосы, упавшие на лицо.
— Дело сделано, Сэйтан. Все это произошло много жизней тому назад. Теперь нужно подумать о ребенке.
Повелитель смотрел на огонь, полыхающий в очаге. Она имела право на свою собственную жизнь и, разумеется, не несла ответственности за его выбор… Но Кассандра не понимала — или не хотела понимать, — что эта дружба могла бы для него означать. Даже если бы Сэйтан ни разу не увидел ее вновь, одно сознание того, что она продолжает существовать, несколько усмирило бы воцарившуюся в душе пустоту. Разве он женился бы на Гекате, если бы не был так отчаянно одинок?
Кассандра переплела пальцы на ножке бокала.
— Ты уже видел ее?
Сэйтан вспомнил последствия той встречи и хмыкнул.
— Да, я ее видел.
— Она станет Ведьмой. Я уверена в этом.
— «Станет»? — Золотые глаза Сэйтана хищно сузились. — Что ты хочешь этим сказать? Почему «станет»? Мы точно говорим об одной и той же девочке? По имени Джанелль?
— Ну разумеется, мы говорим о Джанелль! — язвительно отозвалась Кассандра.
— Она не «станет Ведьмой», Кассандра. Она уже стала ею!
Женщина яростно покачала головой:
— Это невозможно! Ведьма всегда носит Черный Камень.
— Как и дочь моего духа, — тихо, слишком тихо отозвался Сэйтан.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И тогда Кассандра дрожащими руками поднесла бокал к губам и залпом осушила его.
— Отк-куда ты…
— Она показала мне Камни, которыми ее одарили. Полный набор неграненых «светлых» Камней — и, кстати, в тот вечер я впервые услышал, чтобы об Эбеново-сером Камне отзывались как о «светлом». И тринадцать неграненых Черных.
Лицо Кассандры посерело. Сэйтан нежно взял ее руки в свои — они были холодны как лед. Потрясение, отразившееся в глазах женщины, его немало обеспокоило. Именно она первой увидела этого ребенка в своей спутанной паутине. Именно она рассказала о нем Повелителю Ада. Неужели Кассандра увидела только приход Ведьмы, но так и не поняла, что именно грядет?
Сэйтан встал, набросил согревающее заклинание на свой плащ и закутал в него бывшую Ведьму, а затем подогрел вино в бокале язычком колдовского пламени. Когда Кассандра наконец перестала клацать зубами, он вернулся на свое место.