– Это был Астерли, – ответил Ставертон.
– Да, – задумчиво произнесла она. – У Астерли был такой заразительный смех, как и многие другие качества.
– Боже милостивый, – пробурчал Уэстлин. – Собираешься зачитать нам весь список твоих клиентов?
– Конечно. Злить тебя так забавно. Почему бы не повеселиться?
– Ради твоей дочери!
– Я никогда не говорю об этом при своих детях. Надо соблюдать приличия, в конце концов, но мы знаем правду, знаем, что было до того, как наступил этот новый консервативный век, свалившись на нас, словно топор. Во всем я виню Францию. Все было так мило, перед тем как стала править революция, хотя новая мода весьма привлекательна. Мне никогда не нравилась жесткость прежних времен.
– Результат твоего воспитания, – снова огрызнулся Уэстлин.
Наверное, этот человек просто не умел общаться иначе. До чего же это утомительно!
– Ты снова за старое? – проговорила София. – Я наслаждалась своим воспитанием, лорд Уэстлин. Даже думаю, что и тебе бы оно не помешало. Уверена, такое воспитание сотворило бы чудеса с твоим темпераментом.
– Меня не интересует твое мнение по этому вопросу, да и вообще по любому вопросу.
– Да, конечно. Вот еще одно доказательство того, что я права. Но довольно, мы утомили лорда Ставертона до слез, хотя он слишком деликатен, чтобы признаться в этом. Что говорят в «Уайтсе», дорогой? Я вся в нетерпении.
– Герцог Гайд недоволен, заявляя, что он подозревает, что события прошлой ночи – дело ваших рук, но он готов вернуть свой долг, – сообщил Ставертон. – Его человек будет у вас завтра с закладом.
– Как приятно спорить с человеком, который способен заплатить по счетам, – промурлыкала София, разглядывая Уэстлина. – А что виконт Таннингтон?
– Он зайдет сам. Надеюсь, он участвовал в этом споре только ради того, чтобы увидеться с вами.
– Да, разве не мило с его стороны? Я люблю нетерпение, особенно в сочетании с деньгами.
– О чем ты говоришь? – фыркнул Уэстлин.
– О споре с лордом Ставертоном: что Каролина и Эшдон поженятся до шести часов вечера сегодня, – известила она с довольной улыбкой.
– Простите? – произнесла Каролина, стоя на пороге белой гостиной.
Из-за ее спины выглядывал Фредерикс с виноватым лицом.
– Дорогая, входи. Ты виделась с отцом Эшдона?
Каролина, гневно сверкнув темно-синими глазами, сделала реверанс, приличествующим тоном произнесла обычные слова приветствия, грациозно села на диван рядом с Софией и холодно сказала:
– Ты спорила, мама? На меня? В «Уайтсе»?
– Если точно, то выиграла спор, – поправила София. – Различие очень важно, как известно твоему мужу лучше всех нас.
– Мы обсуждали не Эшдона. Мы обсуждали твой спор, – уточнила Каро.
– Видишь, как она тебе подходит, Уэстлин, – повернулась к нему София. – С ней ты не сможешь вести себя несдержанно.
Каролина бросила беглый взгляд на лорда Уэстлина и обратилась к матери:
– Не хотелось бы, чтобы мое имя маячило в книге споров в «Уайтсе», мама. Мне этого совсем не нужно.
– Но, дорогая, твое имя уже там. Почему бы не заработать на незнании других?
– Что ты имеешь в виду? – спросила Каро. – Почему на меня спорят?
– Потому, что ты ее дочь, глупая девчонка, – выпалил Уэстлин.
Каро повернулась и посмотрела на него – эти несколько мгновений оказались такими долгими, что у графа Уэстлина покраснели уши.
– Мне бы хотелось быть с вами в добрых отношениях, лорд Уэстлин, – наконец произнесла она. – Вы отец моего мужа, но не считайте меня девочкой, которой требуется ваше одобрение. Мой муж влюблен в меня, и это все, что мне нужно.
– Дерзкая девчонка! – зарычал он.
– Да, – с улыбкой произнесла София. – Не замечательно ли это? Хорошо, когда девушка дерзкая. Боюсь, что современное воспитание лишает девушек всякой дерзости. Не знаю, куда придет Англия при отсутствии дерзких женщин.
– Будто бы тебя волнует будущее Англии! – возмутился Уэстлин.
– Но меня это действительно волнует, – тихо произнесла София, сверкнув глазами. – Вообще, я об этом много думаю.
– А я достаточно много думаю о том, – прервала ее Каро, – почему мое имя должно обсуждаться в «Уайтсе», и какое отношение к этому имеешь ты, мама, и что мне теперь делать. Какой бы дерзкой я ни была, мне кажется, что это вовсе не дело.
– Очень даже дело, дорогая, потому что ты теперь законодательница. Осмелюсь предположить, что через год любая приличная девушка будет счастлива, если ее имя появится в книге споров в «Уайтсе». Это станет новой модой, знаком превосходства.
– Не думаю, что быть предметом спора станет модно, – усомнилась Каро.
– Слушайте свою маму в этом деле, – посоветовал лорд Ставертон, сидевший на стуле сбоку. – Не помню, чтобы София когда-нибудь ошибалась в таких делах.
– Вы имеете в виду ту безвкусную мишуру, – вмешался Уэстлин, – что жена моего сына станет предметом споров… Как это отвратительно!
– Ну, хватит, Уэстлин, – жестко остановила его София. – Не делай вид, что ты новичок в книге споров «Уайтса». Твое имя появлялось там неоднократно.
– Но не моей жены!
– Возможно, потому, что люди забыли, что она жива, – заключила София. – Но, конечно, я никогда не забывала о бедняжке.
– Мы говорили о твоей дочери, – напомнил Уэстлин, – а не о моей жене.
– Да, – согласилась Каро. – И о происхождении этого спора. О чем он?
– Не думаю, что теперь это имеет значение, – уклонилась от ответа София, перебирая бахрому шали.
– Для меня это имеет значение, – пояснила Каро, уставившись на мать.
– Да, конечно. Думаю, тебя не травмирует, если ты узнаешь. К тому же в итоге я заработала на этом приличные деньги.
– Так в чем же дело? – настаивала Каро?
– Дорогая, позволь уверить тебя, это гораздо более забавно, чем страдать от проигрыша.
– Есть немало того, что важнее денег. – Каро еле сдерживала себя.
София посмотрела в глаза дочери, бледно улыбнулась.
– Конечно, есть, но зачем терять деньги, когда предоставляется возможность заработать?
– И этой возможностью стала я?
– В некотором смысле, – призналась София. – Как я понимаю, между графом Уэстлином и его братом, бароном Седвиком, возник довольно жаркий спор в клубе «Уайтс», как это обычно бывает, в результате которого в книге клуба появилась запись о пари. Спор и последующее пари заключалось в том, что Седвик – замечательный человек, тебе он понравится, Каро, – поспорил с Уэстлином, что лорд Эшдон будет ухаживать за тобой до конца сезона. Лорд Уэстлин, вероятно, поспорил, что его сын, обаятельный лорд Эшдон, не будет за тобой ухаживать. Но, конечно же, лорд Эшдон не только стал ухаживать за тобой, но женился на тебе, и очень быстро. Вот как все вышло. Пари состоялось. Я поспорила с лордом Уэстлином и выиграла. – «Как обычно». София не произнесла это вслух, но все в комнате поняли это очень ясно.
Конечно, она была близка к падению, доведена до этого Эшдоном, что стало причиной ее поспешного замужества. Но если лорд Уэстлин не знал о том, что она опорочена, то она не будет ему это разъяснять.
– Именно это явилось предметом спора? – подозрительно спросила Каро. – Спорили обо мне? О лорде Эшдоне и обо мне?
– Ну конечно, дорогая. О чем же еще?
Все вопросительно посмотрели на Каро, даже лорд Ставертон с его блуждающими глазами, казалось, сфокусировался на ней так, как едва ли позволяли ему его физические возможности.
– В общем… – произнесла Каро, теребя новую косынку – прежнюю, сорванную Эшдоном в столовой, она так и не нашла. – У меня сложилось впечатление, что дело касалось больше тебя и Эшдона.
– Дело? О каком деле ты говоришь, Каро?
– Просто… дело.
– Не представляю, что ты имеешь в виду, – засмеялась София. – Вот ты перед нами, молодая и ослепительно красивая. Не понимаю, как Эшдону удалось устоять перед тобой так долго.
– Три дня? – саркастически произнесла Каро.
– Дорогая, я совершенно уверена, что он влюбился в тебя за три часа. Он просто этого не понял. Мужчины в таких делах очень медлительны. – София подмигнула дочери. – Они часто требуют немало терпения и осторожного обращения. Это важно помнить, начиная совместную жизнь.
– Женские штучки, – заворчал Уэстлин. – Если собираешься обманывать свою дочь, хотя бы делай это хорошо. Расскажи ей остальное, София, или это сделаю я.
– Неужели нельзя держаться в рамках, Уэстлин? – спросил Ставертон, вставая со стула и направляясь к одному из окон, выходящих на улицу. – Давайте оставим все так, как есть.
Каро почувствовала, как у нее свело желудок. Однако она знала, что у нее спокойное и вежливое выражение лица, и это было очень важно.
– Она выглядит так, словно готова свести счеты, – произнес Уэстлин.
– Не будь смешным, – отозвалась София. – Моя дочь никогда не опустится до такого поведения, особенно в присутствии отца своего мужа.
Спина ее выпрямилась, и решимость укрепилась.
– Я прекрасно себя чувствую, – манерно произнесла Каро. – Благодарю за заботу, лорд Уэстлин. В данной ситуации это совершенно неуместно.
София улыбнулась в знак одобрения и безмятежно кивнула. Что бы ни случилось, лорд Уэстлин не должен заметить ее слабости. Каро очень хорошо все поняла.
– Конечно, если имеется что-то, что я должна знать, то я это узнаю, – продолжала Каро. – Мама? Есть что-то еще?
– Ничего особенно интересного, – ответила София. Когда лорд Уэстлин начал ворчать, она продолжила: – Только то, что я поспорила, что ты выйдешь за лорда Эшдона сегодня до шести часов. На этом я тоже хорошо заработала. Отличная работа, Каро.
О боже! Они с матерью знали, как все это было организовано. В конце концов, мама подала идею назначить ценою жемчужное ожерелье, затем искушение жемчугом, которое могло закончиться либо позором, либо свадьбой, а в ее ситуации – и тем и другим. Ее использовали. И сделала это ее собственная мать. Ради наживы. Возможно, из мести.
Неужели Эшдон был прав в отношении ее матери? Неужели все это было задумано ради мести Уэстлину и не имело никакого отношения к ее счастью?