Оставалась ещё одна немаловажная задача. Последний экзамен в этой стране, куда нас занесла судьба. Предстояло провести процедуру вариоляции самому королю. Ведь оспа ещё не полностью покинула государство. Чего будут стоить все наши усилия, если первый человек заразится волею случая?
Александр сдержал королевское слово. Результаты нашей "кампании иммунизации" сделали своё дело. Александр дал Шону позволение подвергнуть его такой же прививке. Оставалось ждать, когда пройдёт период инкубации, и здоровью короля не будет ничего угрожать.
Нам повезло, мы напрасно тревожились. Судьба, похоже, сменила гнев на милость. Состояние Александра было стабильным, процедуру он перенёс без особых тягот. Теперь заражение было не страшно отцу нации.
Прошло ещё время. С затишьем эпидемии затихли и волнения в народе. Мёртвых отпели, живые постепенно возвращались к привычным трудовым будням. Страна оживала на глазах. Мы уже могли беспрепятственно выходить на прогулки за пределы замка. Кварталы столицы было не узнать. Скорбь уступила место ликованию. Ещё недавно безлюдные улицы заполнили горожане, снующие по насущным делам. Впервые после долгого карантина окрестности огласил звонкий детский смех. Измученные длительным заточением ребятишки радостно играли шумными толпами на площадях.
Народ, не страшась, собирался на весёлые пирушки, празднуя победу над самой смертью.
В один из таких дней Шону сообщили, что государь ждёт нас к себе с визитом. Дворецкий для чего-то принёс ему парадные одежды и передал волю короля: облачиться в них и вместе с невестой предстать в тронный зал к назначенному часу. Было похоже, что нас ожидает нечто из ряда вон выходящее.
Войдя в главный зал замка, мы ахнули от увиденного. За все время нашего пребывания в королевстве подобного видеть не доводилось. В зале царила праздничная атмосфера. Помещение было богато украшено гобеленами, изображениями предков королевской династии, гербами и флагами государства. Король восседал на троне уже не в траурных одеждах, а в пышной мантии и короне. Рядом в почтительных позах стояли придворные. Наше появление сопроводилось торжественной музыкой, и церемониймейстер подвёл Шона к подножию трона.
Жених почтительно преклонил колено пред монархом. Сидя в величественной позе, Александр провозгласил:
- Мы, милостью божьей король Шотландии, даруем доктору Портеру за его заслуги в служении нашей стране высший орден королевства!
По его знаку придворный поднёс усыпанный драгоценностями орден, в центре которого был изображён крест с расходящимися в стороны золотыми лучами. Король собственноручно надел награду на шею моего любимого. Стоявшие рядом стражи обнажили мечи и синхронно отсалютовали. Шон приложил орден к губам, и, поцеловав его, склонился пред королём.
- Я несказанно благодарен Вашему Величеству за столь высокую честь! Но главная награда для меня - высокое доверие, благодаря которому мы дождались этих дней радости после дней скорби.
- Шотландский трон навечно запомнит ваши деяния, доктор Портер, - провозгласил монарх. - Своему брату Генриху я направлю отдельное письмо с перечислением всех ваших заслуг. Да пребудет с вами милость божия и благоволение монарха Англии во веки веков!
Церемония завершилась пышным балом. Это было первое официальное торжество после окончания траура. Шон, как герой дня, удостоился особого внимания, к нему то и дело подходили важные вельможи с долгими церемонными поздравлениями. Я заметила, что ему не совсем по душе весь этот поток лести и почестей. Но, следуя приличиям, Шон отвечал с должным почтением и даже не отказался от предложенного ему бокала вина.
Для меня тот вечер был не только триумфом моего избранника, но и первым днем радости после всех ужасов карантина и наших тревог. Поэтому я от души наслаждалась прекрасными мелодиями скрипок и лютней, огнями сотен свечей и всей атмосферой долгожданного праздника. В такие минуты кажется, что жизнь отныне будет преподносить только счастливые моменты…
Глава 39
Пришла пора отправляться в родные края. По указу короля нас изрядно снабдили золотом и съестными припасами в дорогу. К нашему прискорбию, группе предстояло вернуться на родину не в полном составе. Остались навеки в шотландской земле два молодых прислужника, откомандированных государем с нами. Во время эпидемии они заразились оспой, спасти их не удалось.
Даже умом понимая, что прямой моей вины в таком исходе нет, я испытала серьезные угрызения совести. Поэтому пообещала себе по возвращении в Лондон попросить королеву, свою госпожу, о милости наградить семьи покойных достойным образом. Ведь они тоже отдали жизни, исполняя свой маленький долг в чужих краях.
Наконец, пришёл день отъезда в Англию. Накануне в нашу честь и за благополучное путешествие отслужили молебен в придворной часовне.
Мы уселись в испытанный странствиями экипаж, и, сопровождаемые напутственными прощаниями приближённых короля, двинулись в путь. По обе стороны кареты верхом ехали два наших стража. Они, к счастью, вернутся в родные земли живыми и здоровыми.
Карета медленно продвигалась по узкой дороге, петляющей среди холмов и густых лесов Шотландии. Октябрь был холодным месяцем, и деревья уже сбросили свою листву, обнажив ветви, местами чуть подёрнутые инеем.
Окрестность была холмистой, и дорога то поднималась, то опускалась вниз, открывая захватывающие виды на долины и озёра. Вдали, служа границей между Шотландией и Англией, возвышались покрытые снегом горы.
Природа здешняя суровая, но прекрасная. Так, по крайней мере, мне казалось после долгого добровольного заточения в замке... Мы с Шоном наслаждались тишиной и спокойствием, нарушаемыми только скрипом колёс кареты, топотом копыт и пением птиц, не успевших улететь на юг.
На пути нам встречались небольшие деревни и фермы. В одном из таких поселений мы остановились на ночлег на исходе первого дня пути. В уютном постоялом дворе нам подали немудрёный горячий ужин и согревающий напиток, в составе которого была немалая доля эля. Немного смущало, что многие посетители смотрели на нас с неприкрытой злобой. Возможно, сказывалась вековая неприязнь к чужеземцам. В народной памяти ещё были живы воспоминания о распрях между нашими королевствами, поэтому англичан здесь не слишком жаловали.
Переночевав, ранним утром мы двинулись в путь. В округе стояла тишина, и ничто не предвещало того, что произошло далее.
При выезде за околицу села, путь нам преградила толпа крестьян. В руках они держали косы, виды и большие суковатые дубины. В первую минуту показалось, что проходит какая-то сельская собирушка. Но ситуация оказалась гораздо серьезнее. Толпа, как выяснилась, поджидала именно нас.
Мрачные, злобно смотрящие мужики остановили наш экипаж.
- Точно, точно! Не зря говорили давеча! Это те самые проклятые английские колдуны! - раздался чей-то истеричный голос.
Один из наших стражников, восседая на лошади, приблизился к первым рядам стоявших.
- А ну прочь с дороги! Мы подданные великого Генриха, короля Англии. Ваш государь призвал нас на помощь, и теперь мы мирно возвращаемся восвояси. Немедленно разойдитесь! - рявкнул он.
Однако крестьяне даже не шевельнулись, продолжая живой стеной преграждать нам путь.
- Ну, мужичьё! Кому сказано! - подхватил второй наш охранник и обнажил меч. Это подействовало на толпу, как красная тряпка на быка.
- Не робей, народ! - закричал один из самых рослых детин. - Окружай, окружай проклятых!
События пронеслись вихрем, словно кадры из какого-то блокбастера. Часть крестьян кинулась к нашим стражам, и косами стала рассекать ноги лошадей. Кони рухнули от ран, истекая кровью. Оба охранника повалились навзничь, не удержавшись в сёдлах. Их мгновенно схватили и начали связывать. Доблестные охранники пытались сопротивляться, но силы оказались неравны. Даже вооружённые мечами, они были бессильны против озверевшей толпы.
Пришёл и мой с Шоном черёд. Карету нашу едва не разнесли в щепки. Нас выудили оттуда, словно охотники укрывшихся в горах лис.
- Это они! - в истерике закричал бледный высокий старец в лохмотьях. - Те самые проклятые чародеи! Я своими глазами видел в нашем селении деяния нечестивцев! Они заражали оспой здоровых людей, клянусь Господом!
Нас схватили крепкие, грубые, потные ладони. Шон попытался унять гнев нападавших.
- Добрые жители, остановитесь! - закричал он, когда ему заламывали руки за спиной. - Я придворный лекарь самого короля Англии! Мы прибыли в вашу страну на помощь! Ваш государь Александр наградил меня! Или вы слепцы и не видите, что страшное поветрие ушло из ваших краёв? Опомнитесь...
Ему не дали договорить. Один из предводителей взбунтовавшихся, размахнушись, со всех сил ударил Шона в челюсть.
- Молчать, сатанинское отродье! Ты и твоя сучка поплатитесь за ваши беззакония! Святая церковь с нами! Нет такого указа, чтобы живых людей морить!
Нас грубо скрутили и связали крепкими верёвками.
- Что будем делать с ними, мастер Джон? - спросил предводителя один из нападавших.
Здоровяк не успел ответить, как вновь закричал тот юродивый старец в лохмотьях.
- Смерть им! Немедленная смерть! Иначе они накликают новые кары на земли наши! На костёр английского дьявола и эту ведьму!
- На костёр! - громко подхватили голоса в толпе.
- Вы не посмеете! Это самосуд! Беззаконие! Ваш государь покарает вас! - в отчаянии пыталась кричать я, но мои слабые возгласы потонули в море яростных воплей. Нас поволокли в сторону небольшой рощи неподалёку.
Следуя указам предводителя, бунтовщики накрепко привязали меня с Шоном к стволам двух старых сухих деревьев. Часть крестьян кинулась собирать хворост, обкладывая высохшие дубы, к которым мы были привязаны.
Я с немым ужасом наблюдала за этими приготовлениями к нашей казни. Неужели мы, победив страшную болезнь, погибнем от рук невежественной черни? И об участи нашей никто не узнает… Я больше никогда не обниму своего отца. А он годами будет терзаться в неведении от неизвестности, не зная, какой печальный конец постиг его дочь в чужой стране. И Шон, мой любимый... Неужели жизнь твоя оборвётся столь глупо? Ты станешь жертвой тех, кого так самоотверженн