– Сегодня мы должны решить – будем ли мы дальше исследовать Данироль или соберем вещи и рванем отсюда, пока сами не стали жертвами неведомого?
Бартеро молча обвел взглядом собравшихся и хмуро кивнул выжидающему гатуру. Тот продолжил.
– Прошу меня пока не перебивать, сколь бы диковинными не казались мои выводы. У меня имеется ряд догадок относительно произошедшего. И главную из них можно обозначить одним словом: «Время». Передвигая планету двести пятьдесят четыре года назад, мы, гатуры, могли нарушить его течение на полюсе. Сами мы не владеем хронооружием, все разработки в свое время были прекращены. Но насколько я знаю про достижения прочих развитых рас, примерно такой эффект достигается при совмещении двух временных потоков – прошлого и настоящего.
Он сделал паузу. Никто не шелохнулся, и Ванибару продолжил:
– При росте скорости движения объекта, его начинает как бы засасывать в прошлое. Но поскольку объект не способен достичь по-настоящему большой скорости, он взрывается в точке взаимодействия прошлого с настоящим. Так случилось с моими подчиненными, то же самое произошло с экипажем Тихро Анависа и отправившимися на их поиски людьми. Испытанные нами модели постигла эта же участь. Прошлое рядом. Передвигаясь со скоростью, близкой к критической, мы вызываем миражи – отражение погибшей страны…
– А Рофирт? – не выдержал Арвисо.
– Тут я пас. Трое из присутствующих, – он выразительно посмотрел на Танри, Висерна и Бартеро, – обладают талантами, которые наша наука не всегда способна объяснить. В мире слишком много удивительного. Мрачные чудеса, разбуженные здесь, – о них ничего не известно. Но они имеют право на существование. Танира, тебе есть что рассказать о них?
– Да, – девушка сцепила в замок пальцы. – Когда я сопровождала первую модель, на том конце вихря разглядела зеленую землю. Сады, речку, дома… А перед тем, как погиб Рофирт, – ее голос не дрогнул, но костяшки пальцев побелели. – Я видела небесные корабли, почти как гатурьи. На крышах высоких домов вили гнезда гигантские птицы… Потом все заслонило то, что убило Бингара. Оно оказалось пограничником. Грешником из свиты Агыха. Про них в длинном доме было предание:
Разгневался как-то Агых на людей за то, что слишком многого хотели от жизни, за излишнее любопытство, и закрыл им ворота в свой солнечный дворец. А охранять его поставил десять раз по десять и еще четыре раза по десять и вдобавок четыре грешника. И сказал Агых людям:
«Вам, недостойным, суждено по земле ходить, в мой дом не заглядывать, детей моих не пугать, цветы не рвать, песен не слушать. И уберечь меня от вас могут только такие же, как вы, но еще более недостойные. Не убоятся они вас покарать, гнать станут до лютых морозов, до ледяных ножей, коли осмелитесь вы ко мне явиться».
– Бред какой-то, – буркнул Эдвараль. – Вроде образованная, а дремучую муть талдычишь. Ты…
– Не бред! – оборвал его гатур. – Эта легенда иносказательно запрещает полеты. Выжившие в катаклизме наверняка пытались долететь до теплой земли, но встретили смерть. Знание о произошедшем истаяло вместе с оказавшимися без благ цивилизации людьми. К тому же я сам видел упряжку Агыха. А Танри он спас.
– И я видел упряжку, – нехотя признался Бартеро. – В тот самый день, когда нашел замерзшую женщину, когда птица ожила.
Куратору пришлось поведать о женщине и птице, о несчастных браконьерах и безлицых, разгромивших их лагерь.
– Мы сочли их безумцами, а теперь сами встретили всадника на волке.
– Ни волков, ни всадников не встречал, – пробурчал в бороду Эдвараль. – Пока не увижу, не поверю!
– А ты повнимательней смотри на экран, – гатур включил записи испытаний.
Четыре камеры, закрепленные на фюзеляже и крыльях, и две на земле продемонстрировали запуск и полет самолетов до места их гибели. Только воронку во всей красе камеры не показали. Серое облачко, и все. Но девушка отлично помнила серо-черный тоннель с темно-синими всполохами. Даже сейчас ее горло сдавило от ужаса, неизбежности чего-то страшного, непоправимого. На Танри на миг накатило уже пережитое ощущение. Точно при первом прыжке с парашютом. Она проваливалась куда-то. Но не вниз, а вверх. Вспомнился человек без лица, выглянувший из черного тоннеля, пытавшийся утянуть ее за собой. Так и есть! Вон нечто, куда более расплывчатое, чем видели они, осталось в памяти аппаратуры смутным облачком, не оформившимся силуэтом.
– Смотрите! Это он! – воскликнул Бартеро. – Почему он хотел похитить Танри? Потому что она следила за самолетом?
– Наверняка. А парень помешал. Вот страж Агыха и отыгрался на нем, – заключил командор.
– Ничего тут внятного не разглядеть, – Эдвараль разочарованно отвернулся.
– Да, зрительно это воспринималось гораздо ярче! – кивнул гатур.
Танри и Арвисо переглянулись. Как они могут так безразлично говорить о произошедшем, когда Рофирт погиб! Эта тварь убила их друга! Дополнительной каплей яда в переполненную чашу горя прозвучали слова куратора:
– Странно, я до сих пор чувствую – Анавис жив. Причем где-то рядом. Только направление поиска дать пока не в состоянии.
– Раз жив, значит, найдется, – гатур задумчиво встал. – Копайтесь пока в развалинах, привлекайте Танри. Нечего ей киснуть. Ты, Арвисо Синард, будешь помогать мне. Нужно заказать кое-что на Спире. Я свяжусь с Ивинаку. В течение недели груз должны доставить. Дирижаблю полтора-два дня лететь. Тогда мы и продолжим исследования. Кто поможет мне поднять передатчик повыше в горы, чтобы сигнал дотянул до острова?
Глава 13
Данироль
Весь следующий день Танри работала в паре с Бартеро. По небу пробегали яркие всполохи полярного сияния, отчего-то лимонно желтые, узкие, изломанные. Смотреть на них было неприятно даже через защитные очки. Девушку сейчас небо не интересовало. Она сидела на корточках подле каменной женской головы. Той самой, в которой во время первой экспедиции погиб археолог. Куратор стоял за ее спиной, устремив голубые глаза на гору, откуда командор сейчас пытался связаться с Ивинаку или хотя бы с базой, думал о своих бедах, об обретенном отце, о гибели Рофирта, много еще о чем. И чувствовал, что неприятности только начинаются.
Голоса рабочих не долетали до памятника, и на пустой улице было тише, чем ночью на кладбище. Хотя нет, что-то выкрикнул Эдвараль. Слов не разобрать, но сразу видно, старается, распекает подчиненных. Совсем раздражительным стал. А ведь только прибыли. Что дальше будет – подумать страшно.
– Танри, ты как? – Куратор склонился над летчицей.
– Дома словно недавно покинуты. Кажется, очаг еще не остыл, вещи терпеливо дожидаются своих хозяев, – голос летчицы звучал глухо, будто издалека. – Хозяева рядом, до них единственный шаг. Они помнят об этом месте, и духи домов надеются…
Бартеро положил ей руку на плечо. Девушка очнулась и резко выпрямилась, едва не стукнув куратора по лбу.
– Я чувствую их. Они словно оживают с моим приближением! – Ее била дрожь. – А это, – она указала на здания, – шелуха, обертка.
– Ты о чем? – Бартеро приобнял ее за плечи.
– Кажется, город не оставлен. Реки жизни текут сквозь него. А то, что видим мы – мираж, – Танри сделала несколько шагов по направлению к лестнице. – Я должна посмотреть, что там.
Бартеро двинулся следом, пару раз поймав оступившуюся Танри за локоть. Девушка шла, полуприкрыв глаза, погруженная в прошлое, или в тайное настоящее ледяного города. Полярник ничем не мог ей помочь. И это волновало Бартеро, начинавшего побаиваться Данироль. Какие еще силы они могут разбудить своими опытами?
Стоило летчице как следует всмотреться в любое здание – оно меняло очертания, а то и вовсе исчезало. На его месте мерещилось то дерево, то оживленная дорога… Это длилось мгновение-другое, затем пугающее видение таяло, выталкивая девушку в заледенелую реальность.
Смерть не чувствовалась в этих краях. Зато Танри не раз ловила на себе чье-то ненавязчивое внимание – взгляд, о котором говорил Рофирт незадолго до своей гибели. Неужели она следующая? Девушка прогнала прочь опасную мысль.
Поднявшись по лестнице в форме серьги в огромную каменную голову, миновав коридор, она зашла в гулкую залу. Бартеро машинально отметил – со дня гибели Исара Мивена ничего не изменилось.
Девушка подошла к стене, опустилась на корточки и застыла в этой позе, завороженно глядя туда, где полярник видел только осколки стекла. Не решившись тревожить ее, он поднял с пола трехногое подобие стула и присел. Бартеро тоже чувствовал – с городом что-то не так. Еще с момента первой экспедиции. Город жив. Здесь нашли так мало тел погибших, что…
– Они оставили самых немощных и тех, кто был не достоин спасения. Они прекратили междоусобицы и сбежали, узнав, что Земле грозит беда. Данироль предстояло погибнуть в любом случае, – заговорила Танри чужим звенящим голосом.
Когда пришло море, волны потеряли былую силу, и долину затопило, не разрушив дома. Выжили самые высокогорные поселения. Потом все замерзло. Холод не жалел никого. Спасшиеся после кошмара вышли к морю. Лишь там был шанс прокормиться охотой.
Уцелевшие у них машины стали бесполезны. Топливо закончилось. Их переплавили в более нужные предметы – ножи, гарпуны, наконечники для копий. Люди учились жить заново. Ни книг, ни технических приспособлений у них не осталось. Не до того было.
Постепенно люди забыли – кто они и откуда. Хватило сотни лет. Ветра вражды разогнали их друг от друга, дробя на кланы. Их прошлое смерзлось, укуталось снегом…
– Как это страшно! Создатель, почему так произошло? – Танри всхлипнула, выйдя из транса. Бартеро помог ей встать.
– Все, пошли отсюда.
Он отвел ее в лагерь, в свой дом. Пока она согревалась и приходила в себя, приготовил горячий чай.
Танри вдруг показалось – не было четырех лет на зеленой земле. И вообще, теплые края – сказки ее солнцеволосого друга. Вот он сидит рядом, довольно улыбается. Пусть он выглядит гораздо старше, чем был тогда, гораздо старше своих лет, все равно это ее Бартеро – веселый, надежный и такой красивый…