Не чувствуя обжигающей руки кружки, она смотрела в его голубые, как южное небо, глаза и сама потихонечку оттаивала.
– Эй, вот вы где бездельничаете!
Громоподобный голос Эдвараля спугнул волшебство, рассеял его в пространстве. Застигнутая врасплох летчица отвернулась от куратора.
– Узнали что-нибудь? Наш гатурище с Ивинаку потолковал и ответ уже со Спиры получил. Через три дня ждем дирижбомбель.
– Замечательно, – Бартеро встал, убирая золотистые волосы под пышную меховую шапку. – Нам тоже засиживаться не стоит. Танри, можешь сегодня отдыхать, а завтра продолжим. Пошли, Эдв.
Вот и вся романтика! Ушел. Танри вздохнула и поставила недопитую чашку на стол, прислушиваясь к себе. Она с удивлением обнаружила – боль по Рофирту улеглась, оставив место светлой грусти. То ли помогло общение с похожими на тряпичных кукол духами этих мест, то ли общество Бартеро отрезвило ее. Девушка расстегнула ворот куртки и вытащила из нагрудного кармана фото Александра. Журналист весело улыбался, не подозревая, что его невеста чуть было не приняла их помолвку за ошибку.
Следующие два дня бушевала пурга. Улицы завалило снегом по пояс. Столбик ртутного термометра пугливо спрятался за отметку минус двадцать три градуса. Ветер свирепствовал: не то что выйти из домика, дверь не открыть.
Танри занималась с командором. Арвисо пытался читать, но на душе было смурно и паршиво. Так что гатуру пришлось найти ему занятие: вначале уборку, затем сортировку найденных бесполезных мелочей, составление их подробного каталога…
– Дирижабль в такую погоду до нас не доберется! – ворчал Ванибару.
Стоило девушке подойти к окну, в танце метели мерещились белые волки, высокие, закутанные в меха фигуры и некто еще – знакомый, могучий, недобрый. Танри знала его имя, но боялась произнести, накликать беду. Вдруг владыка ледяных земель вспомнит ее, их полет над морем. Вспомнит и накажет за возвращение. Оттого она молчала, старалась держаться ближе к командору.
На третий день потеплело, снег прекратился, и по расчищенным улицам засновали люди. Сразу выяснилось, что с ледника в свежий раскоп сошел оползень, работу придется начинать заново. Но эта новость оказалась не единственной. Не досчитались двоих рабочих. По одному за ночь бури. Следов не обнаружили, через такие сугробы разве что перелететь можно. Поэтому Эдвараль заявился с утра пораньше в убежище командора и потребовал помощи Танри в их поисках.
Девушка не стала долго раздумывать, позвала духов-хранителей. Те отзывались неохотно, Танри с трудом разглядела невзрачные съежившиеся фигурки.
Перепуганные хранители после долгих уговоров продемонстрировали человека без лица. Тот был сед, одет в черную куртку с металлическими нашивками. Широкие штаны, заправленные в высоченные сапоги, покрывал серебристый узор. Седого сопровождал белый волк. Оба шагнули из тени в углу комнаты. И тут же единственный из восьми человек, не спавший в столь поздний час, истаял, развеялся дымом, не поняв, что случилось. Безлицый слепо повернулся вокруг себя, щелкнул пальцами, скомандовав волку, и удалился обратно во тьму.
– Жуть какая! – гатура аж передернуло от рассказа Танри.
– Откуда ему здесь взяться? – Эдвараль до сих пор не верил. Остальные молчали, ожидая, пока Танри осмотрит второй дом. Та же картина.
– Подождем дирижабль. Там видно будет, – решил Бартеро. – Наверно, придется оставить это место. Нам здесь не рады.
Еще как не рады. Им. Девушке казалось – ее зовут в метель, выманивают из дома одну, сыплют обещаниями чудес. А каждый размороженный дом – дверь в неведомое – туда, откуда приходят безлицые на волках. Нет, она не выйдет, не поддастся зову Агыховой свиты. Они отняли у нее Рофирта, они украли двоих ни в чем не повинных людей. Ни за что!
Но холодный континент не желал так просто расставаться. Всю ночь Танри снилась вьюга – беспросветная, немилосердно хлещущая в лицо. Такая, в которой теряется направление, замирает время, и ты стоишь, завязнув в сугробе, и понимаешь – вот она, погибель. А потом загрохотали выстрелы, разрывая полотно снежного сна. Полный боли и отчаяния, над разбуженным поселком разнесся волчий вой.
– Земля нечистого! – загремел засовами Ванибару.
Что-то очень плохое произошло, непоправимое, поняла девушка. Не раздумывая, она сунула ноги в сапожки, накинула полушубок и выскочила следом за командором, помчалась к домику руководства. Гатур уже колотил в дверь.
Бледный, бледнее снега Висерн возник на пороге. Запахло паленой шерстью и горелым мясом. Танри хотела прошмыгнуть внутрь первой, но гатур уверенно отодвинул доктора в сторону и вплыл внутрь.
– Я с ним, – на всякий случай предупредила летчица, а сама про себя скороговоркой повторяла: «С Бартеро все в порядке! Он жив! Обязан жить!»
На покрытом утеплителем полу распростерся Эдвараль, зажимая рукой окровавленный бок.
– Где куратор? – Внешне не проявив и толики сочувствия, осведомился у раненого гатур.
– Нет больше куратора. Сцапали его. И археолога в придачу, – от избытка эмоций завхоз собрался выругаться позабористей, но глянул на девушку и увял. – Чего стоишь столбом телеграфным? – сквозь зубы процедил он Висерну. – Лечи давай!
Как сцапали? Кто? Куда? Танри уцепилась рукой за шкафчик, ища опору. Так не должно быть! Как она без него жить будет?
– Комидари, вытри нос, работай! – рявкнул на ухо гатур. – Ты не барышня слезливая, а летчица! Не то на землю спишу за…
– Есть, господин командор! – Она не дала ему договорить. Все верно, вдруг Бартеро еще можно спасти?
На десять минут в комнате стало тихо. Сбежавшиеся на грохот выстрелов и вой люди молчали, давая возможность врачу сосредоточиться. Танри обошла раненого и углубилась в комнатки, ища взглядом духов-хранителей. Ах, вот же они, замерли, потрясенные чужой болью!
«Расскажите, что тут было?» – мысленно попросила она.
Картинки понеслись одна за другой сразу от нескольких хранителей. Танри едва успевала что-либо рассмотреть.
Вечер. Встревоженные мужчины договорились дежурить по очереди. Пистолет и лазерная трубка наготове. Полночи караулил Висерн, его сменил археолог, но задремал, привалившись к стене, захрапел. Зато Бартеро мучила бессонница. Пожалев будить приятеля, он присел рядом на скамью, придвинул к себе бледную лампу, склонился над книгой. Ближе к утру из-за шторы высунулась заспанная физиономия Эдвараля.
– Э-э, вы че тут, посиделки затеяли? – по его мнению, тихо осведомился он.
– Ой, я что, уснул? – встрепенулся разбуженный археолог. – Ребята, я ненадолго. Понимаете… Ты кто?
Он привстал, близоруко сощурился, всматриваясь в силуэты непрошеных гостей в дальнем темном углу – безлицего и его волка.
– Глядите, они уже здесь! – выдохнул он и истаял по мановению руки грешника.
Бартеро схватил лазерную трубку, опалил зарычавшего зверя, но исчез сам.
Зато Эдвараль разрядил в безлицего пистолет, в ответ получив ножом под ребра. Его выручил Висерн, не дал грешнику забрать завхоза с собой. Лазерная трубка в руках обычно безобидного доктора показалась незваному гостю весомым аргументом для отступления. Раненый волк тоже торопил – выл, скулил, жаловался хозяину. Безлицый схватил зверя за ошейник и отступил в тень.
Танри поблагодарила, отпустила духов и обернулась к людям. Исцеленный и по-прежнему громогласный завхоз заканчивал свое повествование, только в куда более цветистых и неприличных фразах, чем могла бы позволить себе Танри.
– Уматывать отсюда надо на дурижбомбеле, пока остальных не сцапали! – заключил он под конец.
– Верно, – закивали остальные.
– Нет! – неожиданно взял слово гатур. – Как старший по званию, беру управление на себя. С сегодняшнего дня до выяснения всех обстоятельств произошедшего перевожу лагерь на военное положение. Подчинение непосредственно мне. За невыполнение приказов наказание. За попытку дезертирства по возвращении в Равидар – трибунал. Это я напоминаю особо резвым и горячим. Я не зверь и держать вас здесь долго не намерен. Но пока не будет завершена серия опытов, порученная мне адмиралом, и пока мы не сможем ничего сказать тому же адмиралу по поводу гибели его сына, на север нам путь закрыт.
– Сына? – непонимающе переспросили его.
– Именно. У Марминара есть сын, такой, каких называют человекогатурами. Бартеро Гисари. Не надейтесь, что за невыполнение задания нас наградят, а за гибель Гисари к ордену представят за особые заслуги.
Гатур стремительно развернулся и пролетел мимо спешно расступившихся людей. Ошеломленная Танри бросилась вслед преподавателю.
– Что же получается? Глупая детская сказка какая-то! К тем, кто ночью не спит, приходит злой дядька и уносит с собой, – не унимался перепуганный Арвисо.
– Так и получается. Знать бы, что им от нас нужно? – размышлял вслух командор.
А Танри молчала, уткнувшись носом в подушку. Вторая ее потеря за эту неделю. И какая! Бартеро! Бартеро! Бартеро! Она даже не может сказать «ее Бартеро». Плакать по нему имеет право Давира, не она. А плакать хотелось. Еще хотелось кричать, рвать на себе волосы. Не было сил. Не было желания жить. Мир погас.
«Не буду спать этой ночью. Пусть за мной приходит это безликое чудище, лишь бы забрало туда, где он!»
Ей не дали как следует погоревать. Хитрый гатур навалил на нее гору бесполезной работы, как недавно на Арви, затем сунул в руки тепловую пушку и послал расчищать дороги.
К вечеру того же дня прибыл дирижабль. Командор лично следил за рабочими, предупреждая обо всех последствиях дезертирства. Впрочем, «Вестница» не опустилась близко к земле. На стальных тросах она доволокла под брюхом черный, похожий на засушенную летучую мышь самолет гатурьей сборки – четырехместный, боевой, по скорости способный выйти на околоземную орбиту.
Перехватив загоревшийся взгляд Танри, Ванибару резко рявкнул:
– И не вздумай!
– Тогда кто же отомстит за Рофирта? – встала в позу летчица.
– Ой за него ли? – Гатур сощурил глаза. – Сам полечу. Никого больше на смерть не пошлю. А не вернусь, Висерн через два дня вызовет «Вестницу» обратно. Уносите тогда ноги отсюда как можно скорее.