После того памятного чемпионата, на котором Андре познакомился с будущей женой, они уже вдвоем стойко удерживали звание чемпионов по флодайвингу вплоть до последнего времени. С Чероком обменивались сообщениями, и ставший заурядным чиновником Департамента Квикфут иногда завидовал далекому приятелю, нашедшему призвание по душе, а заодно спутницу и напарницу в одном лице для его полной приключений флодайверской жизни.
Квикфут знал, что почти всю информацию по новому месту назначения не найти в свободном доступе. Поэтому нисколько не удивился полному неведению Андре об этой удаленной, недавно обжитой планете, до которой так и не добрался флодайвинг. Вряд ли подобного рода соревнования когда-нибудь состоятся на Лесной, признанной проблемной и закрытой для дальнейшей колонизации. Разумеется, это должно было послужить для пары еще одной веской причиной принять приглашение старого друга.
Приятели порадовались перемене в его жизни, Андре было известно о глубокой неудовлетворенности Черока прежней рутинной работой. Нарушив правила, Квикфут сбросил друзьям по закрытому каналу часть информации о форестанском Лесе, не сомневаясь, что те не останутся равнодушными.
А когда обратился с просьбой помочь найти признаки разумности или доказать ее отсутствие у местной флоры, Андре и Жанна преисполнились энтузиазма и обещали присоединиться к нему, как только разделаются с другими обязательствами.
Первый привал они сделали спустя два часа хода. Компас, ориентированный по орбитальному спутнику, позволял им точно придерживаться заданного направления. Уже дважды они брали образцы растений, срезая листья и стебли, несколько усыпленных насекомых заполнили первые из пустовавших до того ячеек контейнеров. Один раз они пересекли открытое пространство, просторную лужайку под высоким белесым небом, поросшую шелковистой травой и буйным кустарником. Потом изредка мелькала в случайных разрывах крон манящая бледная голубизна, пока густые сплетения ветвей не спрятали полностью и солнечный свет, и всякое напоминание о небесном просторе.
Желая разрядить гнетущую атмосферу, Андре включил запись их любимой песни. Но звуки аккомпанемента и голос исполнителя быстро гасли, растворяясь в подступавших зарослях, только усиливая впечатление враждебной настороженности вокруг.
– Что-то здесь не так, правда, Жанна? – тревожно поделился Андре, не нуждаясь в ответе. Он и так знал, что она разделяет его опасения. Просто возникла внезапная необходимость произнести что-то вслух, отзвучавшая музыкальная фонограмма только усилила гнетущее впечатление от чуждого им окружающего.
– Да, такого мы не встречали, – задумчиво согласилась Жанна, перебирая уже собранные образцы. – Нам тут совсем не рады.
– А раньше, ты полагаешь, нас повсюду ожидали с охапками цветов и раскинутыми от восторга ветвями? – Впервые после высадки оба улыбнулись.
– Как будто все здесь против нас… – заметила девушка, зябко передергивая охваченными защитной тканью плечами.
– Да-да, я тоже это чувствую, – торопливо подтвердил Андре, сознавая, что мог не произносить лишних слов.
Они, как всегда, ощущали настрой друг друга, но звуки собственных голосов немного успокоили обоих, и флодайверы двинулись дальше. Работа есть работа.
– Ободряет то, что некоторые местные, как заверил Чер, свободно заходят сюда и выходят безо всяких для себя последствий. Правда, он пока без понятия, насколько далеко те рискуют углубляться. Похоже, аборигены-поселенцы предпочитают не распространяться на такую тему, да и не слишком-то жалуют ксенологов и прочих чужаков.
– Да, но не забудь, что мы здесь самые что ни на есть чужие, и Лес наверняка это воспринимает, – возразила Жанна. – И потом, у здешних жителей за десятилетия могли сформироваться какие-то отличительные признаки, которым у нас неоткуда взяться.
– Запах пота, дыхание, да мало ли что могло у них измениться под постоянным действием одной атмосферы, воды, пищи, – подхватил Андре. – Только тем поселенцам, кто наносит вред Лесу, как убедился Черок, это нисколько не помогает, их он тоже считает за чужих…
В «Экофлоре»
На знакомство с поселковыми руководителями понадобилось гораздо больше времени, чем он рассчитывал поначалу. Хотя Квикфут владел всеми тонкостями голографической связи, но на первый раз полагал обязательным личное присутствие, иначе ни о каком доверии речи идти не могло. Чтобы подступиться к Лесу, требовалось узнать побольше о жизни тех, кто считал его разработку главным вопросом жизни и смерти. Но прежде всего требовалось разобраться в кажущейся простоте системы местного самоуправления.
Он побывал в ближайших к Лесу селениях, ходил по домам фермеров, открывая неожиданное гостеприимство хозяев, радующихся каждому новому человеку. Как правило, колонисты жили открыто, ничего не скрывая от соседей, отношения между ними строились на основе взаимовыручки. Однако нередко радушие резко сменялось внезапной неприязнью, стоило представиться новым руководителем Ксенологической службы. Многие фермеры искренно считали его ведомство виновником всех теперешних неприятностей, действующим вопреки нуждам простых людей.
Мало кто всерьез отнесся к призывам пересмотреть отношение к растительному миру. Лес оставался для поселенцев неодушевленной флорой, предназначенной обслуживать их интересы. Чего там взвешивать и беречь, если его хватит на много поколений вперед? Каждый думал прежде всего о собственной семье, и такой недалекий потребительский подход оказался общим и для мужчин, и для женщин.
Представители «Экофлора», в отличие от ксенологов, всегда выставляли себя выразителями интересов и друзьями простого народа, бескорыстными или умеренно заинтересованными радетелями переселенцев. И хотя с самого начала компания оставалась монопольным поставщиком привозных благ в обмен на сдаваемую древесину, люди им верили. Даже руководители поселковых советов воспринимали слова Черока, как пропаганду, хитрую уловку, и не шли на откровенность. Никто не желал думать о завтрашнем дне, все хотели получить выгоду немедленно и без затрат.
Квикфута подобное настроение и удивляло, и удручало одновременно. Невольно вспоминалась история хищнического разграбления прародины и первых заселенных планет. Впрочем, на Лесной подобному отношению способствовали щедрые посулы вербовщиков, уверивших колонистов в получении райских кущ на новом месте. И вот теперь, когда все шло иначе, чем ожидалось, виноватыми оказались ксенологи со своими заключениями и раздражавшими всех запретами.
Черок с удивлением открыл для себя реальный, довольно скромный уклад жизни форестанцев, для которых обыденные в других мирах бытовые удобства не существовали вовсе. Невольно он начинал смотреть на подобные вещи глазами здешних жителей. Зачем, ну зачем, скажите на милость, нужен ионный душ с регенерацией поверхностных клеток кожи, если под рукой не менее приятный и совершенно не энергоемкий обычный водяной с ничего не стоящим солнечным подогревом? А простые педальные велосипеды, не загрязняющие среду и движимые мускулами человеческих ног, оказались вполне надежным и доступным каждому средством передвижения, не требующим ни горючего, ни дополнительного обслуживания. Никто никуда не спешил, и такой транспорт устраивал большинство колонистов, кроме разве что самых старших, сохранивших воспоминания о более продвинутых ускоренных видах транспорта на цивилизованных планетах.
И дело было не только в соображениях экономии, хотя они всегда оставались немаловажными. Сами форестанцы предпочли более естественные условия жизни без излишеств, повседневно обходясь самым необходимым и целесообразным.
Поэтому не характерная для этого мира роскошь, неожиданно обнаруженная Квикфутом в закрытой зоне «Экофлора», неприятно поразила ксенолога.
Сразу бросилось в глазах, что снаружи и внутри административных построек широко используются совершенно бесполезные декоративные растения с других планет. Само по себе это не вызывало протеста, но Черок уже научился рационально подходить к употреблению любых ресурсов. Безусловно, некоторые хвойные кустарники доставлялись извне, что стоило немалых средств, пусть даже семенами или законсервированными отростками. Подобная непрактичность, точнее, ничем не оправданная расточительность выглядела необъяснимой. Почему бы не брать то, что уже имеется под руками?
Помня напутствие Отца Департамента о необходимости визита в корпорацию, Черок настраивался на неприятное, но неизбежное мероприятие. Поэтому старался оттянуть его до прояснения полной картины местной жизни. Поспешность могла выглядеть признанием абсолютного главенства «Экофлора» и быть воспринята за символическое склонение головы перед властью компании. Нет, он хотел показать самостоятельность и непредвзятость решений, даже если финансирование корпорацией Ксенослужбы имело место.
Выход нашелся неожиданно вместе с Эндо Растом. Руководство форестанского «Экофлора» просило через него Квикфута о немедленной встрече. Причем так, чтобы новому главному ксенологу не пришлось ломать голову над этикетом. Экофлорцы заверяли, что встреча состоится на равных и компания вовсе не желает видеть Ксенослужбу на вторых ролях.
Черок заподозрил, что Раст имеет от посредничества собственную выгоду, такое предположение многое объясняло. Но обоюдная заинтересованность не вызывала сомнений, и Квикфут немедленно согласился. Раст соединил его с управлением «Экофлора» в центральном поселке и представил заочно знакомого Чероку директора филиала.
Квикфут не ожидал, что первая же встреча решит имеющиеся вопросы, но то, что удалось сразу выйти на самого Ано Кадама, показалось хорошим предзнаменованием.
К удивлению главного ксенолога, его пригласили не в главный офис, а в святая святых компании – закрытую зону в стороне от поселений колонистов. Договорились встретиться незамедлительно. Таргин на предложение присоединиться не выказал энтузиазма, но согласился, что надо многое обсудить с руководителем «Экофлора» и сделать это следует лично Квикфуту.